Разведка, которой командовал в бригаде капитан Питерских, донесла, что гитлеровцы готовятся к решительному наступлению на Киев, что будто бы они и день определили, когда на Крещатике состоится парад.
— Будет им парад! — проговорил Родимцев и тотчас же вызвал начальника штаба.
Предполагалось, что гитлеровцы двинутся на Киев вдоль дорог. Две из них — Пирогово — Киев и Хотов — Киев — находились в полосе 5-й бригады.
На дорожном направлении Пирогово — Киев как был, так и остался для предстоящего боя батальон капитана Самчука. Его усилили двумя 76-миллиметровными орудиями.
На рубеже другого направления, пожалуй, главного — Хотов — Киев заняла оборону бригадная школа курсантов, которой командовал старший лейтенант Михайлов. О нем курсанты в шутку говорили, что перед атакой тот прежде всего интересуется, подшиты ли у бойцов белоснежные подворотнички и начищены ли ботинки. В этой шутке была доля правды: Михайлов и в боевых условиях требовал подтянутости.
Второй батальон вывели в резерв, а третий, уступом, разместился справа от бригадной школы.
Перед боем, ночью, умело используя местность, бойцы-десантники укрепили свои позиции, организовали систему огня.
Особенно хорошо оборудовали свои позиции курсанты, основательно зарывшись в землю; на пути гитлеровцев выросла серьезная преграда.
Поздно ночью Родимцеву сообщили из штаба дивизии, что его бригаде, возможно, придется принять главный удар противника. Он не спал всю ночь: был в батальонах, у курсантов. А утром началось...
Над Киевом появились вражеские самолеты, загрохотали пушки и минометы. Вслед за этим оглушительным огневым налетом из молодого сосняка начали выкатываться танки — более двух десятков! Машины шли, обгоняя одна другую, на участок, который занимали курсанты. Вслед за танками из подлеска появились и вражеские бронетранспортеры с автоматчиками. Танки мчались на большой скорости, беспорядочно стреляя из пушек и пулеметов.
Родимцев с тревогой всматривался в надвигающуюся лавину стали и огня. Выдержат ли суровое испытание курсанты, для большинства которых этот бой первый?..
Прошло несколько томительных минут. Танки и транспортеры неумолимо надвигались на позиции Михайлова. Да, но почему курсанты молчат? В чем дело?.. Гитлеровские машины приближались к первой траншее.
Родимцев крикнул, не поворачивая головы:
— Дайте мне «Волну»! Почему они молчат, шайтан их побери!
И словно ему в ответ, весь придорожный откос, который занимали курсанты, покрылся сизым пороховым дымом. Дружно грянули пулеметы и автоматы, ударили «сорокопятки». Загорелся один танк, другой, окутались черным дымом и застыли на месте несколько бронетранспортеров... Не выдержав яростного огня курсантов и артиллеристов, гитлеровцы повернули вспять. Поле перед сосняком было усеяно трупами врага.
— Молодец Михайлов! — воскликнул Родимцев. — Хороший преподал им урок!
И тут же телефонист:
— Товарищ полковник! Вас вызывает «Волна».
Родимцев взял трубку, отозвался. Михайлов, слегка откашлявшись, доложил о только что завершенном бое. Радость переполняла молодого командира — он гордился своими курсантами.
— Скажи, почему медлили с открытием огня? Растерялись, что ли?
Михайлов рассмеялся:
— Решили бить наверняка. — Помолчав, добавил: — За капитана Никифорова и его бойцов. Но все равно мы не квиты.
Натиск фашистов был отбит и на участке батальона, которым командовал капитан Самчук.
Передышка оказалась недолгой. Гитлеровцы снова открыли артиллерийский огонь, в основном по позициям курсантов. Затем передний край начала обрабатывать авиация. Фашисты использовали тактические приемы, знакомые Родимцеву по Испании: группа в 6—9 самолетов выбирала определенный участок, становилась в круг за ведущей машиной и, пикируя, бомбила, обстреливала его из пулеметов. Отстрелявшись и отбомбившись, первая группа улетала, появлялась вторая, и все начиналось сначала...
Не успел комбриг вернуться из подразделений на наблюдательный пункт, как из леса, давя молодые деревья, выползли танки и бронетранспортеры. А за ними — цепи пехоты.
И на этот раз десантники встретили гитлеровцев должным образом. Атака противника захлебнулась.
А ночью начальник разведки бригады капитан Питерских доложил, что на участке первого батальона гитлеровцы переходят к обороне.
Родимцев тотчас же сообщил об этом командиру 147-й дивизии.
— Очень хорошо! — сказал тот и спросил: — Что намерен делать дальше?
— Наступать, — ответил Родимцев.
— Согласен. О часе атаки сообщу. Готовьтесь.
Противник не ожидал, что десантники смогут наступать после тяжелого оборонительного боя. Бойцы и в самом деле устали. Родимцев был бы рад дать им небольшую передышку, чтобы они привели себя в порядок. Однако обстановка не позволяла этого. Надо было как можно скорее сбить гитлеровцев с выгодно го рубежа, не дать им закрепиться.
Расчет оказался точным. Внезапный удар ошеломил врага, и ему пришлось спасаться бегством. Этому в немалой степени способствовали ракетные установки — «катюши», появившиеся на участке бригады Родимцева. Десантники вновь продвинулись вперед, захватили трофеи и пленных.
Бригады 3-го воздушно-десантного корпуса наступали. И когда? В августе 1941-го. Они прошли с боями пятнадцать километров — вперед, и только вперед! Кто был на фронте, поймет, что это значило для той тяжелой поры. Сопротивление советских войск росло с каждым днем...
А в это время Гитлер решил повернуть танковую армию Гудериана на юг, в тыл Юго-Западного фронта. Форсировав Днепр южнее Гомеля, гитлеровцы устремились на юго-восток. На сближение с бронированными колоннами Гудериана с юга двигалась танковая армия Клейста.
3-й воздушно-десантный корпус спешно перебросили в район Конотопа, где ему предстояло встретить танки Гудериана.
И он встретил их. Эти тяжелые дни запомнились навсегда. Десантники дрались за каждую пядь родной земли, не жалея ни сил, ни самой жизни. Но силы и средства были слишком неравны. После боев на киевских окраинах личный состав бригады сократился почти наполовину, по-прежнему авиация слабо прикрывала войска с воздуха. Катастрофически было мало танков.
К исходу 9 сентября противник занял Конотоп. Расширив прорыв, он повернул часть своих сил на восток, а затем — на юг. Десантники оказались в тылу врага.
Родимцев, комиссар Чернышев и начальник штаба Борисов искали выход из создавшегося положения. Было решено идти на соединение с 6-й бригадой, которая оборонялась в Лизогубском лесу.
Шли в кромешной тьме, вязли в топкой грязи. От недосыпания и усталости люди валились с ног. Но никто не думал об отдыхе.
Вместе с бойцами шел и Родимцев.
Наконец все бригады корпуса соединились. Но в тылу врага. Не было связи ни со штабом Юго-Западного фронта, ни со штабом 40-й армии, в состав которой входил корпус. И тогда командир корпуса полковник И. И. Затевахин принял дерзкое решение: силами 5-й, частично 6-й и 212-й бригад нанести удар по тылам главных сил противника, продвигавшихся к югу от Конотопа.
Десантники громили гарнизоны гитлеровских опорных пунктов, нападали на колонны противника. Смелость и отвага, умелые действия командиров приносили им неизменный успех в боях.
Ведя арьергардные бои с противником, 3-й воздушно-десантный корпус 19 сентября 1941 года вышел из окружения и соединился с главными силами 40-й армии.
Понравилась статья? Поставь лайк, поделись в соцсетях и подпишись на канал!