Меня зовут Климашкина Алла Алексеевна.
У меня был инсульт. Так получилось, что я три месяца пролежала в больнице — ничего не помню, даже не знаю, как попала в больницу, куда. Я и сейчас не помню, в какой лежала больнице. Мне кажется, где-то за городом она была…
10% бездомных потеряли кров в результате несчастного случая. Вы можете помочь им — поддержите работу фонда SAMU Social Moskva.
У меня же были документы, но сумку с ними украли. А через три месяца меня выписали. Я вышла — и передо мной падает женщина. Я стала ее поднимать и тоже упала. И еще на три месяца оказалась в больнице. Меня врач так ругала: «Вам нельзя ничего поднимать тяжелого!» Я как-то ее спрашивала:
– Я вообще ничего не помню… Некоторые хоть детство свое помнят, или еще что-то, а я — совсем ничего!
– Со временем все это пройдет, вы все вспомните!
– А когда?
Вот до сих пор такие вот дела.
Когда из больницы меня выписали, я не знала, куда мне идти, чего мне делать… Оказалась я на улице. И получилось так, что мужчина один подошел ко мне, и стала я говорить, что не знаю, куда мне идти, а он говорит: «Вы на улице не проживете!» Я даже не помню его, чтобы так, когда встречу, хоть поблагодарить. Кажется, он вызвал машину, я не помню. Я даже не помню, как меня сюда (в Центр социальной адаптации «Люблино» – МС) привезли…
Я все время думаю, как так получилось, что я вспомнила свое имя. Вот вспомнила как-то, а как — и не знаю сама. Видно, временами я что-то в больнице говорила, и вот известно, что мне 71 год исполнился недавно. Где я жила, я не помню. Я родилась вроде бы в 45-м году. Я думаю, как было: тогда же стыдно было рожать без мужа, и мама моя, видимо, была русской, а папа — какой-то другой национальности. Мне кажется, что я в детдоме росла: родителей своих я не помню. Так что я думаю, что я сирота.
Я кроме русского языка никакого другого не знаю. Если бы я знала хоть какие-то слова на другом языке, я бы хоть могла сказать, кто я, национальности какой… А так я русской себя считаю. Еще я вспомнила недавно, что в Советском Союзе у меня в паспорте была указана национальность «русская».
Город, в котором я жила, не помню, мне кажется, что все это было в Москве, но в каком районе — не помню.
У меня детей не было. Два раза я рожала, но дети не выжили. Один ребенок мертвым родился, а другой умер в роддоме… Родственников у меня никаких нет, это я точно знаю. Я официально никогда замужем не была, а с человеком, с которым я жила, он, мне кажется, умер. Имени я его не помню.
В центре я полгода. Я нормально себя здесь чувствую. Даже не знаю, где обстановка лучше — тут или в больнице, но в больнице-то не могли же они меня оставить! Тут они с нами слишком мягко ведут себя, может, жалеют… Я думаю, с некоторыми надо пожестче! С пьяницами так нельзя мягко, они никогда не бросят пить!
Я никогда не артачилась, мне говорили «иди, работай» — я и делала. Я не спорю ни с кем.
Здесь библиотека, и мы с подругой тут разбирали книги… И я удивилась, как у нее, у библиотекаря, там все сделано, и я сложила по-своему. Просто для порядка, мне казалось, так надо… Потом мне библиотекарь сказала: «Какая вы молодец, все подобрали по авторам и все так аккуратненько сложили». А я вот думаю, может быть, я работала с книгами? Я очень много книг читала и сейчас читаю. Даже помню, когда кроссворд разгадываю, я помню авторов. Раньше выходные данные книги: шифры, ББК — все это писалось от руки, а сейчас все компьютер делает. Сейчас я книги стала читать, мне это нравится.
Когда я лежала в больнице, туда ходили волонтеры-учительницы. Они приходили, гостинцы приносили. И они очень жалели, что уезжают в отпуск, уехали, оставили мне какие-то деньги — рублей 800. У меня те деньги украли. И вот меня выписали, пока они в отпуске были. Вот жаль, что их найти не могу. Они заинтересовались тогда:
– Мы вам поможем, — говорят.
– Да ладно, девчонки, мне уже много лет, столько не живут уже…
Они смеялись. Им как-то нравилось со мной общаться, не знаю, почему.
Вспомнить хотелось бы, конечно, кто я и откуда. Кто я была раньше: я же действительно и работала где-то, наверное, и училась… Есть многие, кто мне не верит – как это можно так все забыть? А тут не одна я такая. Я, правда, ни с кем не общаюсь особо, но слышала…
Одна женщина ко мне подходит и спрашивает:
– Ты так долго здесь!
Я говорю:
– И что?
– Пить не хочется?
Я говорю:
– Я вообще никогда не пила! А ты что, хочешь выпить?
– Да, хочу, думала, может у тебя что-то есть!
Они не верят! Думают, что сюда только по пьяни попасть можно. Я не люблю вкуса алкоголя! Даже пиво! У меня не принимает организм алкоголь!
У меня очень страшная ангина была. Соседки еще мои по комнате жаловались на запах гноя изо рта. Я в коридоре спала. А потом меня администратор отправила в больницу. Там тоже врачи попались хорошие. Часов в шесть утра там врач пришел, говорит: «Я не хочу, чтобы вы ждали обхода до 10 утра и мучились! Нужно будет только немного потерпеть — 13 секунд». Взял спицу какую-то, проткнул мне гнойник в горле по своему какому-то методу, и, наверное, он так спас меня. А так сутки или двое — и все, меня бы задушила бы просто эта ангина. Хотя, может, и лучше было бы…
Я в хороший коллектив попала, они хорошо относятся ко мне… Они даже знают, что мне тяжело, поддерживают меня. А я привыкла работать, я всегда помогаю. Друзей у меня тут нет: каждый сам собой занят. Общались мы тут с одной женщиной, но она, к сожалению, уехала.
Что сейчас с моими документами делается — я не знаю. Вроде восстанавливают потихоньку… Я не надоедаю им. Ну а что — работать? Кто меня на работу возьмет в 71 год? Так что торопиться мне куда.
Уже возраст у меня не тот — я, может, и хотела бы чем-то заняться, но не могу. Уже в столовой когда сижу, официантки подносят мне поднос. Я могу уронить поднос. Первое время я ходила, брала все сама, и одна официантка заметила, что у меня уже из рук все вываливается. Она подскочила и сказала: «Вот ваше место, сидите тут, я вас буду сама обслуживать». И с тех пор я сижу, и меня обслуживают — как в ресторане! У меня руки не гнутся, ноги тоже — это все последствия инсульта. Врачи здесь тоже более внимательные — советуют, как и что. Ни разу ни в чем не отказали.
Раньше я часто ходила в церковь — по всем праздникам, а здесь к нам приезжают, но это как секта. Я вот про них хорошо знаю — это пятидесятники, у них своя церковь есть, молельный дом. Здесь хожу в домашнюю церковь, но тут редко службы. А далеко куда-то, например, в монастырь Николо-Перервенский, мне не дойти с моими ногами. Раньше на Пасху, я помню, красила яйца, куличи пекла, ходила в церковь освящать. На кулич даже я помню, как тесто делать!
Меня в 18 лет крестили. Я с парнем стала встречаться, и мать его решила меня крестить. Церковь та — на Парке Культуры, там, помню, батюшка моим крестным стал. Мать этого парня — Марья Ивановна — она там работала. И с ней работала женщина — убирала там или что – она моей крестной была. Как парня того звали, я не помню. Не все в памяти остается…
В советское время порядка было все-таки больше. А сейчас – вседозволенность.
Сейчас я газету купить себе позволить не могу. А тогда — я сейчас именно вспомнила — каждый четверг выходила телевизионная программа, печатали в газетах. И мы ходили в киоски, занимали в 5 часов утра или полшестого очередь, покупали свежую прессу. Мы ведь раньше как – стояли в очередях, общались, новостями делились… И газета стоила 2 копейки. А сейчас я себе газету купить позволить не могу.
Мне кажется, в советское время интереснее жить было. В неделю один раз новый фильм шел. И мы всегда ходили на этот фильм. С кем ходила – не помню! Но с кем-то же я ходила? А сейчас какие фильмы выпускают – это уже не для нашего возраста! Я не хочу сказать: плохо-хорошо… Мне, например, это уже неинтересно.
В отпуска я никуда не ездила… Наверное, все-таки материальное положение не позволяло. Но один только раз я была в Гаграх… И то – как была: оттуда приезжали проводники. А раньше было трудно достать, например, детские колготки и все такое. И я вот стояла в очередях, доставала им все эти вещи, которые они просили. И они меня пригласили туда – хоть один раз на Черное море съездить. Билет-то туда не очень дорогой был, но они мне туда и обратно купили билет и у них там я жила бесплатно. Но там я за маленьким ребенком ухаживала. И адрес у меня их был… А сейчас ничего не помню. Но это было сто лет назад!
Чувств никаких я не помню. Уже с возрастом, наверное, все ушло. Были у меня друзья, и было много! Самое интересное, что я все телефоны забыла!
Я ночами почти не сплю: лежу, думаю, но определенного ничего не могу вспомнить.