часть 1
Я влетала в вестибюль со скоростью, для меня непостижимо сумасшедшей, по инерции ехала с горки от рынка с эмоциями положительными - ты сам купил, чего-то стоишь, и было на душе тепло.
Но когда влетали ракетой на майорских гоночных, немецкого железного качества колясках спортсмены, то от их стремительного «полёта» становилось уже теплее всем.
Румяные, разгорячённые, они осыпали всех присутствующих россыпью искр оптимизма и надежды.
И рассыпанные с любовью семена трудолюбия тут же незамедлительно залетали в души сидячих и прорастали крепкими ростками. Но более всего от этих встреч выигрывали мамы и папы, чьи горе и растерянность перед дальнейшей жизнью были в большей степени виднее и требовали иногда вмешательства психолога.
У меня всё переворачивалось внутри наизнанку от восторга, от восхищения этими сильными людьми, я была, по сравнению с ними, крохотной комнатной улиткой, которую в то время как так легко можно было раздавить.
Все с интересом рассматривали с глубокими сидениями спортивные, необычные для нас коляски, чтобы при скорости 13 километров в час или более из них смельчаку не вылететь. Что бывает в жизни с колясками с простыми обычными рычажками, не говоря уж про комнатные, подвластные лишь только сильным - так трудно их удержать в условиях негладкого пола.
Передо мною разворачивалась жизнь, доселе не виданная ни в кино, ни в журналах и не описанная в книгах.
Лишь 32-й американский президент Рузвельт Франклин Делано был для нас, советских людей, исключением, к которому я отношусь с большим уважением. Он помог мне как никто, вселил в меня огромное количество жизненно необходимых сил, о чём лишь знает моя подушка на Господь Бог.
Он сделал себя. Четырежды избирался американцами на свой пост, будучи сидячем уже в инвалидном кресле, искупавшись однажды в студеной воде. Умнейший президент провёл ряд жизненно необходимых в стране реформ, чем и вывел США из глубокой депрессии. И видели его мы, советские люди, в кадрах кинохроники времён войны в Ялте сидевшим рядом со Сталиным в инвалидном кресле и удивлялись, зная и чувствуя, что в Союзе такого быть не могло. А умное окружение его физическую слабость умело, со знанием психологии стремилось заретушировать. Рузвельт и поддерживал в меня во снах. «Не всё потеряно, дружок!» - говорил мне, спящей.
Мне же были важны встречи с людьми живыми, одержимыми в своей цели, жизнелюбивыми, заражающими делами добрыми, созидательными - для восстановления своего здоровья.
И такие передо мною встали, крепкие, молодые люди, с бицепсами – под стать штангистам. Легко садились и в коляску, и в машину. А если такие люди есть, заявляющие о своих правах - быть людьми среди людей, то от этого легче всем, и особенно сопровождающим, помогающим восстанавливаться, у них появлялась особенная, им понятная надежда.
Только потом пойму я, откуда эта неудержимая страсть к скорости у спинальников, это было как проявлением доказательства, что я не хуже, я не изгой общества.
Продолжение следует.....
Предыдущая Глава ПОЕХАЛА ОДНА. Я БЫЛА НАИВНА