(Рассказ доярки)
Нет, бабоньки мои дорогие, нет… Да погодите вы так орать! Что вам плохого эта Ебузова сделала? Или Волоочкова? Не говорю уж про Скобчак, не к бане будь помянута. Бабоньки мои, подруги деревенские, что вы пристали к этим почти что девочкам! Всё, всё, что про них говорят – всё враньё! Это всё из-за зависти, из-за неё проклятой. Всё, видите ли, не нравится привередам нашим деревенским в жизни и облике гламурняшек. А я в Москве давеча была… Что, значит, когда успела? Да в Кутерьму я ездила, к заловке на юбилей, я ж рассказывала, а пересадка как раз в Москве была. Да-да, Ленка, это которая за татарином замужем. Я про что? А-а! Два часа я сидела в Москве на Казанском вокзале, и мне местные таджики всю правду про гламурняшек и рассказали. Вот к губам наших красавиц вы пристали – силикон, силикон. Какой силикон! Это мозоли! Честно заработанные трудовые мозоли. Да! Бабоньки! Да! Ты вот на свои мозоли, Макаровна, посмотри, и представь, сколько она трудилась, гламудяшка эта. Вот! Мне страшно представить что у них там… У меня два варианта, либо что-то вроде коровьего копыта, либо наоборот всё стерто до костей. Они и ходят такой странной походкой, потому что снизу, там… большие проблемы. Ноги то не смыкаются. Ну, сиськами нас не удивишь, у каждой есть, что в бане мужику показать. Что? Фигуры наших моделей вам не нравятся? Слишком худые. А всё эти фитнес-центры, беговые дорожки да смазливые тренеры. Вы бы сдохли там на первом же километре этой дорожки или под первым же тренером. А они терпят! Страдают, но терпят! После такой зарядки вас сразу на беляши с селёдкой потянет, а им нельзя! У них диета. А вы посидите на такой диете, как они – папайя, мамайя, кусочек какого-то хамона размером с таракана да ложка какой-то фуагры, как ворона с ветки какнула. И всё это будет стоить, Галя, как раз в пенсию твоей свекрови, ветерана войны, копейка в копейку. Вы бы с такой диетой табуретку грызть начали, вам пельмени даже с открытыми глазами снились бы. А они терпят! Годами терпят! Макияж у них дорогой, это да. Главное по времени это долго. Это пока мы бы с вами себе с утра брови рисовали, ресницы вставляла, губы штукатурили, ногти на ногах и руках разрисовали, у коров наших молоко в сметану бы превратилось. Так что, хорошо, что гламурняшки взяли на себя эту ответственную работу – рисовать себя красавишной. А то вдруг этот самый муж, он же спонсор, посмотрит на неё и не захочет! Не захочет бабки давать на раскрутку её из бл… ну из этих… в певицы. Гламудяшки же все норовят сейчас в певицы уйти. Видать безголосых певичек сразу после смерти в рай пропускать будут без очереди. А на студии сейчас хоть кого в Монсерат превратят, бабки только им отстёгивай. Клипчик сварганил и на телеквиденье. А там уже их ждут, ручки потирают, варежки из мешковины шьют, лопаты совковые, мешки готовят - деньги гребсти. Или, ещё хуже, скажет этот самый спонсомуж: «Надоела ты мне, блонда, брюнетку теперяча хочу». А отдать другой свой двуногий «кошелёк», это, знаете какое горе? Это всё равно, что любимую козу в тайге потерять. Ори не ори, толи волки съели, толи медведка задрал. Остаётся гламурдяшке только плакать, да бриллиантами в зеркало кидаться. Сложно им жить, гламудяшкам нашим. Радости в жизни никакой. Вот, ты, Дашка, пошла на рынок, попутно кофточку себе прикупила. Как раз между покупкой веника и галош. И галоши обошлись дороже кофточки. Но зато у тебя радость – обновка! А гламуре нашей вход на рынок заказан. Коллеги по бизнесу узнают – засмеют до смерти. Бабы, это же для них такая проблема! Они же для того чтобы одеться всё по бутикам ходят… Бутики, это, Валя, магазины такие маленькие, вроде нашего сельпо. Но цены там такие! У тебя, Нюра, от таких цен глаза бы навсегда моргать перестали. Даже в гробу не закрылись бы, хоть пятаки клади, хоть доллары. Купит наша гламушка платьишко, так, еле нижние мозоли прикрыть, а за эту же цену ты, баба Маша, галошей на всю родню накупишь на сто лет вперёд, даже на тех уродов с Выселок, на все сорок ихних детей. И летних, и зимних, и даже этих, дорогих, цветных, с разводами. Но тебе-то покупка в радость, а она покупает и думает - в какую мозоль ей это платьице обойдётся? Значит, опять у нашей гламушки никакой радости. А в нарядах с рынка её ни в один ночной клуб не пустят… Да не в закрытое ДК! Ночной клуб, это такие танцульки с самогоном. Да, как встреча выпускников, только драк меньше. Почему с самогоном? Не знаю, экономят, наверное. Правда этот самый самогон они почему-то визгарём называет. Наливала мне, заловка, Ленка, этого самого визкаря – фуфло! Совсем я с него не визжала. Баба Зина вкусней визгарь гонит, особенно с буряка. А самое страшное у гламуняшек, когда о них забывать начинают. Возраст то идёт! Того и гляди в собес придётся обратиться, в очередях стоять, по отделам кадров бегать, справки собирать. А жить хочется как прежде, между фуагрой и Мальдивами. А там, на улице, уже очередь стоит из таких же постельных стахановок, облизываются все, ждут, когда она место у спонсора освободит. И все молодые, на Камасутре взрощенные, и губы у них ещё более мозолистые. Вот и приходится нашим няшкам от гламура, день ночь придумывать про себя новые скандалы. То её папарацци как-то вдруг вычислят на самом дальнем острове Мальдивов, где она втайне от всех отдыхала. Да ещё и снимут не так как надо, мерзавцы! Она-то хотела топ-лес, а её сняли топ-тайга. То её обокрадут, то она у кого мужика отожмёт, то у неё самой сожителя-малолетку отымут. На всё наши гламуняшки согласны, лишь бы не сходить с экранов нашего дебилидинья. Так что, не хайте, бабоньки, наших гламурнеток, у них такая тяжёлая жизнь! Лучше пожалейте. У них бабья доля гораздо тяжелей нашей! Радости в жизни - никакой! Ну, что, пошли доить. А то коровы, вон, обмычались уже. Тоже, поди, нас, дур старых, обсуждают и осуждают.
Евгений САРТИНОВ