После Вики, как оказалось значительно позднее, у меня долго не было женщин. Долго это приблизительно полгода. Вика была ровно на столько образованной и утонченной, на столько дерзкой и хабалистой. Она была красивой, умеренно открытой в амурных делах, наглой и в значительной степени навязчивой. При этом та самая ее навязчивость прикрывалась ее же чувством экспертизы в стиле, в знании бытовых вопросов, вопросов, связанных с карьерой и межличностными коммуникациями, а также она грамотно ориентировалась в корпоративной культуре, и вся эта смесь немного настораживала.
Наша история служебного романа, которая кстати так ни чему меня не научила, была сценарием, который называется «Эпатировать и удивлять». Мне казалось тогда ещё, что закончится все это ни-чем, и ровно в тот момент, когда эпатировать будет некому.
Спустя каких-то пару месяцев она осталась со своими проблемами и радостями на работе, я уже жил по-своему. И по своему так, что фиг знает, как я из этого выбрался.
Вика приехала из Воронежа и чтобы понять величину ее амбиций, то нужно знать, что, допустим, Люберцы по ее мнению были городом-задницей, правда с относительно не дорогим жильем. Каким образом в ней уживались местечковые понятия и чувство стиля, тогда мне было понять трудно. Но одно я понимал точно, что она меня начинает доставать, а её, накатываемая изредка, хандра убивала меня в ноль.
Она была максимально гордая на столько, на сколько наивная, если понимать рассматривать жизнь долгосрочным куском. Ее главная цель была... бл, да глупая цель была. Выражение «бестолковый пафос» с лихвой перекрывает всю ее.
Мы так и расстались. Она довыделывалась, переживала, ныла, полом мы встретились и в тот момент она даже обнимать на прощание меня не хотела. А прошло всего то, несколько недель от начала, когда я просто просил успокоиться и был готов встречаться.
С холостяцкой точки зрения такая нестабильность обошлась бы мне вторым разводом и второй парой ног на шее. Иллюзий питать не стоит. И в следующий раз, я решил к своему чутью прислушиваться тщательнее. Свобода мужчины в его руках и холодной голове.