Кстати говоря, это всё ещё блог о словах, о значении слов, о значимости слов — об опасности слов. Если вам показалось иначе — вам показалось. Просто слова — это настолько незаменимый пласт нашего существования, что он есть во всём — и в самых спорных, и в самых опасных вопросах на земле.
И мы до сих пор владеем слишком плохо: хуже, чем нам надо. Хуже, чем мы могли бы. Вы согласны?
Но до больших вопросов и до больших проблем надо ещё дойти. К тому же, вокруг нет недостачи в коммуникационных паразитах, словесных вирусах, чтобы потренироваться пока на них. Как «борьба с ленью», например.
Сегодняшний гость — «точка бифуркации»
Не самая высокая расхожесть этого понятия компенсируется его цепучей и токсичной природой.
Впрочем, это не касается происхождения термина «точка бифуркации» и специализированной области его употребления. Теория бифуркаций — это математическое понятие. Точка бифуркации, как утверждает «Википедия» — применяется в термодинамике.
Бифуркация означает раздвоение, и характеризует 1) состояние неопределённости при взаимодействии совокупности факторов, которые могут привести к нескольким исходам; 2) качественное изменение системы, вызванное количественно незначительным фактором: небольшое воздействие вызывает выход более крупной системы из равновесия, которое приводит к качественному изменению.
Проблемой это стало, когда «точка бифуркации» вдруг просочилась осмосом из своих областей прямиком в дискуссии об истории и человеческой жизни — и, как оказалась, с лёгкостью тут прижилась.
Guess what: понятие точки бифуркации неприменимо ни к истории вообще, ни к истории отдельной жизни — в частности
Как обычно, я обращусь за помощью к прошлому — хорошему прошлому, — которое умерло, никого не пытается уцепить, а просто молча хранит в себе кладезь полезных знаний.
История понятия
Бифурка́ция (от лат. bifurcus «раздвоенный») — всевозможные качественные перестройки или метаморфозы различных объектов при изменении параметров, от которых они зависят.
Тут первой же страницы «Википедии» хватило.
Под влиянием внешних обстоятельств, зависимые от них элементы грозят наступлением непредсказуемых последствий — это логично.
Однако, тот момент, когда зависимый элемент как-то резко поменялся вследствие изменений родительского элемента глубже по цепочке причинно-следственных связей — это ещё не точка бифуркации, это просто бифуркация.
Точка бифуркации — это когда множество различных цепочек причинно-следственных связей сходятся в одной точке в одно время — и произошедшая бифуркация в этой точке приведёт уже не к одному неожиданному повороту событий, а комплексно — вплоть до целой человеческой судьбы или истории целой нации, а то и цивилизации.
Такое, по крайней мере, применение этот, вероятно, безобиднейший в термодинамике термин, нашёл в истории. И человеческой жизни — мне уже начинает казаться, что нам не хватает какого-то универсального термина для определения человеческой жизни в целом. Помимо судьбы. «Психология» тоже не подойдёт.
А подцепленные на него люди гуглят просто «точка бифуркации в жизни».
Вот почему точке бифуркации не место в любых случаях формирования нарратива как исторического, так и отдельной жизни
Сама по себе концепция «вот и сошлись все линии судьбы в одной точке» (поэтому я и не хотел бы использовать судьбу как термин для названия отдельной человеческой жизненной истории — эзотерические коннотации слишком сильны) в применении к людям и событиям выглядит полным абсурдом.
Человеческая жизнь, а тем более целый ход истории — это процесс многопоточный, многополосный, многоуровневый.
До какой степени? Я бы даже не взялся сейчас считать.
Для человека это, очевидно, процессы биологические, нервная деятельность на низком уровне, высшая нервная деятельность и т.д. Возможно, биологические процессы можно разделить на естественные, как ход биологических часов его организма — и определённые внешними факторами. Так же можно поделить и нервную деятельность на несколько каналов — все они, конечно, связаны между собой, но не перемешаны и разом могут быть разрублены только если с отрубленной головой.
Но это только начало. Вокруг человека процессов ещё больше, они ещё сложнее, и их ещё более невероятно перепутать в один узел и свести в одной точке.
Разные круги и обстоятельства общения — как разные жизни, текущие внутри одной.
Ещё минимум одна — то, что человек делает наедине с собой.
Но это ещё не всё, человек не всегда является объектом этих поток — ещё чаще он оказывается в роли субъекта, попадая в поток, например, закона. Илии политики. Или чужой ненависти. Или чужого обожания.
Ему даже не обязательно для этого быть живым — он может уже умереть, может ещё не родиться, а может и вовсе никогда не существовать в реальности — но уже быть вовлечённым в качестве субъекта в любые потоки процессов.
И это не шутка — любая культура, обычно, имеет какое-то количество акторов, смерть которых сыграла большую роль, чем жизнь, а посмертно (или, в редких случаях — до рождения) они сами играют роль большую, чем при жизни.
И вычеркнуть этот аргумент тоже нельзя.
В том-то и прелесть, что не только человек — социальное животное, но и жизнь его — социальный конструкт.
Не биологическое существование, а некий нарратив.
а) Нарратив виден только со стороны — а значит, не требует участия объекта нарратизации, живого или мёртвого
б) «Точка бифуркации» в описании человеческой жизни подразумевает её формулировку в виде некоего нарратива по умолчанию. Тут-то она и попадается: как только у нас появляется нарратив — он начинает жить своей жизнью.
Разумеется, в большинстве случаев, нарратив не переживает своё физическое альтэр-эго. Но очень часто может — и мы знаем массу примеров каждый.
Факт в том, что нарратив человеческой истории, может оказаться важнее физической части его земного пути — а нарратив, как правило, человеком не контролируемый (особенно, если он уже умер), и всё же — процесс этой жизни.
Который скорее разойдётся с ней разными путями (произойдёт бифуркация), чем даже гипотетически каким-то образом окажется стянут в плотный узел в одном моменте времени и пространства со всеми остальными физическими и социальными аспектами человеческой жизни.
Наоборот, как только нарратив возник — человек уже свободнее, потому что нарратив не обязательно последует за ним, если он сам выйдет из его рамок (как происходит в легендах и с реальными прототипами легендарных персонажей).
Нарратив человеческой истории может оказаться важнее человеческой жизни?!
Совершенно верно. И это не циничный аргумент.
Действительно, случается — и часто, и повсеместно, что и человеческой жизнью, и человеческой историей распоряжаются не только без ведома человека, без его одобрения, но и вопреки — и творя что угодно и с тем, и с другим.
Однако я говорю о совсем других случаях — я говорю о примерах, когда люди сами решают, что нарратив важнее их жизни.
Это мученики. Это герои войн и катастроф. Это люди, идущие добровольно в тюрьму или идущие на что-то невзирая на перспективы сроков в десятки лет и больше — что во всех случаях может быть равносильно завершению жизни — даже если умрёшь через 30 лет в тюрьме.
Любое действие человека, совершённое с осознанием даже если не перспективы моментальной гибели, а риска прекратить свою жизнь физически или социально, с какой-то целью — это признание, что цель стоит дороже его жизни.
Это признание примата нарратива своей жизни над физическим её протечением.
И кто бы смог напугать Нельсона Манделу, когда его легенда стала влиятельнее его самого ещё пока он сидел в тюрьме какими-то точками бифуркации?
Тем более, им история не по зубам
Главным образом, аргумент про невозможность контролировать и переплести нарратив и физическое бытие человека должен проиллюстрировать нежизнеспособность термина «точка бифуркации» применимо к человеческой истории.
Не говоря уж об истории самой по себе. Там процессы такие глобальные, такие долгие, в такие стальные канаты сплетены, протянувшись на века, если не дольше порой — утверждение, что любую историческую сущность — хоть движение, хоть народ, хоть государство, хоть экономический уклад — можно стянуть со всеми-всеми внутренними его процессами, а также внешними, субъектом которых является эта сущность — это заявление о незнании истории (по собственному желанию).
Arguably, ни один сторонник расставлять «точки бифуркации» на воде истории, не сможет привести ни единого исторического примера, который бы невозможно было бы опровергнуть и разоблачить шарлананство.
А что с «простыми людьми», кого не нарративы беспокоят?
Опять же, arguably, но я предполагаю, что люди, которые гуглят «точка бифуркации в жизни» — это не те, в массе своей, люди, о чьей жизни возникнет нарратив без их участия и воли.
И вряд ли они сами думают о своих жизнях такими образами — и чужие попытки их «нарратизировать» одобрением не встретят.
Это «простые люди» — и «простые люди» верят в точку бифуркации.
Во-первых, повторюсь, сам факт определения этой точки в своей биографии подразумевает её нарратизацию — разделение на несколько сюжетных линий, описание их течения и момента, причин и обстоятельств схождения в одной точке.
И нарратив — этот криптонит «точки бифуркации» — пусть даже в одной голове, но уже имеет место, демонстрируя логическое противоречие и неизбежную ошибочность либо сконструированного нарратива, либо гипотезы об обязательности схождения в этой точке.
На деле, конечно, оба хуже. И идея возможности найти точку бифуркации, и нарратив, построенный, чтобы её найти.
Возвращаясь к множественным аспектам человеческого бытия, протекающих как составные части одного целого — во многих из которых, напомню, человек и вовсе является субъектом.
Бесконечно сомнительна и, полагаю, практически невозможно даже этот типовой набор связать в одной точке в один момент, чтобы какая-то значимая часть связанных с этим человеком жизненных процессов не протекала в сторонке, совершенно никак не затронутая.
Но этот аргумент можно дебатировать.
Что дебатировать вряд ли получится без смеха — что человеку, который ищет точку бифуркации в своей жизни, было бы под силам все эти процессы идентифицировать и связать в один узелок, ничего значимого не упустив.
И это подводит меня к главной части.
Зачем на самом деле нужна и чем вредна идея «точки бифуркации» в жизни и истории
Причин, по которой человек никогда не свяжет все нужные ниточки правильно, чтобы защитить свою версию своей жизненной истории перед независимым жюри, например, две.
1. Он уверен, что уже всё связал. Банальнейший confirmation bias в деле: человек услышал про точку бифуркации, стал её искать — и нашёл. Он связал все нужные ему ниточки, а ненужные просто не увидел. Для него всё сошлось, и «точка бифуркации» сделала своё грязное дело.
2. Которое заключается в потакании саморазрушительным тенденциям.
Ведь в чём проблема с людьми, которые, услышав о концепции узлового момента, после которого вдруг всё может пойти не так — не так, в случае человеческой жизни, означает «не так, как ожидалось» — разумеется, его ожидания — это точная стрелка компаса, а жизнь, от неё отклонившаяся, очевидно, была на каком-то моменте надломана.
Иными словами, человек, который не ищет уже причину своих бед — на точку бифуркации и не взглянет, у него ощущения поломки жизни, как стебля растения, в середине — нет.
С историей, в общем, то же самое. Поиски «где моя жизнь пошла не так» психологически не отличаются от поисков «где мы потеряли Россию дворян, дуэлей и французской булки».
Полагаю, хотя и не могу этого утверждать наверняка, что это даже не похожие механизмы в действии, а один механизм и одна проблема.
Мой аргумент такой: с того момента, как фрустрированный человек оглядывается и начинает сочинять историю, чтобы в ней найти, где дела пошли не так — эта история может принять любую форму и размер.
Он может ограничиться своей биографией, а может — сочинить драму и найти пресловутую «точку бифуркации» хоть для СССР, хоть для Российской империи, хоть для Киевского княжества.
Это будет не более достоверно, чем его попытка понять историю собственной жизни — и это не случайность, а естественное развитие событий, ведь начинаются эти поиски с ощущения фрустрации и принятого решения, что причина вовне — и эти копания имеют заданные objectives: найти виновника, найти точку бифуркации.
И далее уже не имеет, по сути, никакой разницы — окажется виновником учительница английского, не вернувшая дневник в пятом классе, или ЦРУ, которые провели какую-нибудь секретную и подлую операцию в Южной Америке в 70-е.
Как раз в точке бифуркации, разумеется.
Гнусный пособник негодных намерений
Так и затем «точка бифуркации» и проникла в повседневный дискурс.
Это оказалось полезным инструментом для нужд людей, вышедших на поиски того, кто поставил им подножку в жизни — и когда. И где.
Это уже смотрящие назад люди.
Это уже фрустрированные люди.
Это уже мотивированные закончить печальную и трагичную картину сбитой на взлёте птицы.
Это эпилог их собственного нарратива. Они уже знают, чего они от своих копаний в прошлом хотят — осталось только подобрать подходящие фигуры и расставить по положенным местам.
А сюжетные приёмы вроде «точки бифуркации» — это просто блестящий драматургический инструмент, доводящий высоты их сюжета до античной трагедии уже почти.
Это нехорошая роль «точки бифуркации» в нечистой игре.
А опасная — что термин расползается всё шире, соблазняя людей всё раньше, оборачиваясь на свою жизнь, приступить к поискам момента драматического перелома.
Поскольку любой поворот к прошлому — это никогда не симптом улучшений и прекрасного состояния. Это всегда звонок, звоночек — от тихого колокольчика до набата. Что-то не так в реальности.
Может быть, мелочь.
Может, и нет.
Но одно точно: человек в этот момент уязвимее обычного. И последнее, что нужно человеку в момент слабости — это какой-нибудь добрый самаритянин, липкими руками ему протягивающий эту переходящую точку.
Чтобы человек сам, как ответственный human being, подыскал в своём прошлом момент, куда это точка будет наклеена — и на котором он, по сути, признает, что его жизнь была тогда окончена.
В истории человечества не было ни одной «точки бифуркации».
Ни в одной человеческой жизни не наступала «точка бифуркации».
Ей не место в разговоре о человеческой жизни и, тем более, в исторической дискуссии — это просто неприменимое ни в одной гуманитарной дискуссии понятие, поэтому от него только муть и путаница.
Верните, пожалуйста, «точку бифуркации» туда, где взяли.
Математики волнуются.
UPD 2021.
Бифуркация — это процесс качественного изменения, как в классическом диалектическом переходе количества изменений в изменение качества, но другой по своей природе.
Диалектический переход — это симметричный закономерный процесс изменения качества, в котором воздействие, противодействие и эффект пропорциональны друг другу.
Бифуркация — это ассиметричное или непредсказуемое событие изменения качества непропорционально слабым воздействием (2) или же в результате столкновении факторов, а не растянутого во времени процесса.
Принципиальная разница в том, что диалектический переход описывает изменение качества в контексте закономерности, как звено в цепи преобразований, связанных причинно-следственными связями: у каждой ситуации конфликта есть предпосылки, обусловленные предыдущим циклом, эти предпосылки накапливаются, пока не меняется качество ситуации, которое, в свою очередь, становится предпосылкой следующего цикла преобразования.
А бифуркация — это изменение качества, вызванное взаимодействием, у которого нет иной предпосылки, кроме случая.
Бифуркация отлично подходит для разбора физического события. И совершенно непригодна для исторического анализа, предметом которого являются связи между событиями.
Исторический анализ — это поиск исторического нарратива. Случайность — убийца нарратива.
Фокус исторического анализа не на феномене качественного изменения (революции), а на его предпосылках — и последствиях. Это позволяет строить модели, применимые для прогноза.
А рассмотрение исторических событий как точек бифуркации помещает в фокус саму революцию, изолируя её от предпосылок, что позволяет как угодно трактовать случившееся в прошлом, а затем использовать произвольную трактовку прошлого для оправдания любого выбора в будущем.