Примерно с часу до трех (ночи) я превращаюсь в пациента какого-нибудь психотерапевта. В это время ни одного психотерапевта под рукой нет, поэтому приходится быть самой психотерапевтом и психом в одном лице.
Почему именно в это время, а не без пятнадцати двенадцать, например? Очень просто - в это время наступает тишина. Все наконец заснули, а ты сидишь, как дурак. Это пик усталости, когда кажется что ты сегодня спас всех, кроме себя и родился только для того, чтобы проснуться, убрать лужу, которую успела сделать Триша, всегда бегущая впереди паровоза. Отгулять пять партий собак (Триша при чём в первой партии, несмотря на облегчение). Умножить это на три раза в день, итого получить 15. Почистить 24 лотка, убрать минимум 30 пирамидок в выгульнике. Сделать пять уколов, впихнуть семь таблеток, промыть персу глазки три раза в день. Посидеть хотя бы минут сорок с котиками, которые живут отдельно ото всех по причине наличия у них короновируса либо скверного характера, умножить на два раза в день и на три комнаты для отшельников, получить вроде 4 часа (надеюсь это всё же ошибка, с арифметикой у меня туго). Зашить или выкинуть съеденные в твое 20-минутное отсутствие подстилки, пообещать при этом собакам, что в следующий раз верну их (собак) ровно на те места, где они были взяты. Если совсем не повезло – съездить с кем-то в клинику. Потом вернуться из клиники и опять туда поехать, но уже с содержимым лотка для анализа. Позвонить или написать хозяйкам передержек, всем семерым. И в час ночи плюхнуться в кресло психотерапевта.
Обсуждаем мы с ним разные темы. Вчера ночью он довёл меня до истерики.
- Оборжаться можно – в кресло чего на четвереньках заползаешь?
- Ну, извините, не успела прям ровно к часу на приём в вертикальном положении прийти, внеплановую лужу с пола убирала.
- Стоя на коленях?
- На чём могу, на том и стою. Ты на часы смотрел?
- Смотрел. А ты точно знаешь, что вот это всё – это тебе нужно? И им – нужно ли?
В комнате гаснет свет, и я вижу огромный экран. Похоже на кинотеатр, только никто не ест поп корн. На экране появляется собака, сбитая машиной. Это мой пёс Винни, которого я 4 месяца пыталась вылечить, но он умер. Я вскочила:
- Прости меня, мальчик мой. Я всё, всё сделала не так. И не отпустила тебя, когда уже было пора.
Я не успеваю перевести дух, а картинка меняется и мне машет лапкой персидская серая кошка Ксюша.
- Привет, моя ласточка! Она позвонила!, - успеваю крикнуть я, боясь что Ксюша исчезнет с экрана как же быстро, как Винни.
Ксюша пахла духами. Если точнее, она пахла духами так, будто её окунули целиком в флакон. Хозяйка поливала себя, а заодно видимо и кошку Ксюшу, потому что от кошки стоял запах болезни. У неё был диабет, хроническая почечная недостаточность и пузо, покрытое язвами. Всё это я узнала за три минуты непринуждённой беседы в супермаркете в очереди (я отличаюсь умением выбирать собеседников в очередях). Еще через 20 минут Ксюша уже ехала в моей машине к нам домой, потому что хозяйка хотела на днях её "посадить к магазину, может кто возьмёт, а то усыпить жалко". Ксюша ещё две недели пахла как парфюмерная фабрика Фрагонар. А через восемь месяцев она умерла. И ненавидела она меня до последнего. В её понимании я увезла её от хозяйки, а не с обледенелых ступенек магазина, куда её собирались выбросить. Я читала это в каждом её взгляде, который был острый, как клинок.
Ксюша все восемь месяцев спала возле телефона. Хозяйка всё же позвонила узнать как дела, но Ксюши на тот момент уже не было.
С часу до трёх обесценивается всё, что я делаю. В это время у меня нет ответа на вопрос – а действительно ли это нужно и мне, и им. В эти часы кажется, что ты не спас никого, включая себя. По-хорошему надо просто пойти спать, но я не могу заснуть на работающем двигателе. Мне нужно время, чтобы сбавить обороты. Теперь в это время я пишу истории. Из-под палки заставляю себя вспоминать удачные, хорошие, не оборванные на полпути истории с продолжением.
