Иногда реальные истории бывают страшнее, интереснее и невероятнее придуманных. Если бы историю Оли и Толи сняли в кино, это была бы неправдоподобная сентиментальная драма. Но это не кино. Хотя драмы здесь более чем достаточно
«Когда я пришла на следующий день, я думала, что увижу живой труп. Но он стоял у ворот и встречал меня на ногах, — вспоминает Оля. — Бах! — и опухоль куда-то делась, и я увидела: да он же красавец!»
За день до этого Оля приехала в больницу, потому что больше некому. Потому что кто-то должен был с ним попрощаться. Она сидела с ним всю ночь, успокаивала и держала за руку. Наутро уехала, уверенная, что больше никогда не увидит этого печального человека с красивой улыбкой и огромной опухолью вместо носа. Но случилось чудо.
Они познакомились в 2010 году, когда Ольга Пинскер сидела ночью в «Одноклассниках», думая, кому бы еще написать, чтобы попросить денег для своего фонда «Адреса милосердия». Толя тоже был в сети, они списались, он сказал, что рад бы помочь, но у самого нет денег и четвертая стадия рака носовой полости. Оля, привыкшая больше давать, чем брать, забыла про свою фандрайзинговую миссию и попросила Толю приехать к ним в фонд — вдруг она сможет чем-то помочь ему.
«Он приехал на следующий день, это была суббота. Я специально назначила ему нерабочий день, чтобы никого не было. Чтобы не смущать его, потому что он показался мне очень робким. Когда я его увидела, то сразу обратила внимание на его улыбку. Там, правда, на лице больше ничего и не было видно — опухоль заполнила носовую и лобную пазухи и орбиту глаза. И давила на мозг, у него уже начинались галлюцинации. Опасность назальных раков в том, что их сначала принимают за гайморит. Прогревают, прокалывают, пока не становится слишком поздно. Симптомы те же: тяжело дышать, нос заложен, кровотечения, воспаления. Конечно, если бы сразу сделали МРТ, опухоль бы нашли. Но кто делает МРТ при гайморите? Никто».
Толя уже был без работы, но инвалидности еще не было и денег тоже. Оля сказала, что посмотрит, чем можно помочь. Толя должен был ложиться в 62-ю больницу на химиотерапию. Через несколько дней Оле позвонили из больницы. Сказали, что он очень плох и просил ее приехать. Конечно, Оля приехала.
«Приезжаю — вижу пустую кровать. Ну все, думаю, не успела. Хороший был парень. У нас тогда был в фонде подопечный Леша, он был такой боец, все мы были уверены, что он победит, по нему прямо видно было. А с Толей — наоборот. Я сразу подумала: жалко, такой хороший парень умирает».
«СЛИШКОМ МЯГКИЙ, СЛИШКОМ ДОБРЫЙ. НЕ ЖИЛЕЦ»
Но дверь в палату открылась, и ввезли Толю на коляске. Он был серый, слабый и худой после первой химии, но живой. Еле говорил, но попросил Олю остаться. Она просидела с ним всю ночь. Не имея опыта общения с тяжелыми больными, она развлекала его как могла. Держала за руку. Была рядом. Думала: по крайней мере последние дни он проведет не один. У Толи к тому времени никого не было: с бывшей женой не общались, сын в больницу не приезжал. Наутро Оля уехала на работу. А вечером того же дня вернулась — и увидела Толю на ногах у ворот...