Комната тонет в вечернем полумраке, а я остаюсь в ней утонувший, как моряк в обреченной субмарине, наедине с пустым листом и дымящейся кружкой чая. Когда все стихает, слышу, как кто-то едва уловимо скребется в дверь. Молчу, ничего не говорю, хоть и знаю, кто это пожаловали.
Они всегда приходят не вовремя, потому что для них нет верного времени.
Шорох повторяется.
«Входите уже» — говорю я Воспоминаниям, отворачиваюсь от входной двери и накидываю капюшон. Скоро в комнате станет прохладно — Воспоминания никогда не закрывают за собой дверь.
Щелчок замка. Чувствую спиной дуновение сквозняка — субмарина дала воздушную течь. Слышу скрип диванной пружины. Воспоминания устраиваются удобнее прямо за моей спиной.
Пальцы так и остались занесены над клавиатурой, на экране белый лист — спасительный мост в будущее через настоящее. Но прежде, чем я успеваю зацепиться за этот мост хоть символом, хоть ненадежным крючком запятой, нежданный гость откашливается и подает голос.
— Ну... Приступим, что ли?
Гостю не терпится. Я ничего не отвечаю. Воспоминаниям мой ответ не нужен. Снова скрипит диванная пружина — Воспоминания чуть подаются вперед, чтобы я лучше слышал.
— Холодно здесь сейчас — кряхтит гость. — Лес близко, но от него холодом веет. Раньше высоко жили. Балкон был с панорамными окнами. Чуть шумнее, но как-то спокойнее. И вообще на душе спокойнее было — жили себе, ни о чем высоком не задумывались. Развлекались в меру душевных, да физических сил. Терзаниями моральными не обременялись. На работе опять же все как-то понятнее было. Не был каждый день похож на поле боя, не думал, на щите вечером домой направишься или со щитом. А она, помнишь? Она до чего была хороша! Смеялась над шутками твоими, слушала всегда внимательно, хоть и не понимала половины, наверное, из сказанного. А все равно слушала. Иногда говорила. А иногда кричала, ох, как же она порой кричала! Но не тем криком, который мечтаешь прекратить. А тем, который преступно прекращать, тем которым обычно просят не останавливаться. А после неё была другая. И еще другая. И легко как-то ведь все было! Если смешно — значит, хорошо. Смех — как тридцать шесть и шесть подмышкой — если есть — значит, все в порядке! Теперь смеха недостаточно. Теперь нужно, чтобы не только смеяться, но и молчать об одном и том же. Что за бред выдумал, в самом деле?
Не глядя, вдавливаю пальцы в клавиатуру. Трррррр! Курсор рисует шрифтовую вязь, бред младенца. Буквы, никогда не стоявшие до этого рядом сливаются в запретном экстазе, заполняют белый лист следами порочной связи. Что угодно, что угодно, лишь бы хоть одной ногой вступить на этот белый мостик в Будущее!
— Не считается! — возмущаются Воспоминания.
Стираю следы алфавитного разврата и набираю аккуратно, точно бусинки на нитку нанизываю: «Д-е-в-у-ш-к-а, п-р-и-в-е-т».
Чувствую сзади движение — Воспоминания перегнулись через плечо, заглядывают в монитор.
— Ооо, ну мы пошли. — разочарованно говорят они. — Сейчас Будущее придет, испортит нам всю ностальгию. Вот всегда ты так! Чуть что — сразу по мосту своему удирать. Неспортивно...
— Дверь закройте! — бросаю я Воспоминаниям вслед. Пальцы уже надежно уцепились за белый мостик, гладят его осторожно, точно первый снег на подоконнике. И проступают от этих поглаживаний на поверхности моста черными прожилками, как вены на белоснежной коже, очертания неясного сонного Будущего.
В комнате гуляет холодный воздух. Приходится встать и захлопнуть входную дверь. Воспоминания её никогда за собой не закрывают.
© Андрей Эмдин, «Девушка, привет» Вконтакте