Найти тему
Altzapoved

По следам Алтайских миссионеров

Тихо, тихо! Крутыми уступами сбегают мраморные скалы к темной глади Телецкого озера спадая откуда-то из ушедшей в туман вершины, шумит и бьется водопад, подножия скалы у самого озера обвила брусника, плотно прижалась она к серым с голубым камням толстыми листиками, и как-то нежно и грустно выглядывали ее бледно-розовые цветки.
Тихо, тихо! Крутыми уступами сбегают мраморные скалы к темной глади Телецкого озера спадая откуда-то из ушедшей в туман вершины, шумит и бьется водопад, подножия скалы у самого озера обвила брусника, плотно прижалась она к серым с голубым камням толстыми листиками, и как-то нежно и грустно выглядывали ее бледно-розовые цветки.
Каждое лето до поздней осени отец посылал меня в Алтай, так как я рос худым и слабогрудым, а горный воздух целебно действовал на меня...У меня были друзья между инородцами, бывавшими у миссионера у которого я жил. Я любил их быт, их заунывные песни плавные и тягучие, любил их темно-синее небо, высокие горы, ритмичный плеск Телецкого озера, крупные большие незабудки и белые лилии, - все то, чем жили и наслаждались эти дикари.

Объектом его проповеди было Телецкое озеро. Право, кто даже никогда не имел в душе искры поэзии, поживи на его берегах, начинал поэтически настраиваться, смотря на эту чудную панораму...Догорала ли вечерняя заря, вставало-ли солнце утром – что за дивная картина представлялась взору!. Мне казалось, что эти горы, окутанные свежими сумерками или утренними туманами, стройные и величавые молятся Богу... а Телецкое – то приливая, то отливая, поет хвалебную песнь своему Создателю. .тихо, нежно, боязливо, как дитя, поет неумело, но искренне теплую молитву.
Каждое лето до поздней осени отец посылал меня в Алтай, так как я рос худым и слабогрудым, а горный воздух целебно действовал на меня...У меня были друзья между инородцами, бывавшими у миссионера у которого я жил. Я любил их быт, их заунывные песни плавные и тягучие, любил их темно-синее небо, высокие горы, ритмичный плеск Телецкого озера, крупные большие незабудки и белые лилии, - все то, чем жили и наслаждались эти дикари. Объектом его проповеди было Телецкое озеро. Право, кто даже никогда не имел в душе искры поэзии, поживи на его берегах, начинал поэтически настраиваться, смотря на эту чудную панораму...Догорала ли вечерняя заря, вставало-ли солнце утром – что за дивная картина представлялась взору!. Мне казалось, что эти горы, окутанные свежими сумерками или утренними туманами, стройные и величавые молятся Богу... а Телецкое – то приливая, то отливая, поет хвалебную песнь своему Создателю. .тихо, нежно, боязливо, как дитя, поет неумело, но искренне теплую молитву.
-3

Переплетаясь над озером тихо дремала поросль, поднимавшаяся до темных сосен и могучих кедров, широко раскидавших ветви над скалами. Озеро нежилось в тихих берегах; солнце, проникая в воду, золотило камешки, казавшиеся прекрасными в воде, странные, пористые камешки.
Переплетаясь над озером тихо дремала поросль, поднимавшаяся до темных сосен и могучих кедров, широко раскидавших ветви над скалами. Озеро нежилось в тихих берегах; солнце, проникая в воду, золотило камешки, казавшиеся прекрасными в воде, странные, пористые камешки.
А у самой воды зацветали стебли лука; камыши и папоротники переплелись с крыжовником, опускавшимся к ним с уступов, с крушиной, ольхой, черемухой и смородиной, которых теснили и гнали к озеру лесные владыки – сосны и кедры, заполнившие верха.
А у самой воды зацветали стебли лука; камыши и папоротники переплелись с крыжовником, опускавшимся к ним с уступов, с крушиной, ольхой, черемухой и смородиной, которых теснили и гнали к озеру лесные владыки – сосны и кедры, заполнившие верха.
Узенькие листы барбариса и алые цветы шиповника зеленели и алели среди более темной листвы других пород, а скалы, выступая из них, то белели породами мрамора, то выставляли зеленые яшмовые выступы, то розовели или плитами сераго мрамора тянулись к свету. Земля выставляла свои богатства и редкие путники с восхищением смотрели на эти девственные, века стоявшие нетронутыми берега. Водопады гулко шумели, стремительно падая с уступов..
Узенькие листы барбариса и алые цветы шиповника зеленели и алели среди более темной листвы других пород, а скалы, выступая из них, то белели породами мрамора, то выставляли зеленые яшмовые выступы, то розовели или плитами сераго мрамора тянулись к свету. Земля выставляла свои богатства и редкие путники с восхищением смотрели на эти девственные, века стоявшие нетронутыми берега. Водопады гулко шумели, стремительно падая с уступов..
На Телецком озере Памяти архиепископа Владимира, Из воспоминаний о былом.... (А. Макарова-Мирская. Апостолы Алтая)
На Телецком озере Памяти архиепископа Владимира, Из воспоминаний о былом.... (А. Макарова-Мирская. Апостолы Алтая)

Фото - И. Калмыков. Визит-центр "Апостолы Алтая" в окрестностях кордона Беле

Случай на Телецком

Живя в Чолушмане, каждый год в январе я ездил в Улалу на общее миссионерское собрание.  Через Алтын-кёль в сторону Улалы добирались на лодке. Это было нелегко, к тому же, опасно для жизни. Каждая такая поездка могла оказаться последней. Это озеро зимой кипит и днём и ночью. Окаймляют берега, стоят, как верные хранители, отвесные крутые склоны. По ним нельзя пробраться ни на коне, ни пешком. На озере же бывает страшная буря. Дважды переправляясь через кипящее озеро с Божьей помощью, я оставался в живых.

Один раз пробираясь обратной дорогой из  Улалы в Чолушману по озеру, доплыли до Куана. Дальше плыть не было возможности. Мы решили забраться в пещеру и не могли предположить, что на целых шестнадцать суток она станет для нас убежищем.

Озеро страшно штормило, оно сворачивалось клубами. Еды оставалось мало, мы ели только для того, чтобы держаться. Двое моих спутников, не выдержав, разрыдались. Видя их плачущими я успокаивал их всяческими убеждениями, обманом и в тоже время тайком молился ночью, прося о помощи.

Милостивый Бог, услышав мои грешные мольбы, не дал нам умереть. На семнадцатый день, волны озера, постепенно уменьшаясь, улеглись. Помолившись Богу, мы погребли на лодке дальше. Сделав одну ночёвку в пути, добрались до Чолушмана. Перед этим два дня прожили на одном чае.

На следующий год, опять же пробираясь через озеро по пути из Улалы в Чолушман, в той же пещере провели 20 суток. Запасов еды оставалось менее чем на два дня. Мои рабочие и псаломщики готовы были плакать, а я в тайне от них молился.

Однажды, встав рано утром, увидел, что озеро замёрзло. Опробовал на крепость лёд с краю. Он ещё не держал человека. Провели в пещере ещё одну ночь. Наутро озеро хорошо застыло. Ветер дул в направлении Чолушмана. Поднялись повыше, смотрим: озеро замёрзло километров на 20, дальше – обширная часть темной незамерзшей воды. Нашли способ как доставить лодку до ледяной кромки. Соорудив из палатки парус, столкнули лодку на лёд. Лодка легко заскользила. Чтобы притормаживать её, мы привязались с двух сторон и, держась за верёвки, бежали рядом. По мере усиления ветра лодка скользила ещё легче. Добравшись до воды, сделали небольшой перерыв, сварили чай, согрелись.

Когда спустили лодку на воду и стали грести, внезапно спустился туман, поднялся сильный, со снегом, ветер. На озере началась сильная буря. К тому же, не стало видно берегов.  Мы заблудились. В этой трудной, пугающей обстановке мы положились лишь на Волю Божью, пустили вольно лодку, перестав грести.
Когда ветер бросил лодку об лёд, люди начали кричать и плакать:

-Дно Алтын-Кёля станет нам могилой, полягут здесь наши души!

С этими словами мои люди легли на дно лодки, которую с обоих сторон ударяли волны со льдом. Я сильно испугался, что лодку вскоре разобьёт. Сверх того, задевали за сердце рыдания моих спутников. Я и сам то был в горе.

Тут в сознании, как наяву привиделся Святой Николай Угодник. Вспомнилось, что он помогал мне прежде. Тогда я обещал в его честь поставить молильный дом. Времени прошло много, но слова я своего не сдержал.

Теперь, когда всё это пронеслось в сознании, я, молясь Святому Николаю, говорил ему: «Если не умру, то на берегу этого озера поставлю молельню в твою честь».

Пока длились эти переживания, лодка на тридцать саженей продвинулась в сбитый лёд. С каждым толчком ветра она продвигалась всё дальше. Когда я молился Святому Николаю, то увидел, что лёд перед носом лодки разошёлся надвое, до открытой воды освободилась узкая полоска.

Перед нами, словно просека в густом лесу, открылась дорога. Лёд отодвигался против ветра. От вида такого чуда мне стало жарко, внутри всё замерло, в горле пересохло. Долго не мог говорить, потом сказал людям: «Вставайте, не плачьте, Бог нам помог». Они встали и начали молча креститься.

Я направил нос лодки в освободившееся ото льда место, лодка сама двинулась туда. Рабочие взяли вёсла, чтобы грести, но я остановил их. Чтобы они своими глазами видели милость Божию. Так лодка сама вышла из ледяного затора. Мы посмотрели назад: открывшуюся нам дорогу снова сомкнул лёд.

Пока думали, в каком же направлении нам плыть, воздух очистился от тумана и снега. Показался Белинский берег. Мы погребли к нему.

Так, по милости Божией, с помощью Святого Николая Угодника, мы вышли на Белинский берег. Пока там варили и пили чай, никто не проронил ни звука.

Через некоторое время я сказал: «Если кто-то из нас скажет, что не видел чудесной Божией помощи, того пусть накажет Бог». Мои спутники сказали, что не забудут этого чуда вовек.

В этот же день мы переправились через озеро, прибыли в устье Чолушмана, в Кырсай. Пока не добрались до дома, были печальны, словно чувствовали себя в чём-то виноватыми.

На следующий год, сдержав слово, данное Святому Николаю, я построил молельный дом в его честь. Там же был престол. По завершении строительства, все люди в округе, более ста человек, поклонявшиеся дереву и камню, крестились, обратившись к Богу. Часть их крестил преосвященный Макарий.

М. Чевалков. Из книги «Памятное завещание».