…Вы наверно никогда не слышали в России, чтобы офицеры могли бы учинять облавы на почту.
— Как? На почту? Облавы? — спросил я с немалым удивлением.
Летом 1893 года капитан Леонид Николаевич Белькович, назначенный исполняющим должность штаб-офицера при управлении 1-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады, прибыл на пароходе "Москва" во Владивостокский порт.
Проведя пару дней в городе, который "имел довольно печальный вид", полюбовавшись на дебоширящих на Светланской улице моряков и посетив клуб с впечатлившим его хоровым исполнением завезённой сюда "чуть ли не с Сандвичевых островов "Тарарабумбии" (*), он отправился по едва проложенной железной дороге в село Никольск-Уссурийское.
Спутником его в этом путешествии был "старожил", военный инженер-капитан Г., который и развлек Бельковича рассказом о местных офицерских нравах времён не столь отдаленных.
"Грабить почту"
Да, — это здесь, в своём роде, игра такая есть и называется она: «грабить почту»; игра очень опасная, с риском получить пулю в лоб. Не думайте пожалуйста, чтобы в данном случае проглядывал бы какой-нибудь злой умысел, или преследовались бы разбойничьи корыстные цели, — ничего подобного при этом не имеется в виду, а преследуется лишь единственная цель — получить сильное ощущение, — побывать под пулями, — словом испытать то, что испытывают люди в действительном бою с неприятелем.
Вот как это делается: несколько офицеров, любителей сильных ощущений, уговариваются идти ночью «грабить почту». Узнав предварительно о времени, когда ожидается прибытие почты, которая почти всегда приходит не по расписанию, благодаря бездорожью, офицеры, вооружившись кто чем может, отправляются «на грабёж» и притаиваются в каком-нибудь глубоком овраге, или ином глухом месте, по которому, хочешь не хочешь, а скорей, как шагом в повозке не поедешь. В тишине и в темноте, они располагаются за камнями и за кустами — шагах в 90 в стороне от дороги и ждут. Они отлично знают, что почту здесь всегда сопровождает вооружённый конвой и это то их и подзадоривает.
Вот в тишине слышится грохот приближающихся повозок, слышно, как ямщики покрикивают на лошадей и все это мало по малу приближается к избранному головорезами месту засады. Сердце у каждого начинает биться усиленно в груди, дух замирает, и в этом-то и есть наслаждение.
Наконец повозки с почтой — вот-вот уже близко и в темноте видны силуэты и ямщиков и лошадей и сопровождающих почту конвойных. Вот конвойные сошли и идут за повозками, которые с трудом карабкаются в гору. Начинай! раздаётся произнесённая шёпотом команда. Тах-тах, тах-тах-тах, — вдруг начинается перестрелка и пули свистят над головами и конвойных, и ямщиков, и почтальонов. Стреляют умышленно значительно вверх, так чтобы никого не убить, ни ранить. Происходит замешательство. Лошади взвиваются на дыбы, путаются в постромках. Остановка. Оторопевшие от ужаса ямщики начинают распутывать лошадей, а конвойные открывают пальбу, целясь уже не вверх, а по огонькам «разбойников» и так как конвойные естественно бывают в это время злы, то они и стараются стрелять так, чтобы не промахнуться. Так и стреляют до тех пор, пока почта не выберется из оврага.
На другой день всюду слышны разговоры о бывшем нападении на почту, а «разбойники» слушают, как ни в чем не бывало.
"Кукушка" и "тигр"
Много в былые времена здесь было разных «игр», весьма рискованного характера: играли и в «кукушку», и в «тигра», и мало ли во что ещё, но все эти «игры» носят уже иной характер; все они созданы пьяной фантазией скучающих людей и в общем нужно порадоваться тому, что пора их миновала.
«Грабить почту» — все же это довольно благородная игра, потому что здесь не преследуется цель — нанести вред другому, а только лишь есть стремление самому получить сильное ощущение, но вот всем известная «кукушка», когда все участники открывают пальбу из револьверов в темной комнате по тому из своих товарищей, которому выпал жребий куковать — это уж – «моё почтенье» — и пьяно и не хорошо.
Игра в «тигра», о которой вы едва ли когда слышали, ведётся так: подгулявшая компания, которой наскучило сидеть дома, выходила на свежий воздух. Метали жребий и тот, кому досталось изображать собою тигра, залезал на крышу дома под самый конёк, а остальные оставались на земле, стоя все напротив одной из продольных стен дома (хаты) с заряженными револьверами. Игра заключалась в том, что «тигр» должен был все время зорко, следить за «охотниками», потому что если бы они успели перебежать на ту сторону дома, на крыше которой он залёг, то они расстреляли-бы его, как совершенно открытую для них цель, а поэтому «тигр» должен быть всегда на чеку: перебегают «охотники» на противоположную сторону — и он сейчас же должен переместиться на другой скат крыши, не переставая наблюдать и время от времени прислушиваясь к свисту пролетающих у него над головою пуль. По прошествии определённого времени, на крышу взбирается другой «тигр», а прежний становится «охотником». Револьверы снова заряжаются и игра продолжается до тех пор, пока «тигры и охотники» не попадут под арест.
Пьяный угар, от которого веет кошмаром, слава Богу, что теперь уже пришёл конец этому безумию. В настоящее время вы встретите среди здешних офицеров не мало милых и образованных людей, — людей вполне военных по духу…
Воспоминания о своей службе на Дальнем Востоке генерал-лейтенант Белькович опубликовал под заглавием "Письма из Сибири" в "Военном сборнике" в 1915-1916 гг. Процитированный фрагмент взят из № 4 за 1915 год.
___________________________________________________
* Хотелось бы думать, что это та самая чеховская "Тарарабумбия", хотя судя по описанию Бельковича, она не очень походит на реконструкции дня сегодняшнего.
Как минимум, в дальневосточной версии никаких слов, кроме, собственно, "тарарабумбия", не было: