Петрович и Галактика
Время было позднее и магазин идти не хотелось, поэтому Петрович скалывал лёд со стенок холодильника в надежде найти что-нибудь завалящее съестное. Со съестным было туго, зато лёд засыпал половину пола на кухне, хрустел под домашними тапочками и таял, растекаясь грязными лужами. Петрович уже совсем отчаялся и почти собрался идти в магазин, когда прибыл рыжий осьминог. Именно прибыл, а не возник в громах и молниях, не свалился с потолка, не таранил своей летающей тарелкой окна.
Под звуки фанфар в комнате материализовалась золотая лестница, по которой торжественно вышагивал осьминог. Комната у Петровича была стандартной высоты, и чтобы не портить эффект, лестница выплывала из пола и уплывала в потолок, а осьминог весь увешанный орденами, выпучив глаза, строевым шагом беспрерывно топал с предпоследней ступеньки на последнюю. Наконец лестница остановилась, он споткнулся и, гремя медалями как куча консервных банками, растянулся на полу.
- Ваше Величество Петрович, - еще больше выпучив глаза, с воодушевлением продекламировал осьминог, - имею честь и рад предстать перед твоими очами!
- Ты наверное имел ввиду прилечь, - сказал Петрович, потянув его за мокрое щупальце. – Привет.
- Да! – рявкнул осьминог. – Привет!
Он пытался отдать честь сразу всеми щупальцами и снова брякнулся на пол.
- Погоди с дипломатическим этикетом, - сказал Петрович, вновь поднимая межзвёздного посла.
Бросив его как мешок с картошкой на стул, он добавил:
- Вот теперь можно и поговорить.
- Как? Говорить сидя с Твоим Величеством?! - казалось, осьминог был потрясён до глубины своей рыжей и скользкой души.
Петрович едва успел его поймать, когда он вновь попытался плашмя пасть ниц.
- Погоди с величеством, итак весь пол слизью заляпал. Сначала скажи, в чём дело? И почему Землю распылять не собираешься?
- Нет, Землю-то мы распылим, - осьминог ёрзал на стуле, явно чувствуя себя не в своей тарелке, - но потом. Сейчас важнее другое.
- И что же такого важного случилось?
- Петрович! – голос осьминога повысился до торжествующего звона. – Ты гадкий утёнок!!!
- Сам ты… - Петрович в сердцах чуть не плюнул на пол. – Зря я только тебя с пола поднимал…
- Нет, Петрович, ты не понял. Ты сказки читал?
- Было дело… С кем не бывает?!
- Не в этом дело. Сказку про гадкого утёнка помнишь? Ну, который курицей родился, а потом превратился в прекрасного птеродактиля?
Петрович почесал в затылке.
- Не курицей, а как раз утёнком и родился, и превратился в лебедя, а не птеродактиля, - поправил он.
- Неважно, Петрович, важно что ты это он.
- Птеродактиль что ли?
- Да нет, утёнок. Гадкий.
- Что ты заладил гадкий, да гадкий… Скажи толком, в чём дело?
- Ну Петрович, чего же тут непонятного? На одной давно засохшей древней планете в созвездии Осла наши учёные отрыли окаменелую кофейную гущу тамошнего доисторического колдуна рядом со скелетом самого колдуна. Новейшие научные методы позволили абсолютно достоверно установить, что сей представитель экзотерических наук помер от удивления задолго до того, как кофейная гуща окаменела. Естественно их заинтересовало, что же такое могло его поразить до смерти? Гущу подвергли предокваркозюмезонному спектродроблению… ну ты всё равно не знаешь, что это такое… в общем, на гуще было написано твоё имя. Ей Богу, вот так вот прямо и было написано «Петрович»! А по улыбочному изгибу нижней челюсти колдуна определили, что быть тебе, Петрович, всевселенским птеродактилем… э-э… то есть диктатором с тиранскими полномочиями. И что характерно навечно, пока ты жив.
Петрович некоторое время смотрел на осьминога и наконец, сказал:
- Не, про зюмезоны я понял… Не мог бы ты повторить про остальное?
- Чего там повторять, Петрович! – осьминог взглянул на часы. - По прогнозу через тридцать секунд у тебя вырастет хвост, откроется третий глаз, и появятся перепонки между пальцев для ловли элементарных частиц и государственных изменников, после чего ты автоматически станешь диктатором и тираном.
Петровича бросило в пот.
- Так быстро? – с волнением спросил он.
- А то! Вселенная ждать не любит. Сам понимаешь, ну как ей без диктатора-то? Ну что, хвост растёт?
Петрович осторожно ощупал свой копчик.
- Да вроде нет…
- Не может быть! – удивился осьминог.
Он слез со стула, обошёл Петровича и стал осматривать и ощупывать.
- Ну ты, извращенец! – отмахнулся Петрович. – Как затираню промеж глаз!
- Что же такое… - пробормотал осьминог. – Не растёт хвост-то… А как там с третьим глазом? Затылком ничего не видать?
- Нет, не видать, - сказал Петрович. – И элементарные частицы не ловятся потому, как и перепонок нет.
Осьминог ахал и охал и всё норовил ощупать Петровичу копчик. Но хвост упорно не рос, как и всё остальное. Пришлось попить чайку с баранками. Осьминог поминутно соскакивал со стула, заглядывал Петровичу за спину и невнятно что-то бормотал себе под нос по инопланетянски. Часа через два, стало ясно, что диктаторство Петровича откладывается на неопределённый срок. Разочарованный осьминог стал собираться домой.
- Ты вот что, Петрович, - на прощание сказал он, - ты подумай, и если всё же начнёшь превращаться в тирана, звякни, не поленись. Я на тебя надеюсь, что ты вселенную не подведёшь.
Торжественно зазвучали фанфары, и понурившийся осьминог полез по своей золотой лестнице. Понемногу фанфары затихли, лестница потускнела и растаяла в воздухе, а Петрович облегченно вздохнул.
Ночью Петровича мучили кошмары, будто у него вырос крысиный хвост, а голова превратилась в куриную с золотым клювом. Петрович со звоном клевал попискивающих вороватых министров, а в минуты отдыха ловил перепонками электроны и запихивал их в батарейки.
Проснулся Петрович в холодном поту.
Конечно, в диктаторы неплохо выбиться, подумал он, но превращаться в птеродактиля торопиться не следует.