Глава 6
Они влетели на дорожки парка на полном ходу. Пытаясь вписаться в поворот, Петров выскочил даже на газон. Васечкин же, следуя за Петровым, избежал этого, но так взвизжал тормозами, что некоторые дамы, оказавшиеся тут на аллее, непроизвольно вздрогнули. Петров, бросив мимолетный взгляд на часы, и слегка сбросив скорость, расправил плечи, и более спокойно закрутил педалями по парковым дорожкам по направлению к зданию казино Монбенон. Правда, он не удержался сделать небольшой крючок, по аллеям. Не только для того, чтобы напомнить себе ту потрясающую панораму озера, которая открывается с этой эспланады, но и, конечно, чтобы оценить ту публику, которая наводняла парк и, поймав ее волну, постараться с ней слиться. Последний год, ему приходилось все больше общаться с господами в «Китон» и «Бриони», так что от без галстучной публики он несколько отвык. «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед».
Для Васечкина же это тоже все было непривычно, но только наоборот. Для него это был новый мир, не опробованных еще красок. Его переполняли впечатления, от так неожиданно щедро выливающегося солнца, лета, благодушного приозерского городка и переплетающегося со всем этим воспоминаниями детства. Теми светлыми воспоминаниями, которые так же, как это лозаннское небо, безоблачно грели душу некогда советского пионера. Тем более, все это чувствовалось, на контрасте последних лет, проведенных им в жестких условиях, которым не позавидовал бы самый мужественный герой какой-нибудь «Армы». Этот же мир, на который он смотрел с велосипеда, а не из снайперской засады, казался ему доброй сказкой, даже более прекрасной той Донкихотовской чуши, в которую они играли с Петровом в свою последнюю смену в пионерском лагере. «Чтобы с боем взять Приморье – Белой армии оплот».
Так что сейчас Васечкин колесил за Петровым, впитывая этот незнакомый ему мир на полную катушку. По правую руку, не так гордо как девушка с веслом, но тоже с чувством достоинства в полуприсяде куда-то в небо смотрел Вильгельм Телль, за спиной которого благородно возвышался палаццо. Слева безмятежные отдыхающие запруживали газоны, обрывающиеся над лазурью озера. А вдали виднелись рифлёные Альпы. Все вокруг было пронизано какой-то беспечностью, но не тем «авосем», который так любил Васечкин в детстве. Он уже третьи сутки был в этой стране и начинал уже неплохо тут ориентироваться. Любая улочка, парк, дом или площадь, или та же недавняя вилла, все это, складывались в его памяти в единую навигационную карту. Профессиональные навыки брали свое. Вот и эта смотровая площадка, с которой старый город и озеро были как на ладони, радуя глаз шикарным видом, отложились у него не в файле культурная достопримечательность, а в боксе плацдарм. «Наливалися знамена кумачем последних ран».
Подкатив к казино Монбенон, Петров сказал: «Не на много опоздали». «Критично?» -поинтересовался Васечкин. «Да, нет. Можем даже по бокальчику». Всякий кто бывал в Лозанне и тем более в этом парке, не проходил мимо здания казино. Правда, по своему назначению оно работало всего лишь, несколько лет после постройки в начале 20 века, а все остальное время служило хорошей площадкой для всевозможных развлечений. А со второй половины века, тут разместился еще и швейцарский киноархив, который ежедневно демонстрировал разные ленты из своих запасников. Да и помимо этого, всякие модные мероприятия регулярно находили тут приют. Так что, к моменту, когда наши герои появились в казино, это уже было, хорошо раскрученное популярное культурное место. Петров же, торопился сюда, ради дневного сеанса. «Шли лихие эскадроны Приамурских партизан».
В этот день, показывали фильм посвященный русским, интернированных во время великой отечественной войны. Эта хроника о более десяти тысяч красноармейцев, бежавших из фашистского плена за колючий забор нейтральной Швейцарии, и нашедших у неё убежище. После же окончания войны этих граждан страны Советов, массово отправляли домой. В основном добровольно, но были и иные. Кадры фильма запечатлели тысячи советских солдат и офицеров в американской форме (другой одежды для них не нашлось), которые сидят возле путей и ждут погрузки в эшелоны. Петров уже видел этот фильм раньше. Сейчас ему нужно было удостовериться, в одном кадре, где появлялось одно лицо. Именно ради того, чтобы утвердиться в его сходстве, ему надо было посмотреть этот фрагмент еще раз. Он даже надеялся, что пару кадров, работники архива ему распечатают. Нужный человек появлялся в самом конце ленты, когда после прощального митинга советские граждане со счастливыми лицами запевали песни гражданской войны. «Этих лет не смолкнет слава, не померкнет никогда!»
Они все же купили красненького и пока, стоя на крыльце переводили дух после гонки и потягивали винцо, Петров вкратце рассказал Васечкину цель посещения киноклуба. Правда, он умолчал, кто именно этот человек, появляющийся на экране. Васечкин же, следуя воспитанной долгими годами службы привычки, вопросы задавал только по своему заданию, и не стал допытываться. Так с недопитыми бокалами вина они и прошли зал. Нельзя сказать, что Петр был равнодушен к истории, но все эти серые люди на черно-белом экране мало привлекали его. После рассказа Петрова, он, конечно, понимал кто они, но непривычная форма, галстуки, пилотки, да и чуток ускоренная хроника, все это не позволяли ему признать в них ни привычных защитников родины той войны, ни тем более коллег. В этом полупустом, темном зале, ему было откровенно скучно и может быть именно поэтому, через какое-то время, он почувствовал себя точно так же, как тогда в кино, когда Вася сидел с Машей и взахлеб рассказывал ей о происходящем на экране, а он Васечкин, был вынужден беспомощно смотреть им в спины. «И останутся, как в сказках, как манящие огни, штурмовые ночи Спасска, волочаевские дни».
Прежде чем отправится в свой дешёвенький номер на Буа-де-Во, пацаны решили заскочить в первую их гостиницу. Мало того, что она была в «двух шагах», но после целого дня на колесах, а для некоторых еще и с акробатическими номерами, нестерпимо хотелось в ванну, а тут она была не сказать как лучше. Приветливый швейцар их сразу узнал и заулыбался. «Как покатались, господа, как экскурсия» - улыбаясь обратился он. «Тре бьен» - отозвался Васечкин, проходя к лестнице. «Все хотел тебе сказать» - не удержался тут Петров. Он догнал друга на ступеньках. «Твой французский, стал куда лучше с момента нашей последней встречи, Инна Андреевна, могла бы тобой гордиться» - и он засмеялся. «Ну, мы в Европах не живали, мы люди простые, у нас все берег турецкий, извиняйте» - подмигнув, парировал Васечкин.
Войдя в номер, Васечкин, с распростертыми руками плюхнулся на кровать. Петров не растерялся и шмыгнул в ванну. Васечкин, не меняя позы, стал медленно покачиваться на матрасе, как купальщик, загорающий на водной глади. Настроение было боевым и задорным, точно таким же, как в тот день, когда ребята после битвы с «гусем», победителями, нежились под лучами летнего солнца на больничных койках в лазарете пионерского лагеря, а девчонки из разных отрядов приносили им гостинцы. Но они воротили от них нос. Они ждали Машу. Петров в отличие от Васечкина, когда тот был в ванной, не балбесничал на кровати. Он проверил, не появилось ли новых разговоров их подопечных. Но не найдя ничего нового, решил прослушать еще раз сегодняшнюю болтовню чиновников на вилле. Один момент, вызывал у него вопросы. Он уселся на балконе, задрав ноги на перила, а ноутбук, поставив на пресс, погрузился в чужой разговор. «Партизанские отряды занимали города».
«Пора на базу» - сыронизировал Петров, когда посвежевший Васечкин вышел из ванны. «Хорошо, что остался один адрес. Будет время поимпровизировать сегодня ночью» - добавил он серьезно. «Что случилось» - поинтересовался Васечкин. «Да, выясняется, есть тут один идейный, надо что-то сделать» - ответил Петров вставая. «Собирайся, пошли, по ходу расскажу» - не меняя интонации, резюмировал он. Уставшее за день солнце еще не спешило на свою «базу», но палить уже перестало. Так что этот день входил в свою последнюю четверть, мягко лаская всех избранных, оказавшихся волею судеб этим летом на Швейцарском плато. Они вышли из гостиницы, и гуляющим шагом пошли в сторону озера. Зашли по дороге в подвернувшееся по ходу кафе. А на подходе к своему жилищу, Петров решил провести друга не улицами, а через милое парковое местечко, находящееся тут же. И, наверное, минут двадцать они блуждали в тени лип и кипарисов, между прудиками и озерцами, оного из самых знаменитых кладбищ Европы. На нем по мимо многих, находится и прах не безызвестного барона Пьера де Кубертена, хотя сердце его нашло приют в Греции при въезде в Олимпию, чьи игры он возродил из небытия. «И на Тихом океане свой закончили поход».
Входя в холл своей ночлежки они опять столкнулись со вчерашней компанией. Три девчонки и один парень, нагруженный сумкой стояли у рэсепшена и о чем-то разговаривали с администратором. Они тоже явно только что вернулась с прогулки. Петров проходя, мимо поприветствовал их, и, расплывшись в улыбке произнес: «Лю-суар-авур-ду-вон-ду-валь?». Но не услышав ответа, оттопырил большой палец и мизинец правой руки и запрокинув голову, сделал жест, как будто выпивает, снова спросил молодых людей готовы ли они повторить вчерашние посиделки. Они засмеялись и радостно закивали головами. «Тогда до встречи» -кинул уже Васечкин и товарищи пошли в свой номер. «Что ты их спросил» - полюбопытствовал Васечкин, не сдержавшись и нарушив свою многолетнюю закалку – без лишних вопросов. Петров ухмыльнулся и ответил: «Да, тоже самое, что и показал. Просто выяснилось, что ребята такие же французы, как и мы, итальянцы – разговорных идиом не знают. «Разгромили атаманов, разогнали воевод».
Продолжение следует