Есть, как минимум три Реальности, развивающиеся параллельно.
Например, подавляющее большинство поляков уверены, что в 1581 году именно их армия приступом взяла русский город Псков.
На что у них имеется неопровержимое доказательство.
Что? Да вот эта- картина маслом- кисти знаменитого польского художника Яна Матейко, которая называется: «Стефан Батори под Псковом».
В ней есть всё, что так мило польскому сердцу. А главное- она- абсолютно исторична. Потому что её персонажами выступают реальные исторические личности.
Всех я, к сожалению, назвать не смогу, но для некоторых из запечатлённых, у меня пара слов найдётся.
Слева- в красном- стоит ближайший сподвижник Короля Стефана Батори- польский магнат Ян Замойский.
Стоит он здесь по праву. Поскольку замещал Короля, когда тот отъезжал с осады по государственным делам.
На барабане, как это и положено главнокомандующему, восседает сам Король Польский и Великий князь Литовский- Стефан Батори. Поза его величественна, но смотрит он только на хлеб, который преподносит ему представитель поверженного врага.
По правую руку от короля возвышается мрачная чёрная фигура. Это- известный в Европе гонитель гугенотов- иезуит Антонио Поссевино. Его фигура не просто так поставлена художником в самом центре картины.
Всё дело в том, что бывший секретарь ордена Иисуса, а в 1581 году римский посланник при дворе Ивана Грозного, олицетворяет на полотне протекторат Апостольской Церкви над всем происходящим.
Говорят, что прямо под иезуитом- в коленопреклонённой позе, изображён Владыка Полоцкий и Великолуцкий Киприан-II.
Почему он и здесь- непонятно.
Поскольку реальный Киприан-II тем и прославился, что в отличие от полоцкого воеводы, отказался сдаваться осадившему город противнику .Случилось это за три года до описываемых в картине событий- в 1579 году. В Полоцке, а не во Пскове.
Возможно, священник, это просто- символическая фигура.
Прекрасно расшитые церковные одежды сидят на нём мешковато. Они ему явно велики. Как бы не по вере. При этом взгляд его твёрд и непреклонен.
Римский легат простирает свою длань над хлебом. Он как бы утверждает легитимость дара, предлагая Королю принять его.
Но Стефана Батори мучают сомнения. Как, впрочем, и воина в железном шлеме за спиной иезуита. Это, к слову сказать- браславский воевода, участник взятия Полоцка и квартирмейстер псковского осадного отряда- Ян Збаражский.
Справа от священника две фигуры в богатых одеждах. Это послы Ивана Грозного- Елецкий и Олферьев- руководители русской делегации на подписании Ям-Зампольского мира (1582 г.), который ознаменовал окончание Ливонской войны, тянувшейся, без малого, четверть века.
Взгляд Елецкого сквозит хитростью. Такой и поклонится, но точно- отравит потом или зарежет в тёмном углу. В руке Олферьева книга с андреевским крестом. Библия?
Или это больше похоже на оборотную сторону иконы?
Что делает Олферьев? Проклинает супостата?
В левом краю картины, потупив долу взгляд, стоит угрюмый бородатый воин. Руки сложены на причинном месте. Ими он сжимает свой ставший бесполезным меч.
Под ним уперевшись лбом в землю прильнул к земле коленопреклонённый крестьянин. Огромный и сильный, он безропотно готов уступить мощи польского оружия.
По идее, картина выражает торжество польской и униженность русской сил. Но почему то на ней нет радости победы.
Даже толпа чистых, шикарно экипированных воинов, расположившихся в шатре- за спиной Батори- в большинстве своём озабочены и вообще- мало интересуются происходящим.
За спинами русской делегации- естественно- раздетый до исподнего русский народ.
Ещё дальше- на горизонте крепостные стены Пскова.
Реальная история осады Пскова армией Стефана Батори в 1581-1582 годах завершилась тем, чт его защитники, ценой неимоверных усилий, совершив множество подвигов, город свой, всё-таки, отстояли.
И не подпиши Россия мир с Польшей- ещё неизвестно, кто бы одержал верх, потому что осадное войско готово уже было разбежаться.
Впрочем, мир- поляками всё-таки был подписан. На самых невыгодных для России условиях, с потерей плодов двадцатилетних завоеваний,
Но взятия Пскова не было!
-Так его и здесь нет- скажет дотошный читатель и будет прав. Полотно ведь называется «Стефан Батори под Псковом в 1581 году», а не «взятие Пскова в 1581 году».
Но что тогда делают все эти люди?
Празднуют Рождество- в перерыве между боями, по христиански обмениваясь подарками?
Или картину надо понимать, как аллегорию?
Но чего чего именно?
Утраченной славы?
Потому-то на ней все так невеселы.
Ведь написана она была в (1859-1874) годах, когда никакой Польши уже не было, а было Польское Царство в составе Российской Империи.
Как бы то ни было, но будучи представленной публике, она произвела фурор в Европе. Автор, за несколько лет до того- удостоенный за цикл исторических полотен знаком Ордена Почётного Легиона, получает предложение возглавить Пражскую академию художеств, становится иностранным членом Французской академии художеств и Берлинской академии искусств, а-заодно получает почётную медаль в Вене.
Ещё бы- ведь на картине изображены посрамлённые русские!
Историческая несуразность полотна никого не смущает.
Куда важнее другое- не более за 10 лет до того в 1863 году на территориях некогда занимаемых Речью Посполитой вспыхнуло восстание, направленное против «русского владычества» и с восторгом принятое едва ли не всей «просвещенной Европой».
И пусть восстание не нашло отклика даже в собственном- польском народе, пусть довольно «мягкой рукою» было быстро подавлено Царским правительством, Россия всё равно оказалась душителем Свободы, а восставшие- её бескорыстными поборниками.
Желание польского художника- хотя бы в виде живописного полотна материализовать невоплощённые в жизнь мечты понятно.
Понятна и реакция Европы, для которой любое лыко в строку- лишь бы хоть в чём то уязвить массивного, непонятного и уже от того- крайне пугающего соседа с Востока.
Две Реальности - Историческая и Фантастическая всегда существовали и, уверен- будут существовать вечно, поскольку любой факт можно- при желании, как угодно интерпретировать- в угоду политической или конъюнктуре.
Меня удивляет, когда в среде образованных русских людей возникает совершенно удивительная- третья Реальность.
Это когда ты знаешь правду, но одновременно, как бы и слыхом о ней не слыхивал.
Как бы- головой понимаешь, для чего перевирается тот или иной факт, но предпочитаешь не обсуждать этого, в силу своих внутренних убеждений и самоограничений.
И даже если такое обсуждение начинается- стараешься переключить общественное внимание на детали, к обсуждаемому факту имеющие малое- а главное- не определяющее- его главную суть отношение.
Ну ведь не станете же в серьез утверждать, что Ян Матейко писал свои картины, чтобы продемонстрировать Миру своё мастерство в передаче фактуры дорогих тканей.
Или всё-таки станете?
Как это, к примеру, было сделано в статье Wikipedia:
... полотна Матейко содержат, порой, ряд исторических неточностей, преимущественно в одежде, доспехах и вооружении...
Впрочем, встречается и куда более глубокая аналитика. Предлагаю вашему вниманию характерную цитату от одного из лидеров общественного мнения России середины XIX века.
…все его картины громадных размеров, и тут-то, на десятках больших фигур, в настоящий рост, выказывается капитальное его мастерство. У него нет других сюжетов, кроме отечественных, оттого так сильно и правдиво все, что он пишет. Характеристики его почти всегда изумительны по верности, и ничто не может быть историчнее, чем иезуит Поссевин, уговаривающий зверообразного Стефана Батория, с надменностью сидящего на медвежьей шкуре, внять мольбам русского посольства, вымаливающего мир. Иезуитский взгляд, иезуитские мягкие, точно бескостные пальцы, протянутые и доказывающие, физиономии мужиковатых и смирных русских бояр, блеск польского лагеря под Псковом, с крылатыми всадниками и полуазиатскими канцлерами и воеводами, — таких картин немного встретишь в европейских музеях. (…) Что касается до русского духовенства и послов, то, кроме великолепных, талантливых попыток покойного Шварца, ни одна ещё из всех наших исторических картин не представляла с такою поразительною верностью индивидуумов древней Руси, с их финско-татарскими физиономиями, тяжелым складом и покорными глазами.
Музыкальный и художественный критик, историк искусств В.В. Стасов
Вот так. Возвысил художника и походя унизил собственных соплеменников.
Молодца! Чего тут ещё скажешь?