С тёмной глубью есть озеро - там, за холмом.
Чёрным Озером ныне его мы зовём.
Не ступает на берег людская нога,
А когда-то давно по его берегам
Ивы ветви клонили, как будто во сне,
Виден был каждый лист утонувший на дне -
Так прозрачна вода, и чиста, и светла...
А за озером Белая Дева жила.
Вместе с чайками вольно ныряя в волну,
Красотою она затмевала луну,
Не ходила в село и чуралась людей,
Но неведомый рыцарь заглядывал к ней.
Меж собой говорили селяне, она
Не от матери смертной на свет рождена,
А из песни, тумана и плеска волны,
Оттого и прекрасна, как вешние сны,
В той деревне тогда жил парнишка один,
Был несчастной вдовы он единственный сын,
Надышаться на сына она не могла,
И сама семена в нём посеяла зла -
Всё привык получать он, отказа не знал,
Сельских девушек ровней себе не считал,
Плёл корзины, но, вдруг оторвавшись от дел,
Слишком часто на берег далёкий глядел.
Мать ему говорила: "Туда не ходи,
В очи Деве, сынок, никогда не гляди,
Ты и добр, и силён, и собою хорош,
Но попомни меня: попадёшь ни за грош!"
"Мне всё чудится ласковый голос вдали..."
"Это плачут за плёсом, сынок, журавли".
"Я же слышу - то девичий голос зовёт!"
"То волна, в камыши забегая, поёт.
Ах, сынок, позабудь-ка ты эти мечты,
Да подумай-ка сам, кто она - и кто ты...
Как ни пел бы, ни щёлкал в саду соловей,
Люди жён выбирают себе из людей..."
А парнишка к работе глаза опускал,
Молча лозы, как девичьи косы, ласкал,
И молчание сына над связкой ветвей
Ничего не сулило хорошего ей.
Лишь порою, когда от далёких ракит
С ветром топот копыт до села долетит,
Застывала улыбка на бледных губах,
И лоза, как солома, ломалась в руках.
Что от матери скроешь? Всё знала давно,
Головою качая, смотрела в окно
На черты искажённого гневом лица,
И украдкой вздыхала: "В отца, весь в отца..."
Как-то раз он на берег собрался сходить,
Чтобы в заводи свежей лозы нарубить,
Напевая, спустился напиться воды,
И увидел на отмели тихой следы:
Муть ещё не успела улечься на дне,
Кто-то ехал недавно на добром коне,
Да напрасно не выбрал иного пути...
Но не зря говорят: от судьбы не уйти.
Помутился от ревности юноши взор,
Сжала крепко рука его острый топор,
И, сквозь зубы шипя: "Никому не отдам!"
Парень раненой рысью пошёл по следам.
Рыцарь первым погиб - он удара не ждал.
Покачнувшись, он молча на землю упал,
А убийца его к Белой Деве шагнул,
Взяв за плечи, к себе он её повернул,
И увидел холодный, безжизненный взгляд:
"Что он сделал тебе, мой единственный брат?!
Он приехал, чтоб в жёны тебе меня дать,
А теперь этой свадьбе вовек не бывать.
Ты его погубил - и меня больше нет,
Мне без милого брата не мил белый свет..."
И безвольно упала убийцы рука -
Понял парень, какого свалял дурака...
От убитой любви лишь любовь исцелит,
Но погибшего родича кто воскресит?
Не врага, не соперника он погубил -
Своё счастье своими руками убил.
И теперь хоть в могилу, хоть с камнем на дно,
Но пролитую кровь не вернуть всё равно.
Закипели в груди гнев, отчаянье, стыд:
За убитого Дева его не простит!
И женой её кто-то другой назовёт,
А его одиночество вечное ждёт...
"Если ты не моя, так не будешь ничьей!"
И топор погасил свет девичьих очей.
Опустился убийца на берег без сил,
В воду кровью залитый топор опустил,
И тотчас потемнела от горя вода:
Белой Деве в неё не войти никогда...
Долго парень на месте недвижно сидел,
На дела своих рук он в смятенье глядел.
Так решил: "Я убитых доверю волнам
А коня и доспехи на рынке продам..."
И два тела без всплеска вода приняла,
Как детей своих нежная мать, обняла,
А убийца надел дорогую броню
И пошел с топором к боевому коню.
Не послушался всадника преданный конь,
Упустила поводья убийцы ладонь,
И с разбегу скакун прянул грудью в волну,
Унося его вместе с собой в глубину.
Выплыть в тяжкой броне он на берег не смог...
А несчастная мать прошептала: "Сынок..."
И на землю упала, уже не дыша.
Белой чайкой её обернулась душа.
Так и плачет с тех пор над глубокой водой,
Просит Бога простить его, дать им покой,
А на дне всё темнее колышется мгла -
Знать, не всю ещё злобу вода забрала...