Во время одного из международных фестивалей «Оренбургский арбузник» на обсуждении спектакля о Петрушке, который, как известно, за соленой шуткой в карман не полезет, зашел разговор о том, где должна проходить грань скабрезности для артиста. Пришли к выводу, что внутри него самого.
После обсуждения ваш корреспондент решил продолжить разговор с известным историком, театроведом, фольклористом Анной Федоровной Некрыловой, приехавшей на фестиваль из Санкт-Петербурга в качестве члена экспертной комиссии. Анна Федоровна является самым «крутым» специалистом по театру Петрушки (этому веселому персонажу посвящена ее кандидатская), она автор солидного тома о русских народных городских праздниках, увеселениях и зрелищах, русский традиционный календарь на каждый день и для каждого дома, составленный ею, был настольной книгой академика Дмитрия Лихачева. Надеюсь, этого достаточно, чтобы читатель получил представление об уровне образованности моей собеседницы, с которой мы решили поговорить о национальных особенностях великого и могучего русского языка. Проще говоря, о мате, о котором Анна Федоровна, бывая в фольклорных экспедициях, знает не понаслышке.
Нужно ли запретить мат?
— Анна Федоровна, в прессе идут постоянные дебаты по поводу сквернословия. И все время приходят к выводу, что мат надо запретить. Возможно ли это?
— Сколько ни запрещай, сквернословить все равно будут. Притом чем больше запрещают, тем оно сильнее живет. Это в наших правилах. И это нормально. Другое дело, что есть культура. И культура мата тоже существует. Потому что если он придуман, то не просто так…
— А кем придуман?
— Ну, народом. Тут авторства-то нет. Мы же не можем сказать: такое-то выражение придумал Гоголь или кто-то еще.
— А это правда, что мат и всякие непотребства чисто русское изобретение?
— Нет, мат существует не только у нас. Казалось бы, вон мусульмане – такой строгий народ! Но в Рамазан они ставят такого Карагеза, что нам и не снилось. Этот персонаж откалывает такие штучки, что наш Петрушка ему в подметки не годится. А Индия с ее Камасутрой? А Китай с его миниатюрами? Это в каждом народе есть. Но понимаете что плохо? Сегодня нет разделения стилей на высокий и низкий, того, что теоретически осмыслили и за что боролись Тредиаковский и Ломоносов. Стили должны быть разными. Да, я не могу себе позволить, стоя за кафедрой, использовать просторечный язык, если это не цитата. И когда наши товарищи из правительства говорят какие-то базарные вещи, это очень плохо. Такого не должно быть. Есть дружеская беседа, где я могу сказать все что угодно. Уж сколько наши гусары знали! В своих компаниях с шампанским и без оного они позволяли себе очень многое. Однако с дамами были самые настоящие комильфо. Даже у неграмотных крестьян существовало это разделение. Ведь ни в одной былине вы не найдете мата или чего-то низкого. Былина – это серьезно. Там пели и сказывали своим языком. Но если дело доходило до частушек, это уже была другая атмосфера. Существует официальная культура и антикультура. Культура сильна тогда, когда есть антикультура. И у нас она была. Другое дело, что ей должно быть отведено место. Но сегодня это потеряно.
Почему люди матерятся?
— А почему люди вообще матерятся?
— Человеку нужен выход для эмоций. Это психологически очень важно. Больше того, изначально мат был магическим. Всуе эти слова употреблять было нельзя. Возьмем свадьбы. В первой половине, где идет сватовство, где смотрины, разговор о приданом, где невеста плачет, ничего этого нет. А когда идут за столы, вот тут и начинается. Звучит отборнейший мат. И он нужен в данный момент. В народе все, что ни делалось, оно было нужно. Но только в определенном месте, в определенном состоянии, при определенных условиях. А что творилось, когда молодые отправлялись в опочивальню! Вместе с ними шли женщины-постельницы – крепкие, ядреные, что называется, в самом соку, у которых много детей. Вот эти бабы клали молодым под перину по девять и больше снопов овса, чтобы пара плодилась. И валялись по этой перине, произнося то, что требовалось в данном случае.
— А детям тоже можно было выражаться?
— Подросткам и детям ругаться не позволялось. За этим следили строго. Но в определенный момент, например, в чисто мужской компании — в ночном – ругаться было необходимо. Это была степень социализации и взросления. В определенный момент парень должен был всю эту лексику выучить и уметь пользоваться ею. Подчеркиваю, уметь пользоваться.
— А как вы относитесь к тому, что мат сегодня заменяют словом блин?
— Это дискредитирует мат. Это говорит о нашем неумении разговаривать, об отсутствии вкуса, стиля. Это еще хуже, чем материться.
— А почему ругаются тем, что ниже пояса?
— Действительно, ругаются тем, что порождает. Поэтому матерная ругань существует для того, чтобы тебя как бы переродить. Вот тебя посылают в этот рождающий низ — и ты как Иван-дурак, которого сунули в кипяток дураком, а он вышел оттуда Иваном-царевичем. Вот главный, исконный смысл мата. То есть тебя хотят переварить, уничтожить в этом качестве с тем, чтобы ты возродился и стал лучше, сильнее, здоровее, крепче.
Мат – для пользы?
— То есть вы хотите сказать, что когда тебя посылают, в этом нет ничего оскорбительного? Это вроде как для твоей же пользы?
— Абсолютно! Недаром же существует пословица: чем дальше пошлют, тем лучше воскреснешь. Тот же смысл и в ряжении. Почему у ряженых такое поведение, точнее, антиповедение? Потому что они возвращаются к основе – к нашим мифологическим предкам, от которых мы это позаимствовали. Вот почему в святки допускается такая свобода поведения. Но ни в коем случае не в Рождество! Это соблюдается очень четко. Рождество есть Рождество. Тут даже кричать нельзя. Нам в фольклорных экспедициях бабушки объясняли почему: год родился только что, солнышко только-только начало подниматься, прибавлять и Христос родился. В этой ситуации шуметь, обжираться, непотребно себя вести просто невозможно. Это все хрупкое, его нужно хранить и пестовать. Как только перешагнули первое января, наступает другое время.
Человек тогда постигает культуру, когда переживет антикультуру. Только окунувшись в стихию, ты можешь понять жизненные правила, пройдя через это, ты можешь выстраивать жизнь.
Недаром же детские психологи говорят: если ребенок ничего не нарушает, его надо вести к врачу. Потому что ребенок не может расти ровно. Он должен расти ступеньками. И процесс взросления очень часто выражается в нарушении правил. Поэтому дети придумывают всякие каверзы. Этого нельзя поощрять, но нужно понимать, из-за чего это происходит. И вот умная народная культура давала возможность выхлестнуться. В те же святки молодежь вытворяла бог знает что, проносясь по деревне как Мамай: поленницы раскидывали, печные трубы закладывали, стучали в окна, воровали. Правда, воровство было ритуальным. И, конечно, матерились. Это было полное изображение стихийности, антикультуры собой, через себя. Люди как бы возвращались в некое начало: все это пережив, переварив, они получали право строить культуру – мол, я это ощутил, пережил и выжил. Это очень нужное ощущение. Точно так же бывает и у турок в Рамазан.
Этот выхлест энергии необходим. Особенно в подростковом возрасте. Старики тоже ругались. Но меньше. Это все-таки «привилегия» молодежи. И хорошо, что все эти «подвиги» осуществлялись в игровой форме, в определенное время. В святки старики хвастались друг перед другом, чьи отпрыски больше набедокурили. Но как только Святки заканчивались, наступал полный запрет на подобного рода шалости. Народная культура регулировала поведение. Сделать или сказать нечто непотребное можно было тут-то и тогда-то. Но не в другое время и не в другом месте. А сегодня мы потеряли все границы и сроки. И наше поведение нерегулируемое. Это имеет плачевные последствия. Когда все становится возможным, это не приведет ни к чему хорошему. Таков закон жизни.
— А как вы относитесь к мату в зрительном зале?
— Опять же смотря что, где и когда сказано. Надо на эти вопросы отвечать. Где-то можно, где-то нельзя. Было бы странно, если бы шутки Петрушки звучали в «Женитьбе Бальзаминова», а в уличном театре это само собой подразумевается.
— А в драматических театрах, где мат со сцены давно не новость…
— Это бывает, когда сказать нечего. Тогда театр прибегает к дешевым эффектам. А вообще, вовремя и красиво сказанный мат – это сильнейшее средство. Но им нужно владеть. Мы сколько угодно таких примеров знаем. Из той же истории театра. Достаточно вспомнить, как МХТ ставил пьесу Горького «На дне». А как иначе? Артисты ходили на Хитров рынок – самое злачное московское место — и слушали. Но когда у Станиславского хитровцы сперли шубу, Гиляровский вскочил на стол и выдал все, что знал. Монолог длился несколько минут. Он стал своим человеком, шубу вернули. Такие моменты в жизни бывают. Так что не нужно что-то запрещать. Нужно просто знать место. В церкви ругаться нельзя. Но если я на базаре буду все время молиться, это тоже ни к чему хорошему не приведет. Я не смогу ни продать, ни купить.
— А у вас бывали случаи, когда вы могли высказаться откровенно и подробно?
— Конечно, бывали. Я очень хорошо знаю мат, другое дело, что я его не употребляю всуе. Но когда надо, да. Особенно когда требуется кого-нибудь поставить на место. И ничего, нормально себя чувствую. Никаких противопоказаний не имею.
Мат есть и в сказках
— Знающие люди говорят, что в русских народных сказках много ненормативной лексики. Это правда?
— Смотря в каких! В волшебных нет. Это тоже жанрово определено. Там этого быть не может, как в былинах. А вот в заветных сказках есть. Ну про Лису и Зайца — сколько хошь всего такого. А почитайте того же Афанасьева! По цензурным соображениям у нас его не стали издавать, а в Европе издали. И наши с большим удовольствием читали.
— А откуда берутся ругательства?
— С течением времени – с образованием и делением общества на верхнее и нижнее, многие слова, которые не были ругательными, становятся таковыми. Например, «сволочь». Когда-то оно обозначало – собрать в кучу, сволочить. А поскольку оно относилось к низовому слою общества, то приобрело соответствующую окраску. Как слово «чернь». У Пушкина чернь — это неграмотные, необразованные люди, а не крестьяне. Он никогда этого не имел в виду. А слово б… в старых словарях писалось как высокое. Оно не было ругательным, потому что, по сути, это женское обличье слова «блуд». Блудный сын, только в женском варианте. Но когда пошли лубочные картинки про жен-развратниц, это слово обрело ругательное значение. Между прочим, у нас не так много лексики, которая откровенно относится к ненормативной. Зато есть много переносных значений, придающих эротическую окраску самым обиходным словам.
— А вот если ребенок из детского сада приходит, пополнив свой словарный запас теми самыми выражениями, о которых мы с вами толкуем. Что делать?
— Все мы через это проходим. Я, например, делала вид, что не понимаю этих слов. «На каком странном языке ты говоришь!» — удивлялась я. Нам это помогло, другим — не знаю. Со временем они, конечно, все узнают и всему научатся. Смешно жить в нашей стране и не знать мата.
Наталия Веркашанцева