Казалось бы, с того времени, когда открыто разрешили говорить о репрессиях, эта тема была раскрыта со всех сторон: тысячи статей, сотни книг, десятки серьезных научных исследований... Но каждый год в нее добавляется что-то новое. И не только уточненные цифры. Например, ученые пересматривают в сторону расширения границы так называемого «большого террора» (или пика репрессий), к которому принято относить 1937–38 годы. Обнародуются неизвестные ранее широкой общественности дела, документы и судьбы конкретных людей, пострадавших от репрессий. На них и остановимся подробнее. Не зря говорят: «Гибель одного человека — это трагедия, гибель миллионов — статистика». За большими цифрами не всегда удается разглядеть ужас ситуации, в которой оказались миллионы людей.
Абсурдность и трагичность времени на примере конкретного дела
Много интересной информации я почерпнула из изданной в этом году монографии В.Н. Тугужековой, М.Г. Степанова, С.В. Карлова «Репрессии в Хакасии: как это было (1930-е – середина 1950-х гг.)». В том числе в издании подробно, на основе сохранившихся документов, рассказывается о местных «громких» делах, «сфабрикованных» в годы репрессий. Приведу примеры, обнародованные учеными.
Например, в годы «большого террора» у нас, как и по всей стране, начали громко «разоблачать» целые «антисоветские террористические организации». Часто сотрудники НКВД «включали» в них ителлигенцию, которой «приписывали» абсурдные обвинения. Как в случае с арестами в 1937 году «антисоветчиков-террористов» из числа членов ВКП(б) области: от заведующего особым сектором обкома партии до управляющего трестом «Хакасуголь». Одним из «главарей» этой «преступной группировки» сотрудники НКВД «назначили» бывшего первого секретаря обкома ВКП(б) С.Е. Сизых, которому «приписали» активное участие в «контрреволюционной Сырцовско-Ломинадзевской группе». Всего в рамках этого дела пострадало более 10 человек: «17 июля 1938 года выездная сессия военной коллегии Верховного суда СССР приговорила всех обвиняемых к расстрелу».
Авторы упомянутого выше издания приводят и сохранившиеся в архивах письма очевидцев тех событий — родственников пострадавших. Подобных свидетельств времени сохранилось мало. Многие жители были неграмотными или опасались открыто описывать происходящее, как автор приведенного ниже послания.
Это – письмо вдовы расстрелянного в рамках описанного выше дела «врага народа» – заведующего областным отделом коммунального хозяйства М.С. Альфера. Его обвинили в том, что он якобы вел «контрреволюционную работу в системе ОблОНО, срывал строительство и ремонт школ» и «подготавливал террористические акты против руководителей ВКП(б) и Советского правительства».
Она направила письмо Генеральному прокурору СССР 11сентября 1956 года. Оно ничего не изменило, и рассматривалось ли — большой вопрос, ведь в конечном итоге оно оказалось в архиве на местном уровне.
«...Неслыханный произвол царил в отдаленных уголках, где защиты и справедливости в то время не у кого было просить. Город маленький, учреждения скучены, и этот страшный кошмар наводил на всех панический ужас. Судьи и прокуроры бледнели и дрожали при появлении работников НКВД, большой и маленький служащий переживал за свою судьбу, а из застенков, где находились заключенные, доходили слухи о нечеловеческих пытках и мучениях.
В городе Абакане тюрьмы не было, все арестованные содержались в тюрьме г. Минусинска. Гоняли их из Минусинской тюрьмы в КПЗ г. Абакана этапами, люди обессиленные ползли на коленях — это было на глазах у народа и наводило паничеcкий страх. Партию человек в сто, там был и мой муж, гнали этапом из Минусинской тюрьмы в Абакан в 20-х числах ноября, паром через реку был снят, был жестокий мороз, все они в летней одежде часами стояли на коленях в ожидании переправы через реку, по которой шел лед, а плавали в одной лодке по пять человек. Родственники толпами стояли и смотрели, а подойти и помочь было не в их власти, это происходило вне стен НКВД на глазах людей, а что было в стенах, где власть была неограниченная... Люди понимали, что арестовываются не враги народа, а брали всех подряд без разбора, и предотвратить это в то время было невозможно, так как указания шли свыше...
Следователь Мурзаев мне ответил: «В сенокос травы не жалеют, косят все подряд, он же у нас избран «мишенью», меньше ввязывайтесь в это дело, вы дочери нужны...» Очень прошу Вас пересмотреть дело по обвинению Альфера Михаила Спиридоновича и реабилитировать его полностью».
Остается добавить, что автор письма, Валентина Андрияновна Альфер, с 1934 по 1937 год работала заведующей объединенной секретной частью облсуда и прокуратуры, а в 1937 году — старшим бухгалтером облсуда. Была женщиной грамотной и, как можно предположить из письма, его последствий она уже не боялась. Либо надеялась, что «наверху» не знают о тех беззакониях и «перекосах», которые творятся в провинции. Как сложилась ее судьба — неизвестно.
И «плановые аресты», и месть...
Ситуация в Хакасской АО была не уникальной, а отражением общесоюзной. В работе В.Н. Тугужековой и С.В. Карлова «Репрессии в Хакасии» подробно рассказывается о том, как «из ничего» возникали «громкие дела», подобные описанному выше. В том числе приводится информация, озвученная в конце 1950-х следователем УНКВД Хакасской АО Д.П. Кузнецовым: «В НКВД Хакасской автономной области до 1937 года было мало дел, и работа признавалась неудовлетворительной. Начиная с 1937 года из Управления НКВД Красноярского края стали поступать контрольные цифры на аресты… Первоначально Управление НКВД Хакасии арестовывало лиц, на которых были кое-какие оперативные материалы и дела, а затем во исполнение контрольных цифр, получаемых из края, стали арестовывать лиц без всяких оснований либо только на основании непроверенных показаний ранее арестованных». Известно, что по спущенному Красноярским УНКВД плану предписывалось арестовать три тысячи скрытых врагов народа. Эти цифры озвучил на заседании бюро ОК ВКП(б) начальник Хакасского УНКВД Н.П. Хмарин. Управление НКВД разработало план конкретных репрессивных мероприятий, чтобы достичь нужных показателей. Приведем отдельные примеры. 1. Арестовать всех членов бюро обкома, всех первых секретарей райкомов и вторых, если они связаны были с обкомом. 2. Арестовать всех членов облисполкома, председателей городских и районных исполкомов и сельских советов (последних по выбору). 3. Арестовать в ближайшее время всех прокуроров, их помощников и следователей прокуратуры, в том числе прокурора области, председателя облсуда, председателя юридической коллегии адвокатов…
Мотивами заведения некоторых дел на конкретных людей был не только план, но и сведение личных счетов, и месть. Например, в 1937 году арестовали прокурора области И.Т. Жирова. «Развитие» этого дела также прослеживается в монографии (откуда приведу цитаты). Его обвинили в том, что он «являлся активным участником право-троцкистской террористической шпионско-диверсионной организации, осуществившей 1 декабря 1934 года злодейское убийство С.М. Кирова и подготовлявшей в последующие годы теракты против руководителей ВКП(б) и советского правительства», «умышленно засорял аппараты прокуратуры области антисоветским, чуждо-враждебным партии и советской власти элементом»; что на протяжении 1935, 1936 и первой половины 1937 гг. в своих антисоветских целях извращал карательную политику советского правительства путем «волокиты, затяжки следственных дел, прекращения и смазывания их». Он умер в 1938 году во время предварительного следствия.
Что стояло за его историей, кроме его попыток «вставлять палки в колеса» системе и прекращать хотя бы некоторые абсурдные дела? Еще и месть конкретных людей за его действия. Но об этом стало известно позже. «Разгадку» нашли в документах ученые – авторы монографии: «В ходе проведенной проверки прокуратурой Республики Хакасия было установлено, что бывший начальник областного УНКВД Хмарин подготовил и возбудил настоящее дело на И.Т. Жирова в отместку за то, что прокурор области 2 марта 1936 г., обобщив и проанализировав уголовные дела по контрреволюционным преступлениям, внес информацию в адрес секретаря Хакасского обкома ВКП(б) С.Е. Сизых, в которой сообщал, что УНКВД Хакасии в целях создания видимости борьбы с контрреволюцией незаконно квалифицирует как опасные государственные преступления — вредительство, диверсии и саботаж – фактически мелкие преступления граждан и приводил многочисленные примеры такой «борьбы». По этим причинам в 1935 г. были прекращены уголовные дела в отношении 33 арестованных органами УГБ НКВД граждан, а еще 16 были оправданы судом. Вместе с тем, как указано в докладной прокурора И.Т. Жирова, важные и значимые дела о крупных хищениях золота на Балыксинском руднике, пожар в областной детской комиссии с крупным материальным ущербом и другие расследовались крайне неудовлетворительно, с большой волокитой, неоднократно возвращались судом на доследование».
Приговоры, вынесенные «врагам народа» в 1937–1938 гг., начали пересматриваться в 1956–1957 гг. Военной коллегией Верховного суда СССР. Проведенные расследования открыли шокирующие факты. Свидетели по следственным делам (в том числе бывшие следователи УНКВД Хакасской АО) признались в массовой фальсификации подобных дел.
Страницы истории листала Татьяна ЗЫКОВА Источник: abakan-news.ru