Поезд шел на Калугу.
Нас было трое в купе жесткого вагона: я, сержант и боец. Разговорились о том о сем. Но, конечно, все больше о войне. Не помню, как это случилось, но наша беседа коснулась героических подвигов советских разведчиков. И вот тогда-то боец и сказал:
— О разведчиках интересно может рассказать товарищ сержант.
Сержант недолго заставил себя просить. Он почесал затылок, улыбнулся и начал:
— Опишу я вам вкратце один эпизод. Есть у нас в части парень. Сам он из Сибири. В тайге воспитывался. А там всякий мужчина — следопыт и охотник. И как пошел он в Красною Армию, то сразу пожелал стать разведчиком.
«Охотился я,
— говорит он,
— за таежным зверем и хочу сейчас поохотиться за фашистским волком».
И вот наш сибирский охотник начал бродить по брянским лесам и выслеживать немцев. Зовут его Герасим Носков.
Однажды вечерней порой Носков пошел в разведку. Идет и потихоньку сам с собой разговаривает. А должен вам, между прочим, отметить, что этот самый Герасим Носков — парень ничего, веселый, но маленько с придурью. Правильно я говорю, товарищ Степанушкин?
Этот вопрос был обращен к красноармейцу. Тот рассмеялся и оказал:
— Во всей точности не скажу. Я его мало знаю.
Сержант продолжил:
— Ну а я его отлично знаю. Не раз встречались. И в разведку вместе ходили. Так вот, идет он лесной тропинкой и самому себе отдает по всем правилам приказ:
«Товарищ Носков, вам надо проникнуть в деревню Н., пробраться в немецкий штаб и принести оттуда документы».
И тут же по всем правилам сам себе отвечает:
«Есть проникнуть в деревню Н., пробраться в немецкий штаб и принести оттуда документы».
За таким интересным разговором время незаметно прошло, и разведчик приблизился к гумнам, стоящим недалеко от деревни К.
«Товарищ Носков,
— сказал себе товарищ Носков,
— теперь для соблюдения осторожности лечь на землю и ползти огородами».
«Есть для соблюдения осторожности лечь на землю и ползти огородами».
Приказание было немедленно выполнено — лег и пополз. Ползет, ползет...
Короче говоря, не прошло и получаса, как наш славный разведчик очутился в немецких руках. Как это произошло, рассказывать долго. А поэтому прямо перехожу к делу.
Толстый фельдфебель со свиным рылом дал ему раза три по морде и сказал:
«Сейчас мы тебе будем делать капут».
И завели его, избитого, окровавленного в какой-то амбар.
Прошел день, никакого капута нет. Вызвали Носкова на допрос к долговязому и лысому обер-лейтенанту. А наш Герасим не будь дураком и прикинулся дурачком. Долго с ним канителились, ничего путного не добились, дали ему раза два по загривку к опять повели в амбар... Товарищ Степанушкин, мне скоро сходить?
— Через одну остановку, товарищ сержант,
— ответил боец.
— Вот и хорошо. Как раз успею досказать...
Сидит Носков в амбаре и сильно скучает. Особенно потому, что без всяких харчей приходится существовать.
«He робеть, товарищ Носков!»
— говорит он сам себе.
«Есть не робеть!»
Вдруг приходит в амбар тот самый фельдфебель со свиным рылом и велит выходить.
«Сейчас они мне капут будут делать»,
— решил Носков.
«Плевать на капут, товарищ Носков».
«Есть плевать на капут».
А все-таки как-то неприятно и обидно.
Но тут выяснилось, что немцы действительно поверили, что наш разведчик — дурак и простофиля. Фельдфебель объявил Носкову, что он будет обслуживать господ офицеров: чистить зам сапоги, ставить самовар, колоть дрова. Сплошной умственный труд.
Так прошло дней пять. Герасим полностью вошел в свою роль. Работал он без всякого саботажа: сапоги у господ офицеров блестели светлее дня, темнее ночи.
А на шестой день Носков отдал себе приказ:
«Прекратить комедию, товарищ Носков!»
«Есть прекратить комедию».
Он забрался в чемоданы к господам офицерам, забрал карты и документы, а затем отыскал фельдфебеля со свиным рылом и говорит ему:
«Герр фельдфебель, гутен морген! Любят ли ваши офицеры свежую рыбу? Потому как мне известно, что в речке за деревней водятся замечательная рыба. А я специалист по этому делу. Снасти же можно достать у крестьян».
Фельдфебелю сильно понравилось это конкретное предложение...
— Товарищ Степанушкин, мне не на этой остановке сходить?
— Нет, на следующей, товарищ сержант.
...Достали снасти и пошел Носков с фельдфебелем на речку.
И вот идет Носков с фельдфебелем.
Дело было к вечеру. Солнце садилось вдали за леском. Идет Носков с фельдфебелем.
День был тихий, погожий. Лишь маленький, робкий ветерок тревожил кусты. Идет Носков с фельдфебелем.
Повернули вправо, вышли на косогор. Уже и речка показалась. Идет Носков... А где же герр фельдфебель?
А вон от позади — лежит в кустах, лицом вниз. Крепким ударом по голове оглушил его разведчик. Герр фельдфебель, гутен морген!
«Бултых в воду, товарищ Носков!»
«Есть бултых в воду!..»
Короче говоря, в тот же вечер Носков, весь мокрый, предстал перед своим командиром...
Ага! Вот и моя станция. До свидания. Желаю всего хорошего.
— Спасибо за рассказ,
— сказал я,
— очень рад был познакомиться с вами, товарищ сержант. А можно узнать вашу фамилию?
— Иван Перепечко.
Поезд остановился. Иван Перепечко вышел из вагона. Мы остались вдвоем с бойцом.
Боец, смеясь, сказал:
— Ну, и наврал же вам сержант!
— Как? Все, что он рассказал, — ложь?
— Нет, только насчет своей фамилии. А все остальное — истинная правда. Никогда он Перепечкой не был. Зовут его Герасим Носков.
Г. РЫКЛИН