А почему бы и нет!
Конец XIX века стал декадансом для Османской империи. Но, как и умирающее дерево позволяет в своем основании новым побегам тянуться к солнцу так и империя позволяла прорастать чему-то новому. Будучи далеким от политики, часто безвольным и слабохарактерным, султан Абдул-Меджид I сумел открыть дорогу в мир, наполненный трудностями и лишениями для этих ростков. 3 ноября 1839 года рукой султана был написан документ, в котором оглашалось, что все жители империи становятся равно подданными, то есть обладают равными правами и обязанностями. Этот указ позволил различным конфессиям и религиям возводить свои храмы. Это стало религиозным взрывом, так как повсюду началось возведение церквей и синагог.
Но уже к 80-ым годам XIX века ситуация начала капитально меняться. Это была агония, в которой сами бревна поджигали друг друга и подкидывали угли в костры самоуничтожения. Двуличный и съедаемый жаждой единовластия султан Абдул-Хамид II, сталкивал лбами народы, объединенные имперскими цепями. Империя распадалась, а в разных ее уголках вспыхивали восстания и погромы. На фоне всего этого притесняемые народы вместо объединения так же выбирали распри и стычки. Таковые происходили и в сердце города Константинополя.
Кадыкей, шумный и разношерстный, он словно зеркальное отражение Таксима, в то же время иной, более претензионный и элегантный. Он будто был впитал все то лучшее что мог дать район Бейоглу. Это и тяга к искусству Джихангира, лоск Перы, аутсайдность Каракея и шум улицы Истикляль.
Временами буйный, этот район напоминает и о том, как раньше, тут тоже было неспокойно. Неспокойно и в те далекие времена, когда Константинополь, будучи молодым городом Константина Великого только начинал свое развитие на противоположном берегу Босфора. Но благодаря раздору появилось здание, название которого вводит в состояние ступора мусульман арабов.
Синагога Хемдат, построенная в 1899 году была так названа от арабского слова хамд – благодарность. В 1895 году, до начала строительства синагоги, между еврейскими, греческими и армянскими жителями Кадыкея возник нешуточный спор, переросший в народные столкновения. Люди дрались за место для храма. Ярмян и греков очень разозлил тот факт, что рядом с ними будет не христианский храм а иудейский. Греки, а вместе с ними и армяне начали требовать, чтоб землю для возведения отдали кому-то из них. Их не смущал и тот факт, что в 100 метрах от требуемой территории уже находилась церковь святого Георгия, построенная в 1895 году. Сыны израилевы обратились за помощью к правителю империи, чтоб именно он разрешил их спор. Прошение передал Элиас Кохен, который был личным офтальмологом султана, у которого были проблемы со зрением из-за частых алкогольных возлияний. Благодаря отряду военных, которые усмирили бунтующих, стройка началась. Австрийский архитектор Борис Лекав, создал проект, по которому строение должно было быть деревянным. Но в итоге храм вырос из камня.
Стройка закончилась в 1898 году и еще целый год велись интерьерные работы. К открытию храма управляющий ювелирами, занимавшимися украшением интерьеров дворца Йылдыз, по имени Аронаджи Эфенди подарил большую хрустальную люстру, привезенную из его особняка. Она стала великолепным украшением. К слову, точно такая же люстра весом порядка 5 тонн украшает один из залов приемов официальных делегаций во дворце Долмабахче.