СКАЗКА
НАСЛЕДНОЙ КОРОЛЕВЫ РУМЫНИИ
Продолжение, часть 6
Предисловие, часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5
Однажды, измученная долгими часами у постели больного, Мора отошла, чтобы немного поспать, и попросила Корону занять её место. С бьющимся сердцем Корона села возле его постели, поправила подушку под его головой, укрыла его вышитым покрывалом, затем наклонилась и пристально посмотрела на его лицо, которое она безумно любила, и почти никогда не смела рассматривать. Внезапно Илларио приподнялся на одной руке и широко открыл глаза – о, какие прекрасные глаза – но они ничего не видели, поскольку лихорадка бушевала в его ослабленном теле. Тогда он исступленно начал произносить слова любви для Моры, думая, что она по-прежнему находится рядом с ним. И хотя Корона пыталась заставить его замолчать, всё было бесполезно, он ещё больше взволновался, так, что, в конце концов, Короне пришлось держать его на руках, чтобы он успокоился. Тем не менее, он излил всю свою нежность, и с надрывающимся сердцем она получила признание в любви, предназначавшееся другой. Долго сидела она, после того, как он уснул, рукой сжимая её платье, и положив свою горячую голову на её руки. И когда Мора возвратилась, то была сильно испугана невероятной бледностью лица своей сестры.
День свадьбы подступал всё ближе и ближе, а Илларио всё ещё лежал при смерти. Все великие врачи стран мира были созваны во дворец, но все оказалось напрасно, все их усилия, настойки и лекарства не приносили пользы.
Однажды в дверь замка постучала цыганка и попросила впустить её. Сначала её не пускали, но Королева, смотревшая из окна башни, увидела её и привела к себе в комнату по большой лестнице. Цыганка рассказала ей, что далеко, на другой стороне Великого леса, за непроходимыми бесконечными болотами, живёт ведьма. Она знает все травы Вселенной, и что, конечно, она знает, как можно вылечить больного Принца. Внимательно слушавшая Королева, спросила, сможет ли она привести ведьму, но цыганка отрицательно покачала головой. Её могла привести только юная девушка, душа которой бела как божественный снег и которая сможет пересечь опасную трясину, лежащую между лесом и жилищем ведьмы. Королева опечалилась, она позвала своих дочерей, и цыганка повторила им свой рассказ. Не успела она закончить, как Корона вскочила и заявила, что пойдёт в жилище ведьмы. Напрасно мать и сестра пытались отговорить её, рассказывая об опасностях, угрожавших ей. Но Корона не слушала их возражений, и, наконец, они со слезами на глазах уступили ей, после обещания Короны поехать на Жорио, и взять с собой в качестве компаньона Уно. На рассвете она уехала. Небо было ещё красным от восходящего солнца, слепившего глаза её родителей и Моры, которая стояла на балконе башни, чтобы посмотреть на неё в последний раз. Так они и стояли, пока она не стала маленьким пятнышком на фоне солнца. Уно следовал за ней, счастливый быть с ней наедине в её опасном предприятии. Корона была тиха, и ехала не поворачивая головы, и все красоты леса, казалось, не существовали для неё, напрасно манили её цветы своей сияющей красотой и славой многих цветов. Пели птицы, но она их не слышала, все живые существа, любившие её, вышли ей навстречу, но она не видела их, с опущенной головой она шла вперёд, молчаливая, и казалось, не замечала ничего вокруг.
Так она ехала в течение многих часов, даже прекрасный Жорио, от шеи которого отражались лучи света не вызывал у неё улыбки, и Уно чувствовал с острой болью, что она совсем забыла о его существовании. Она ехала целый день и никакая помеха и преграда не попадалась ей на пути, на закате она подъехала к болотистой местности, которую ей предстояло пересечь, чтобы найти жилище ведьмы. Эта земля пользовалась дурной славой, и её запустение заморозило мужественное сердце Короны. Земля, казалось, состояла из сероватой слизи, отуда поднимались измождённые скелеты деревьев, жёлтые как кости, на некоторых были бесцветные лишайники, висящие как волосы на трупе старухи. Вечерние тени уже поползли по этому месту ужаса, и перемещались, будто призраки замученных душ, ищущих покоя. Склон, ведущий вниз, был очень крутой, и зловонная вода сочилась как масло среди сухой травы. Уно спрыгнул с коня и подошёл к принцессе, тревожно заглядывая в её глаза.
«Милая хозяйка не ходите никуда!» - кричал он – «ваша лошадь не сможет перенести вас через это ужасное болото, она утонет и потянет вас за собой».
Жорио испуганно заржал. Корона медленно повернула голову к Уно, и тихо, как во сне, ответила:
«Уно, я должна пойти одна!»
«Нет, нет!» - кричал Уно – «это невозможно, я, по крайней мере, умру за вас».
«Уно» - повторила Корона – «я должна идти одна, не усложняй мне задачу! Я устала, и сердце внутри тянет меня к земле. Уно, Уно! Повинуйся и не препятствуй мне».
Уно подчинился и снял её с коня своими сильными руками. Ещё раз она повернулась к нему:
«Уно, жди меня здесь, со мной ничего не случится, я иду для спасения другого и Бог благословит мои поиски!».
В этот момент она положила голову на шею Жорио и поцеловала его между раздувающихся ноздрей. «Жорио, ты тоже должен ждать меня здесь» - прошептала она. «Я вернусь!» И она скатилась с крутого склона, а Уно упал на колени, и его руки, воздетые в молитве, его широко раскрытые глаза, муки волнений за её судьбу теперь были едва различимы в темноте. Внезапно он увидел, что вокруг её головы сиял белый свет, словно ореол, и что её шагов не слышно в серой слизи, и он вспомнил слова цыганки: «Только юная девушка, чья душа бела как божественный снег сможет пройти через опасную трясину». «Её душа бела» - бормотал Уно – «бела, как божественный снег, и Бог наградил её ореолом святой, чтобы направлять её шаги» - и он закричал так, как будто сердце его разрывалось. Но душа Короны, несмотря на внешнее спокойствие, была полна того необъяснимого ужаса, который охватывает все одинокие юные существа при наступлении темноты. Её кровь застывала от ужаса теней, мелькавших вокруг неё. Она бы закричала, если бы не помнила об Уно на берегу, который немедленно последовал бы за ней. Иногда скелеты деревьев в ужасном свете появлялись как угрожающие фигуры, преграждавшие ей путь. Но она думала об Илларио, прикованном болезнью к постели и находившимся при смерти, и куталась в свой длинный, синий плащ, и продолжала переставлять ноги, всё более устававшие от передвижения по отвратительной слизи, которая заглушала звук её шагов и казалось, заморозила всю жизнь вокруг неё. Иногда ей чудилось, что она видит перед собой человеческую фигуру с кровоточащим сердцем из которого торчал кинжал, а кровь капала вниз, окрашивая серую слизь в красный цвет. Но ужасная фигура исчезла, а вместо неё возникла женщина с мёртвым ребёнком на руках, голова которого свисала с её коленей, а его волосы смешались со слизью на земле.
Всё-таки Корона вскрикнула от ужаса, но только её голос отозвался эхом снова и снова в оглушающей тишине, а фигура женщины исчезла. Тогда ей показалось, что из темноты чьи-то холодные руки касаются её лица, и чьё-то дыхание спутало её волосы. Капли пота от страха выступили у неё на лбу, но она продолжала идти. Внезапно она увидела трёх юных девушек, протягивавших ей руки, и у всех трёх вместо глаз были зияющие отверстия, откуда медленными, скользящими движениями выползали отвратительные змеи. А когда они по очереди исчезли, она натолкнулась на тело человека, повешенного на одном из измождённых деревьев, и его глаза, бывшие ещё живыми, показывали муки, которые невозможно описать словами. Тогда Корона упала на колени и укрыла голову плащом, она чувствовала, что на холодном, ночном ветру промёрзла до костей, и на мгновение подумала, что сходит с ума. Со всех сторон слышались отвратительные вопли, оглушительные крики и хриплый шёпот, чья-то рука коснулась её, она резко подняла голову и увидела что-то похожее на тень человека, крадущегося с чем-то ужасным, скрытым его плащом. Корона упала на землю и обернула волосы вокруг лица, чтобы заглушить звуки и видения, и долгое время лежала как мёртвая, а ужасные тени мелькали вокруг неё, но ни одна не смела прикоснуться к ней из-за ореола, что бессознательно носила она вокруг своей головы. Долго лежала она так, неспособная подняться, утомлённая печалью своего сердца, страхом и ужасом царившем вокруг неё, истощённая ходьбой через болото, грозившее поглотить её на каждом шагу. Кроме всего прочего, она не взяла еды, покинув родительский дом.
Перевод С. Большакова