Находясь в одесских катакомбах Бадаев открыл глаза и прислушался: в каморку не проникал ни единый звук. Это немного его озадачило, и командир, нашарив возле себя фонарик, направил луч света на часы. Было всего четыре часа утра. Уставшие бойцы спали, а время для появления связных еще не пришло. Поэтому Бадаев позволил себе снова прилечь — не так-то много приходилось ему отдыхать последние дни.
Что это ему приснилось сегодня? А, вспомнил: снова видел во сне забой. Почему-то в катакомбах ему все чаще стали сниться дни молодости. Может быть, потому, что они напоминали ему подмосковные шахты, где, собственно, и начинался он как человек...
«Та-та-та-та» — дробно застучало невдалеке. «Нет, это уже не отбойный молоток,— окончательно проснулся Бадаев и вскочил на ноги. — Наверное, кто-то из партизан отрабатывает технику стрельбы: и тут, под землей, они продолжают учиться военному ремеслу».
— Товарищ командир, к вам с донесением! — доложил дежурный.
В закуток вошла Шестакова и в изнеможении прислонилась к каменной стене.
— Садись, садись скорее! — заторопился Бадаев, пододвигая ближе к девушке табурет и вглядываясь в ее ввалившиеся глаза.
Тамара благодарно улыбнулась.
— Ну, как там, наверху? — спросил Бадаев.
— Ой, плохо, командир! Что фашисты делают...— чуть не расплакалась девушка. Но сдержалась и продолжала по-деловому: — Вчера на улице Энгельса, бывшей Маразлиевской, взорвано здание, в котором размещалась комендатура. Фашистов полегло — человек триста! Говорят, генерал Глугояну, комендант Одессы, тоже нашел там свою могилу...
— Ай да молодцы! — не выдержал Бадаев.
— Кто? — не поняла его Шестакова.
Но командир только глянул на нее веселыми глазами и велел рассказывать дальше. Даже ей —разведчице и Силиной — он не мог сказать все, что было ему известно. Таковы уж законы конспирации: никто не должен знать больше того, что ему лично поручено. Только Москва знала обо всем.
...Много лет спустя в печати появился подробный рассказ об этой диверсионной операции. Еще до отхода советских войск из Одессы нашей разведке удалось раздобыть план размещения в городе оккупационных войск. В здании НКВД на улице Энгельса фашисты предполагали разместить штаб главного командования, сигуранцу и гестапо. По приказу советского командования здание было скрытно заминировано: в подвал дома заложена управляемая по радио мина замедленного действия. Вскоре после того как Одесса была занята фашистами, Бадаев отправил радиограмму о предстоящем важном совещании оккупационных властей. Вечером 22 октября 1941 года в эфир полетели незаметные на фоне музыки сигналы кодированной команды, поступившие в приемник телефугаса. Раздался взрыв.
— После этой диверсии фашисты лютуют в городе и окрестных селах,— продолжала рассказывать связная, — Везде — на фонарях, деревьях — повешенные. На одной из площадей на виселице молодой парень, а на нем табличка: «Я — партизан. То же будет и с остальными». Только он не из наших. Сама все видела. Сердце от горя разрывалось, а смотрела,— горько заключила Тамара.
— Они нам сполна заплатят за все, — сурово сказал Бадаев. — Уже сейчас они дрожат от страха. Им кажется, что в катакомбах скрывается целое соединение советских войск, не успевшее покинуть город. Пусть так думают и дальше, а мы уже как-нибудь им в этом поможем. В очередной раз, когда пойдешь в город, загляни на базар. Поговори по-свойски с торговками: мол, засела в катакомбах красная дивизия. Пока этот слух дойдет до фашистов, дивизия превратится в целую армию! — рассмеялся командир. — Еще что у тебя?
— Была в примусной мастерской. Видела Яшуню с ребятами. Горячие хлопцы! Проведали о складе горючего в несколько десятков цистерн около железнодорожного депо. Так хотели сами же и взорвать их, да я сказала, что без вашего приказа ничего делать нельзя.
— Правильно! — похвалил Тамару Бадаев. — Это не их дело. Что разведали, спасибо, а подрывать будут другие. Как охраняется склад, ребята узнали?
— Да, вот схема постов, — девушка отвернулась и откуда-то из-под платка на груди достала замусоленную бумажку.
— Яшунькин код, — улыбнулся командир, взглянув на схему. — Не знай я его, никогда не догадался бы, что тут обозначено. Все?
— Пока все,— устало ответила Тамара.
— Ну что ж, спасибо тебе. Иди отдыхай.
Так начался этот день в катакомбах, похожий на многие другие дни. Отряд капитана Бадаева все шире разворачивал разведывательно-диверсионную деятельность. Большое внимание уделялось сбору информации. Она поступала от бойцов, возвращавшихся из очередного рейда, от верховых разведчиков, рыбаков, железнодорожников, крестьян. Они сообщали о расположении батарей береговой обороны, аэродромов и складов горючего, о переброске фашистских войск, о следовании эшелонов врага. Некоторые сведения добывали связные Бадаева.
В штабе донесения перепроверялись, зашифровывались, превращались в листки сводок, которые по рации передавались в Москву, в Центр. Отсюда они поступали в управление разведки, в Генеральный штаб.
Понравилась статья? Поставь лайк, поделись в соцсетях и подпишись на канал!