В кондитерском и швейном цеху здесь работают осужденные за мошенничество, заведующая салоном красоты – осужденная за торговлю людьми – всех постояльцев единственной женской колонии в Таджикистане, которая находится в Нуреке, стараются занять работой – так легче и администрации, и самим заключенным. Но, к сожалению, работы хватает не всем и дни для осужденных исправительного учреждения ЯС 3/8 ГУИУН МЮ тянутся невыносимо медленно.
О том, что происходит за колючей проволокой женской колонии в Нуреке – рассказывает корреспондент «АП».
«Мы специально покрасили стены в яркие цвета, чтобы было как-то веселее им», - объясняет нам заместитель начальника ГУИУН Минюста Рустам Бойбалазода, когда мы оказываемся во внутреннем дворике женской колонии в Нуреке. Кажется, что сиреневые, салатовые и розовые стены веселья этому месту не особо добавляют, но возможно, женщинам, которые здесь живут и которые обязаны надевать только черную одежду и обувь (только летом можно белый платок, зимой – тоже чёрный) эти яркие стены действительно могут быть зачем-то нужны.
Женская колония в Нуреке единственная в Таджикистане, она общего режима и поэтому даже самые опасные преступницы и рецидивистки отбывают свои сроки здесь. Сейчас в колонии находятся 339 осужденных женщин, 25 из них – лежат тут же в больнице. Диагнозы самые разные – скачет давление, жалобы на сердце; нас уверяют, что две последние пациентки с диагнозом туберкулез уже «выписались, потому что выздоровели», есть онкологические больные.
- На актировку (освобождение от наказания по решению суда в связи с болезнью, - ред.) часто попадают?
- У нас нет тяжелобольных женщин, поэтому на актировку никто не подает, - объясняет Бойбалазода.
Нам разрешают заглядывать в палаты, в которых находятся больные осужденные, все они встают со своих узких, железных кроватей, как только мы открываем двери. В палатах ничего лишнего – койка, тумба, иногда – телевизор, тюли на окнах.
Гульниссо Сафоева – и.о. главного врача этой больницы рассказывает, что в отделении вместе с обычным медперсоналом работают и заключенные женщины, которые до колонии были медицинскими работниками. Специалистов не хватает, врачи сюда на работу идти категорически не хотят.
- Боятся идти, думают, что здесь опасно, - рассказывает Сафоева. – Контингент и правда, сложный, но работать можно. Я по профессии педиатр, пришла сюда три года назад, да так и осталась. Отношусь к ним, как к обычным пациентам. Сюда, кстати, очень нужны психологи, потому что женщинам всегда хочется поговорить.
Впрочем, с журналистами заключенные женщины особенно на контакт не идут: «всё у нас хорошо, мы всем довольны» - стандартные ответы на любой вопрос.
Каша манная, суп гороховый
В основном корпусе женщины живут в двух помещениях, похожих на казармы. В них рядами стоят идеально заправленные железные койки, прикроватные тумбы – каждое помещение рассчитано на 120 женщин, то есть на один отряд.
Вся мебель тут – это продукция, которую выпускают осужденные исправительных мужских колоний. Рустам Бойбалазода рассказывает, что с 2015 года в республике действует специальная программа, которая направленна на поддержку увеличения рабочих мест в исправительных колониях Таджикистана и ее результатом является тот факт, что местные министерства и ведомства закупают необходимую продукцию в колониях.
- Например, в прошлом году была выставка нашей продукции, мы представили на ней кровати, тумбы, парты, табуретки, матрацы, комплекты одежды и многое другое, эту выставку посетили 30 местных министерств и ведомств, премьер-министр поручил им закупать всю необходимую продукцию у нас, - объясняет Бойбалазода.
В этом корпусе помимо мест для сна есть комнаты отдыха, где женщины могут по определенным часам смотреть телевизор, есть библиотека – новенькие тома сочинений Эмомали Рахмона; старые, растрепанные – Хемингуэя, Майн Рида и прочих, на каждом столе аккуратно разложены газеты «Минбари Халк», «Народная газета», «Чумхурият». Еще в основном корпусе есть даже самый настоящий салон красоты.
- Не колония, а санаторий! - Говорит нам высокий мужчина в костюме, при галстуке и с кожаным портфелем в руках, который оказался сотрудником прокуратуры за исполнением законов в исправительных учреждениях Душанбе и РРП и который, по его словам, приезжает в Нурек каждую неделю с проверками, и в случае чего принимает жалобы от заключенных. Но говорит, что жаловаться особенно тут не на что.
В столовой у окошка выдачи еды висит расписанное меню на день:
Завтрак: каша манная, сладкий чай, хлеб;
Обед: суп гороховый, каша перловая, чай, хлеб;
Ужин: суп рисовый, чай, хлеб.
В больших эмалированных кастрюлях перловая каша навалена горой, она уже готова, повара – тоже осужденные - говорят, что суп будут варить ближе к обеду. На каждую осужденную в день только на питание выделяют 7,7 сомони.
Дети живут с мамами до трех лет, а потом детей забирают
Гораздо веселее здесь в отделении, где осужденные женщины находятся вместе со своими детьми. Тут уютнее и красивее, а палаты совсем не отличаются от палат в обычных детских клиниках, а может быть здесь они даже лучше.
Сейчас в этом детском саду 18 малышей, они родились в нурекской колонии или в СИЗО, и будут находиться со своими мамами, пока им не исполнится три года, потом их передадут родственникам, если таковые имеются, если – нет, то дети отправятся в детский дом.
Два дня назад здесь родилась очередная девочка, вернее не здесь, а в нурекском роддоме, куда женщин вывозят под конвоем на роды. Новорожденная в белоснежном одеяльце крепко спит в кровати своей мамы.
- Как назвали то?
- Пока никак, но Озодой (Свобода – тадж.) назовут, скорее всего.
Этот детский сад обеспечивается своим молоком: в подсобном хозяйстве при колонии кроме кроликов и кур держат и корову; здесь же выращивают овощи. Еще на территории колонии работает кондитерский цех, в котором производят макароны для своей столовой, пекут хлеб, и могут делать торты или пирожные; есть швейные цеха, в которых производят форму для сотрудников пенитенциарной системы, есть даже цех, где женщины ткут адрас.
- Но все равно рабочих мест нам не хватает, требуется дополнительное оборудование, - рассказывает начальник колонии Парвиз Ассадулозода. – Сейчас из 339 осужденных работой у нас заняты 167 человек, в основном это те заключенные женщины, которые должны выплачивать штрафы, иски, как правило, это осужденные по статье 247 (Мошенничество), а таких здесь большинство.
По словам Ассадулозода оборудование, на котором работают сейчас осужденные в цехах, предоставили колонии несколько международных организаций, но полностью потребность все еще не покрыта.
«Боюсь, что не дойду»
Одной из заключенных, которая вынуждена отрабатывать здесь свои долги, является известная таджикская телеведущая Муаттара Джураева. В 2015 году она была осуждена на 9 лет лишения свободы по статье 247. Тогда в интервью журналистам мать Джураевой объясняла, что Муаттара на строительство ресторана взяла в долг $140 тысяч долларов у семи человек, и «она была готова вернуть деньги с процентами, после того, как заработал бы ее ресторан, но ей не дали такой возможности».
Чуть позже треть ее срока была сокращена в соответствии с законом об амнистии, объявленной президентом в честь 20-ой годовщины принятия Конституции Таджикистана до пяти лет.
Сейчас Муаттара работает на складе одежды, она закончила здесь курсы кондитера и даже получила диплом, научилась шить, участвует в подготовке различных концертов, конкурсов, которые периодически проводят в колонии.
- Такие девочки тут талантливые – и поют, и танцуют, - рассказывает она. – Всё хорошо у нас, мы очень благодарны администрации, только домой очень хочется.
Она сдержанно рассказывает о том, что только здесь смогла открыть глаза на этот мир, что жалеет о том, что ушла из профессии и подалась в бизнес, но когда мы спрашиваем ее о том, что она сделает, как только выйдет отсюда, срывается и плачет.
- Я не загадываю сейчас ничего на будущее, я боюсь, что не дойду. Я видела тут женщин, которые тоже мечтали, но так и не увидели свободу, они скончались тут. А это самое страшное место на земле!
Впрочем, Муаттара говорит, что близкие и родные от нее не отвернулись, все поддерживают с ней связь, стараются помочь и ждут на свободе.
Еще нам удается пообщаться с осужденными женщинами, которые намеревались отправиться в Сирию и присоединиться к группировке ИГИЛ. У обеих в деле фигурируют мужья, но обе своих мужей ни в чем не винят и даже пытаются выгородить.
«Я совершила ошибку, я ее признаю, только я несу за нее ответственность», - повторяют заключенные женщины, опустив глаза, отвечая на любой наш вопрос. И, несмотря на яркие стены, аромат из кондитерского цеха, идеально убранную территорию колонии и даже настоящий салон красоты, кажется, что это место действительно самое страшное на земле.