Эпизод из истории Гражданской войны
Совсем недавно я писал, что в Севастополе никогда не появятся ни улица, ни мемориальная доска в честь адмирала Е. И. Алексеева, «императорского бастарда», хотя он в нашем городе и родился, и некоторое время даже командовал Черноморским флотом. Как говорится, не заслужил. А вот герой сегодняшнего рассказа, хотя в его жизни Севастополь был лишь эпизодом, причем эпизодом глубоко трагическим, явно нуждается в том, чтобы город вспомнил о нем…
Министр на 67 дней…
Николай Константинович Кульчицкий (16 (28) января 1856 — 29 (30) января 1925) родился в Кронштадте, в семье морского офицера, кстати награжденного бронзовой медалью «В память Крымской войны 1853-1856 гг.»
Кульчицкие — очень старинная, но обедневшая православная ветвь известного в Малороссии и Польше шляхетского рода. Все мужчины этого семейства выбирали себе военную стезю; каким ветром Николая Константиновича занесло в медицинскую науку, не совсем понятно. Остается лишь заметить, что неисповедимы пути Господни.
Наш герой с серебряной медалью оканчивает гимназию в Тамбове и становится студентом медицинского факультета Харьковского университета, причем еще на студенческой скамье получает золотую медаль за работу «О строении поджелудочной железы». В 1879 году он заканчивает учебу с дипломом лекаря с отличием и остается в родной Alma mater для подготовки к профессорскому званию. В 1882 году Николай Кульчицкий уже доктор медицины. С 1889 года он экстраординарный, а в 1893-1910 годах — ординарный профессор гистологии. В 1897-1901 годах Кульчицкий находится на посту декана медицинского факультета. 1899 год приносит ему IV класс государственной службы — отныне Николай Константинович действительный статский советник и «Ваше превосходительство», его гражданское звание соответствует званию флотского контр-адмирала и армейского генерал-майора.
Заслуги Н.К. Кульчицкого перед наукой исключительно высоки. Лишь мое почти полное медико-биологическое невежество избавляет читателя от подробного рассказа о том, что такое «жидкость Кульчицкого», «клетки Кульчицкого», «метод Кульчицкого». Те, кому это нужно и интересно, получат необходимую информацию из соответствующих источников. Достаточно лишь сказать, что перед нами — ученый с мировым именем, которого Родина по нелепым в наши дни «политическим мотивам» сочла возможным позабыть.
В 1912-1914 годах Николай Константинович Кульчицкий возглавляет Казанский учебный округ, объединявший шесть губерний: четыре высших учебных заведения, 124 средних учебных заведения, около тысячи низших и начальных школ и еще ряд иных педагогических учреждений. Его работа одобрена и отмечена — летом 1914 года Кульчицкий назначается руководить столичным, Петроградским, учебным округом. Он получает чин тайного советника (вице-адмирал, генерал-лейтенант), III класс по Табели о рангах.
Впрочем, весьма консервативному монархисту, члену Союза Русского Народа Кульчицкому трудно было сработаться с «либеральным» министром графом П.Н. Игнатьевым. В итоге 20 января 1916 года Николай Константинович пересаживается в кресло сенатора — прекрасный венец карьеры, о котором российский чиновник мог только мечтать.
Но тут удалятся в отставку граф Игнатьев. И 27 декабря 1916 года наш герой уже был ознакомлен с документом, под которым стоял автограф императора: «Сенатору, тайному советнику Кульчицкому Всемилостивейше повелеваем быть управляющим министерством народного просвещения с оставлением сенатором».
Первое, с чего начал Кульчицкий, было наведение порядка: не только университетские профессора и учителя гимназий, но и министерские чиновники при Игнатьеве начали дружно нарушать «дресс-код». Новый министр потребовал от всех своих подчиненных появляться на службе в соответствующих мундирах. Чтобы избежать в своем ведомстве волокиты, министр Кульчицкий предложил служащим министерства обращаться «в случаях, не терпящих отлагательства, к нему лично».
Но министром народного просвещения Российской империи Николаю Константиновичу Кульчицкому довелось трудиться лишь 67 дней…
Пешком в Севастополь
Собственно, именно Севастополь во всей этой истории меня «зацепил». О Кульчицком я, конечно, читал и раньше, но материала о нем совсем мало, если учесть, что чисто научная деятельность Николая Константиновича мне как раз и не интересна. Почти отчаявшись что-то раскопать, я наткнулся на интереснейшую статью «Казус Кульчицкого: материалы к биографии профессора Н.К. Кульчицкого (1856-1925)», опубликованную в 2009 году в «Саратовском научно-медицинском журнале». Главная ценность этой публикации — именно биографические сведения о последнем министре просвещения Российской империи. Но особо интересно то, что автор, член Союза дизайнеров России Виктор Владимирович Голубинов, приходится по женской линии правнуком Кульчицкому! Статья В.В. Голубинова, само собой, стала главным источником для этого краткого очерка. Но пойдем, так сказать, по порядку.
Февральская революция привела министра Кульчицкого, как и остальных его коллег, за решетку. С 4 по 12 марта 1917 года Николай Константинович находился в 61-й камере Трубецкого бастиона Петропавловской крепости, соседствуя со своим бывшим начальником, экс- премьером князем Н.Д. Голицыным и товарищем (заместителем) председателя Государственного совета В.Ф. Дейтрихом. Однако 12 марта в крепость явился министр юстиции Временного правительства А.Ф. Керенский, и Кульчицкий — все-таки ученый с мировым именем — получил свободу.
С женой, Евгенией Васильевной, и Марией, младшей дочерью, Николай Константинович перебрался в почти родной ему Харьков. На жизнь бывший министр зарабатывал… изготовлением и продажей мыла, которое в условиях тогдашнего революционного хаоса оказалось товаром ходовым и не самым дешевым. Но и в Харькове было тревожно. Дела у большевиков шли неважно, они повадились брать заложников, дальнейшая судьба которых чаще всего была ужасна. Естественно, что бывший сенатор и министр «так и просился» под расстрел.
ПЕШКОМ, двадцать два дня, Кульчицкие шли из Харькова в Севастополь… Можно ли было представить в голодном, скверно одетом, еле бредущем человеке бывшего министра просвещения, сенатора, тайного советника, кавалера многих высоких наград, включая командорский крест ордена Почетного легиона? И — главное — выдающегося ученого и организатора науки, которого в любой другой стране носили бы на руках?
В Севастополе несчастные беженцы поселились на улице Адмиральской, 5 (это сейчас ул. Фрунзе, прямо за Владимирским собором на горке). Там проживала старшая дочь Кульчицкого, Ксения, и ее муж, морской врач, статский советник Евгений Петрович Голубинов, дед дизайнера Виктора Владимировича Голубинова, материал которого мы используем.
Вероятно, было тесновато: старшие Кульчицкие, Ксения Николаевна с мужем и двумя детьми, Натальей и Владимиром, Мария Николаевна, сестра жены Кульчицкого Антонина Васильевна Самойлова, племянник Голубинова Всеволод — будущий французский писатель Серж Голон. Были там и еще какие-то родственники. Снова выручала варка мыла!
Политическая ситуация оставалась для Кульчицких и их родни безрадостной. В апреле 1919 года Николай Константинович с супругой и дочерью Марией покинул Крым — на борту корабля «Мальборо», который английский король Георг V (после слезных уговоров матери, вдовствующей королевы Александры, родной сестры российской вдовствующей императрицы Марии Федоровны) прислал для спасения находившихся в своих южнобережных имениях Романовых и группы русских аристократов. После недолгого пребывания на Мальте Кульчицкие снова вернулись в Севастополь — к оставшимся там родственникам.
Горький хлеб изгнания
Символично… Николай Константинович Кульчицкий родился в Кронштадте и покидал Родину на корабле «Кронштадт», куда по знакомству смог устроиться рабочим… Это уже был ноябрь 1920 года. Белая Россия закончилась.
С женой и младшей дочерью бывший министр оказался в Тунисе, в Бизерте, — совершенно лишенные каких бы то ни было средств к существованию. Но спасло громкое имя в научном мире. На помощь Кульчицким пришел англо-австралийский ученый Граффтон Элиас Смит. Так Николай Константинович оказался в Лондоне — без знания английского языка и без единого пенни в кармане.
Его устроили ассистентом лаборатории анатомического факультета одного из колледжей Лондонского университета. Работал Кульчицкий с исследователем Раймондом Дартом, причем «молодой человек был смущен необходимостью начальствовать над ученым с мировым именем, однако многому научился у него».
В мою задачу не входит детальное описание жизни и деятельности Н.К. Кульчицкого в Великобритании. Просто одно интересное сравнение. Кульчицкий много работал, это был великий и бескорыстный труженик. Там же, в Лондоне, в то же время, находился и другой министр из последнего состава императорского правительства — оборотистый и беспринципный финансист П.Л. Барк, так хитро и ловко обобравший оказавшихся на чужбине совершенно непрактичных Романовых, что его «заслуги» увенчались орденом и титулом британского баронета.
…Трагедия произошла 29 января 1925 года, Николай Константинович только-только отметил свое 69-летие. Профессор упал в шахту ремонтировавшегося лифта и погиб.
Прощаясь с ним, Эллиот Смит на панихиде сказал: «Мы больше никогда не увидим в лаборатории нашего доброго друга. Его трагическая смерть, последовавшая вслед за его не менее трагической жизнью, оставила в наших сердцах горечь потери замечательного, мужественного, скромного и любимого человека».
Единственное, что здесь стоит добавить: родственники Николая Константиновича Кульчицкого, не покинувшие Россию, были репрессированы…
Мир очень тесен…
Как точно сказано: дорогу рождают шаги. Я уже работал над этим очерком, когда в Фейсбуке — совершенно случайно, не ставя даже такой задачи, — нашел Виктора Владимировича Голубинова, правнука профессора Кульчицкого. И он любезно согласился ответить на мои вопросы!
К сожалению, каких-то эксклюзивных деталей о пребывании Николая Константиновича в Севастополе, которые не были озвучены ранее, он не знает. Сам Виктор Владимирович бывал в нашем городе дважды, пытался найти могилы родственников — увы, безуспешно.
Я спросил об обстоятельствах смерти Кульчицкого. Вот ответ его правнука: «Да, сомнения в несчастном случае у семьи были. Но переписка о его гибели, хранящаяся в архивах Лондонского университета, не дает никаких оснований предполагать злой умысел. Либо этот умысел был очень хорошо законспирирован. Вряд ли это когда-нибудь станет понятно. Я думаю, несчастный случай, «синдром годовщины»: это случилось в день рождения, профессорская рассеянность, пожилой возраст. Но и, конечно, преступная халатность и несоблюдение техники безопасности со стороны рабочих, ремонтировавших лифт».
P.S.
Конечно, нет сейчас ни Адмиральской улицы, ни, само собой, дома номер пять на ней. А было бы интересно, к примеру, увидеть мемориальную доску с таким текстом: «На этом месте стоял дом, где пришедший пешком из Харькова в Севастополь экс-министр просвещения Российской империи Н.К. Кульчицкий, ученый с мировым именем, варил мыло…»
Игорь АЗАРОВ,
литературный редактор