Когда-нибудь я напишу много статей о кельтских праздниках Колеса Года, обрядах, посвященных явлениям природы и других волшебных вещах. Всё это смогут прочесть подписчики этого канала. Сейчас же я расскажу просто историю о том, как в руки сэру Гаю Гизборну попало изображение языческого бога Кернунноса.
Робин Гуд – высокий и низкий, худой и толстый, лысый и кудрявый... Кроме описаний, составленных со слов очевидцев, были и рисунки: мрачная фигура в капюшоне на фоне леса, человек с огромным луком и длинными руками, похожий на паука… а это что ещё за художество? Гай решительно вытащил пергамент из пачки, свернул и сунул за пояс, прикрыв полой плаща. Показать это королю Джону означало нарваться на очередной скандал. Переменчивый характер венценосной особы Гизборн успел ощутить на собственной шкуре и не хотел, чтобы король решил, что над ним издеваются. Показания свидетелей были просто противоречивыми, а эта картинка казалась очень странной.
Во-первых, лицо на портрете было удивительно похоже на Робина Локсли – того самого, которого расстреляли на холме под личным контролем шерифа де Рено. Во-вторых, человек был бесстыдно обнажен: мало того, что посреди листа торчал член в окружении дубовых веточек, так ещё и часть кожи была содрана с тела, и сквозь кости грудной клетки проглядывало сердце и прочие внутренности. Мерзость какая. Логично продолжали дьявольщину змея, оплетающая конечности фигуры и рога, растущие на голове избранного сына Хэрна. Этот рисунок следовало показать аббату Хьюго, но не королю.
Рыжая ведьма Марион сначала околдовала короля, потом завела отряд Гизборна в лес, где Гаю довелось встретиться лицом к лицу с трупом де Карнака, и, в довершение всех бед, бесследно исчезла из королевской постели. Той же ночью из казны замка пропали и недавно собранные налоги… Надо ли удивляться, что днем сэр Гай отсиживался в своей комнате, заперев дверь на засов? Вернее, сначала отлеживался, а потом метался из угла в угол, как рысь в зверинце. Кувшин давно опустел, но звать слуг не хотелось: ещё прибьешь кого-нибудь случайно, потом аббат десять раз «Отче наш» читать заставит.
Мальчиком Гай часто наблюдал, как мать успокаивает нервы изящной работой. После ревизии в кладовой и воспитательных бесед с прислугой леди Маргарет брала корзинку с клубками разноцветной шерсти и начинала вышивать картину на ткани. Хватало её ненадолго, но это занятие возвращало матушке способность ясно мыслить. Гай впервые пожалел, что мужчин не обучают вышивке: ему сейчас срочно требовалось чем-то занять руки и голову. Впрочем, судя по грохоту и крикам, доносящимся из зала, успокоительное средство требовалось также королю и обоим де Рено.
Представив эту компанию чинно сидящей у окна с пяльцами и иглами в руках, Гай улыбнулся и шагнул к столу. На досках лежал вчерашний рисунок, а в чернильнице торчало перо. Это, конечно, не вышивка, но поможет отвлечься. «Листик, ещё листик, ещё один… хрен. В смысле, хрен вам всем, мы ещё поборемся. Эти грязные язычники скоро поймут, кто главный в Шервуде.