Шебурша ногтем мелко рассыпанную по подбородку щетину, и уткнув локоть в колено, Сергей сидел на краю дивана, подобно роденовскому «Мыслителю». Таким, скульптурно задумчивым, он себя представлял в этот момент, а на самом деле… Мыслитель из него сейчас точно никакой. Редкие мысли, словно пузыри в остывающем киселе, всплывали медленно, чтобы, лопнув, тут же бесследно сгинуть.
Знал ведь, что редкие вечеринки теперь оборачиваются для него полной потерей памяти наутро. Понимал, что, при его весёлом нраве и склонности к молодецкому буйству во хмелю, эти приступы беспамятства с лихвой восполняются яростной работой воображения, которое щедро подбрасывает картины одна страшнее другой – разбитые головы, вспоротые животы, лужи крови. И не важно, что на самом деле вечер мог пройти совершено пристойно от первого бокала до самого момента засыпания в родной кровати – затравленное похмельной фантазией сознание ожидает худшего, и вынуждает вздрагивать от малейшего шороха. Всякий раз требовалось неимоверное напряжение воли, чтобы набрать номер одного из приятелей по застолью и робко поинтересоваться: «Как там вчера всё прошло»?
Сергей знал всё это, а потому вчера, покидая квартиру, оставил на прикроватной тумбочке листок бумаги и карандаш. И по пути к бару не раз напоминал себе, по возвращении домой коротенько описать основные события вечера, чтобы наутро дать памяти точку опоры. Ведь, ещё бородатый Архимед говорил, что с точкой опоры можно и Землю перевернуть. Вроде, неплохо придумал – и что? Теперь Сергей крутил во все стороны лист бумаги, совершенно не в силах перевести на любой из известных ему языков жуткие каракули, рваным синим кружевом залепившие белый прямоугольник.
Он скомкал бесполезный клочок бумаги, и швырнув его в угол, вытянулся на диване. Однако, стоило прикрыть глаза, как в тот же миг багрово-фиолетовыми потоками сознание стали захлёстывать воображаемые сцены его возможных ночных приключений. Этот жуткий поток был настолько плотным, что Сергею почудилось, будто даже диван под ним качнулся, пытаясь сбросить хозяина на пол. Сергей вскочил с постели, потирая пульсирующие виски. Тошнота неумолимо подступала к горлу. Нет, так дальше не пойдёт! Сергей заварил чаю, и, подобрав скомканную бумагу, разгладил её на столе ладонью и попытался заново прочитать свои пьяные письмена.
Не сразу, пару чашек крепкого чая спустя, он сумел таки прорваться сквозь плотную паутину из спиралей и зигзагов собственной тайнописи, и кое-как понял общий смысл записки. «Всё было нормально. Никого не бил, ни от кого не получал. Пил с Корытом. Надо ему позвонить обязательно, а лучше зайти», ― прочитав, Сергей расслабленно откинулся на диван. Всё было нормально – вот то главное, что он сейчас хотел узнать в первую очередь. А встреча с Корытом – вообще приятная новость. Сергей сразу понял, что в записке имел в виду не жестяной или пластиковый предмет обихода, а старого приятеля – Эдика Корытина.
Одно время они частенько весело проводили вместе свободное время, а потом Эдик куда-то пропал. Не то, чтобы уехал в неизвестном направлении, а просто стал постоянно ссылаться на неотложные дела, отсутствие времени или просто не выходил на связь. Потом Сергей и сам закрутился в делах и новых знакомствах. Так вот и случилось, что вчера, похоже, Эдик «всплыл» на Серёгином горизонте впервые аж за четыре года.
Послушно следуя собственному наказу, коряво выписанному на бумаге, Сергей дотянулся до телефона и отыскал в записной книжке номер Корытина. Механическая женщина сообщила, что номер заблокирован. Однако, Сергей уже сгорал от любопытства, понимая, что не стал бы напрасно упоминать в записке о необходимости связаться с Корытом. Приняв душ, Сергей оделся и отправился в гости к Эдику. Идти решил пешком, благо пасмурная прохлада с мелким дождиком, сыплющим с небес, освежала и успокаивала.
Жил Эдик не так уж и близко, что сегодня было лишь на руку Сергею – пешая прогулка развеяла похмельный туман в голове, и память стала понемногу возвращаться к нему. Он вспомнил, что в разгар веселья вышел из клуба освежиться и подышать ночным холодком. Именно в тот момент мимо проходил Корыто, которого Сергей заметил только потому, что случайно зацепил плечом. Он тут же затащил Эдика в клуб, не обращая внимания на яростное сопротивление приятеля. Там они выпили за встречу, и Эдик начал рассказывать о том, что миром давно уже правят сервера, процессоры и роботы, от которых сам он постоянно страдает. Сергей пообещал вернуться к этому разговору на трезвую голову, и теперь спешил выполнить данное обещание.
Он прекрасно помнил подъезд и квартиру Корытина. Домофоном пользоваться не пришлось, так как дверь запищала и открылась сама собой, выпуская женщину с собакой. Сергей придержал дверь, поздоровался, и, облаянный в ответ наглой псиной, вошёл в подъезд. Поднялся в лифте на нужный этаж и вдавил кнопку звонка, не отпуская её, пока не защёлкал замок.
― Чего трезвонишь? Заходи скорей, ― Эдик приоткрыл дверь так, будто боялся, что вслед за Сергеем в квартиру попытается проскочить футбольная команда третьего дивизиона вместе с толпой пьяных фанатов. Сергей вспомнил, что и вчера его поразила эта гримаса тревоги, не покидавшая лица Эдика. Раньше за ним такого не водилось – Корыто вообще слыл весельчаком и душой любой компании.
― Привет, Корыто. Ты чего такой смурной? Что за беда у тебя такая? Ты вчера чего-то говорил, но я не уверен, что всё правильно понял, ― Сергей сбросил ботинки, и прошёл вслед за Эдиком на кухню. Тот, наливая воду в большой чайник со свистком, пробурчал:
― Вижу, что не понял. Не беда, а много бед, и не у меня одного, а у всех. Миром уже полноправно владеют машины, компьютеры, роботы и прочая механика с электроникой. А я – просто «первая ласточка», случайный объект для показательной порки. А, может, и не случайный… Вот посмотришь, что они со мной сделают рано или поздно. Похоже, они решили на мне испытать, насколько глубоко человек оказался в их власти, ― Эдик говорил негромко, каждый раз при слове «они» поднимая вверх указательный палец. Неизвестно, кого он при этом имел в виду – правительство, высшие силы, масонов или пришельцев-инопланетян. Одно Сергей понял совершенно отчётливо – это уже не тот Корыто, которого он знал четыре года назад.
Сергей кивнул на чайник, и, усмехнувшись, поинтересовался:
― Потому ты и воду кипятишь на газовой плите, а не в электрочайнике?
Эдик даже не улыбнулся.
― Да, именно поэтому. Все сети под их контролем, а через них и все электроприборы. Я всё продал – микроволновку, телевизор, телефон, принтер, вентилятор, даже холодильник. Дверной звонок купил на батарейках. Электричество отрубил к чертям, Интернет тоже. Покупаю крупы, макароны, свечи, консервы – так и живу. Однако, от них теперь не скроешься – выходить на улицу иногда всё-равно приходиться. Да, подработать иногда надо – никуда не денешься.
Сергей осмотрелся – квартира Эдика, и в самом деле, выглядела пустовато без привычного минимума электроприборов.
― Корыто, ты – псих!
― Посмотрел бы я на тебя. Помнишь, четыре года назад у меня карточка оказалась заблокированной, когда я в кабаке расплатиться пытался?
― Помню – я же тогда за тебя платил.
― Ну, так вот, мелочь вроде – в банке извинились, объяснили всё случайным сбоем, исправили. Не прошло и недели, как мне понадобились наличные. Вставил я карту в банкомат и с раскрытым ртом смотрел на экран монитора, который показывал, как с моего счёта неизвестно куда пропадают деньги. В итоге, ни наличных, ни безналичных – ничего не осталось. В банке твердили, что этого не может быть, и всё у них работает, как швейцарские часы. Стали даже грозить уголовным делом, как мошеннику. Решили, что я деньги снял, а бузу поднял, чтобы ещё наличных вытянуть с банка. В общем, плюнул я, карту выбросил и стал пользоваться только настоящими деньгами.
Сергей сочувственно покачал головой:
― Да, история неприятная.
Эдик подался вперёд и с неожиданной яростью в голосе продолжил:
― Так, дальше – больше. Неприятные истории, как из рога изобилия на мою голову посыпались. Стали пачками приходить «письма счастья» с штрафами за превышение скорости и неправильную парковку. Это ёще ладно, но когда я стал ползать по дорогам, как черепаха и оставлять машину только на платных стоянках, поток штрафных квитанций не только не иссяк, а даже не уменьшился. Причём на фотографиях была моя машина, и даже себя за рулём я мог рассмотреть, но снято всё это было там, где в указанное время я никак быть не мог. Все мои попытки обжаловать штрафы, ожидаемо оканчивались провалом. Потом я вообще не смог пользоваться машиной – электрика вытворяла такое, что становилось просто страшно. В тачку будто бесы вселились. В сервисе руками разводили – говорили, что всё в порядке.
Пришлось продать машину, но лучше не стало. В метро турникеты под рёбра хлопают, двери прижимают. В троллейбусах и автобусах «вертушки» мои билеты выплёвывают, и не пропускают в салон. Пару раз мне чуть бока не намяли, решив, что я специально затор на входе устроил. Мобильник пришлось разобрать, потому что он на платные номера эсэмэсить начал. Платёжные терминалы купюры глотают, а счета пополнять отказываются. Рамки в супермаркетах пищат, будто я украл чего. Приспичит по малой нужде, остановишься у кустов в укромном месте, а тебя уже в вечерних криминальных новостях «опускают», как злостного хулигана-извращенца – оказывается, что какая-то уличная камера всё засняла, и ролик неведомым образом попал на телевидение. И такие «сюрпризы» на каждом шагу. Все эти автоматы-роботы, будто стая волков меня травить начали. Вот и сейчас, слышишь?
― Ты о чём? Ничего не слышу, ― удивился Сергей.
Эдик приложил палец к губам, призывая гостя к молчанию, и прислушался. Махнув рукой в сторону прихожей, он прошептал:
― Там, на площадке, под дверью, кто-то ходит. Я точно слышал.
Сергей, чтобы успокоить приятеля, встал с табурета, и тихо прошёл к входной двери. Эдик последовал за ним. Сергей осторожно прильнул к глазку. Никого! Он посмотрел на Корытина, помотал головой и тихо сказал:
― Нет там никого.
И вдруг, горячей бритвой резанув по напряжённым нервам, раздался пронзительный, резкий и громкий свист. Сергей вздрогнул от неожиданности, а Эдик, вообще, в ужасе прижался к стене. Потом, хлопнув себя по лбу, громко сказал:
― Чайник, ― и бросился на кухню.
Сергей выдохнул, устыдясь своей пугливости, и крикнул вслед Корытину:
― А ты испугался, что на свист роботы придут? И зачем оно им? Ты же отключился от всех сетей – им тебя не достать. И ходить они ещё, насколько я знаю, не умеют.
Разливая чай по кружкам, Эдик ответил:
― Ты просто не всё знаешь, как, впрочем, и я. Придут, обязательно придут. Да им не надо приходить – они могут людей прислать.
― Мне кажется, Эдик, ты сильно перегибаешь палку, и ставишь телегу впереди кобылы. Люди ведь машины и автоматы придумали специально, чтобы жизнь себе облегчить. Машины созданы, чтобы нам служить. Если сказать попроще, то роботы должны любить людей.
Эдик с горькой усмешкой ответил:
― Вот они меня и любят, в самом плохом смысле этого слова, без моего согласия, в извращённой форме и в самых неудобных позах. Ты так говоришь, будто люди никогда не создавали ничего во вред себе. Позволь напомнить про атомные бомбы, химическое и биологическое оружие – примеры можно приводить очень долго.
Сергей попытался ещё раз оправдать технику:
― Но ведь именно люди поставили в эфир ролик, где ты «поливал» кусты. Человек язвительный текст написал для диктора. Опять же люди в банке отказались разобраться с твоей карточкой и счётом. Машины, роботы – лишь инструмент в руках человека.
Эдик хлебнул чая, и посмотрел на Сергея так, словно тот рассказывал о плоской Земле, покоящейся на спинах слонов.
Продолжение следует...