Солнце поднималось в зенит, когда мы прибыли на место. Мыс Посейдона сверху щетинился тремя зубьями, затем отвесно обрывался. Мы находились под его средним зубцом.
— А что теперь? — спросил Джон, всматриваясь в горизонт из-под козырька ладони. — Где сокровища?
— Теперь надо ждать, — сказал я.
— Чего?
— Не чего, а кого. Русалку. Когда солнце войдёт в зенит, она хвостом махнёт по воде, в том месте и должно быть сокровище.
— Гы. Как дельфин что ли? — спросил Джон, расплывшись щербатой улыбкой.
— Ага, типа. Садись. Ты смотришь вправо, я влево.
— Дурь какая-то, — забормотал он, всё же устраиваясь справа от меня. — Опять башку твою глупую заморочили! А ты и веришь во всё…
— Когда дело касается денег, да, — я не хотел больше спорить. — Всё, смотри в оба.
Джон шумно вздохнул, заправил всклокоченные волосы под бандану и затих. Я посмотрел на небо — солнце под прямым углом жгло плечи — и перевёл взгляд на сверкающие волны, с тихим шелестом ласкающие мыс.
Порядком поджарившись и чуть не уснув, я потёр уставшие глаза и вдруг заметил движение на воде. Вскочил: точно, что-то зелёное, сверкая чешуёй, взбивало волны.
— Вон она! — крикнул я, вскочив в лодке.
Мы бесшумно подгребли к тому месту. Русалка исчезла. Я торопливо обмотался верёвкой.
— Если дёрну, вытаскивай, — сказал я напарнику.
— Не боишься проклятия Посейдона? — усмехнулся Джон, но было заметно, что он сам боится. — Да и русалка там…
— Не дрейфь! Поймаю — женой тебе будет, — я похлопал его по плечу и задорно подмигнул.
Прыгнув за борт, я стал быстро погружаться. Лёгкие, натренированные поисками жемчуга, позволяли долго находиться под водой.
Вскоре показалось дно, но сперва я увидел огромную ракушку. Таких больших раньше не видел никогда: в ней мог поместиться человек! В ракушке на широких водорослях лежала гора золотых монет и драгоценных камней. Я не удержался — ахнул, выпустив часть драгоценного воздуха. Вот теперь заживу! И дом у меня будет, и жена-красавица. И промышлять брошу.
Я подплыл ближе и с наслаждением зачерпнул полные пригоршни золота. Как бы это всё теперь поднять на поверхность?! На водорослях!
Кто-то коснулся моего плеча, и я испуганно обернулся. Никого. Только теперь заметил разбросанные то тут, то там человеческие кости. Вздрогнул и повернулся снова к золоту. На меня смотрела русалка. Нас разделяла раковина с сокровищем. Я осторожно протянул руку к золоту, и русалка в мгновение изменилась: оскалилась зубастой пастью, оглушив жуткими вибрациями. Страшно, но уходить совсем ни с чем не хотелось.
Я вновь протянул руку и схватил одну монетку. В ответ русалка загребла перепончатыми ладонями драгоценности и закинула в зубастую пасть. В ужасе отпрянув, я вновь потерял часть спасительного воздуха. Пожалуй, так самому можно стать её обедом. Надо было убираться.
Сунув монетку в рот, я поплыл наверх. Недобро на меня взглянув, русалка продолжала пожирать мои сокровища. Надежды вернуться за золотом таяли на глазах.
Дожрав драгоценности, русалка поплыла за мной. Я рванул вперёд — и случайно проглотил монету. Нагруженная золотом русалка отставала. Я дёрнул веревку, и плыть стало легче.
Наконец, я вдохнул спасительного воздуха. Джон втащил меня в лодку.
— Ну что? Как?
— Русалка… Она сожрала золото, — ответил я, тяжело дыша. — Всё пропало!
— Ничего. Верно говорили: это проклятие Посейдона, — проговорил Джон трагично. — Тебя вновь обманули, Роджер.
— В чём же?
Джон смотрел куда-то вдаль.
— В том, что никто не искал это золото. Искали, — он печально взглянул мне в глаза, — но никто не возвращался. Смотри.
Я обернулся: на нас с моря накатывал огромный вал высотой с мыс.
— Ты что-то взял у Посейдона. Отдай, — жалобно простонал Джон. — Выживу, воровать больше не буду, — он почти молился.
Не успел я ничего ответить, как меня схватили за ногу и, ударившись головой о борт лодки, я потерял сознание.
Очнулся от нехватки воздуха. Русалка опустила меня в пустую ракушку. Сожрёт! Точно сожрёт! Буду её обедом.
Но оказалось — не её.
Ракушка захлопнулась.