1,0×
00:00/13:35
Наталия Кравченко "Марина Цветаева и её адресаты" Пролог "Души бесценный дар"
8 октября (26 сентября по старому стилю) 1892 года родилась Марина Цветаева.
Из записной книжки в год смерти: «Сегодня, 26 сентября, мне 48 лет. Поздравляю себя — тьфу, тьфу —с 1) уцелением; 2) с 48 годами непрерывной души».
Бытует мнение, что умение любить — это талант. У Марины Цветаевой на любовь был сверхталант, а отсюда — сверхпотребность любить самой, испытывать тайный жар, всё то, что вызывает сердцебиение. Она столько раз подчёркивала, что — не-женщина, что сердце - «единственное женское» в ней, столько раз уговаривала себя: «и не страшно мне ложе смертное, и не сладко мне ложе страстное»... И при этом была — сверх-женщиной, слишком женщиной. Так многого хотела, что, кажется, ничего не получила. Так громко кричала, что, кажется, никто не услышал.
О, души бесценный дар!
Слёзный след жемчужный.
Бедный, бедный мой товар,
никому не нужный...
Цветаева — поэт чрезвычайно искренний, возможно, самый искренний в истории русской поэзии. Она ни из чего не делает тайны.
И не на то мне пара крыл прекрасных
дана, чтоб на сердце держать пуды.
Спелёнутых, безгласных и бесстрастных
я не умножу жалкой слободы.
А ханжам, осуждающим её, Марина высокомерно отвечает:
Суда поспешно не чини:
Непрочен суд земной!
И голубиной — не черни
Галчонка — белизной.
А впрочем — что ж, коли не лень!
Но, всех перелюбя,
Быть может, я в тот чёрный день
Очнусь — белей тебя!
Марина творила человека по образу и подобию своей мечты.
В мире, где реки вспять,
на берегу реки
В мнимую руку взять
мнимость другой руки.
Это формула её поэзии, её любви, её отношения к жизни. Влюбившись, Цветаева не признавала границ и преград, бросалась в человека, как в омут, и ждала ответной самоотдачи. Но увы... Нередко её, как она сама говорила, «выносило на шестой сорт человека». Потом неизбежно оказывалось, что он меньше, мельче, ничтожнее, и тогда она, по словам Ариадны Эфрон, «перестрадав, развенчивала».
Ненасытностью своею
перекармливаю всех!
Но иной она быть не могла. Поэт Александр Туринцев, приезжавший из говорил о Цветаевой: «Она не нравилась мужчинам. Мы, мужчины, - мы ведь гусары. Мы завоёвываем женщин. Мы приходим и уходим, а они должны нас ждать. А Марина Ивановна не хотела ждать. Она всегда хотела сама. А этого мы не любим. Нет, она не была привлекательна как женщина".
В письме Наталье Гайдукевич Цветаева как бы отвечает на это: «А может быть, Наташа, я никогда не хотела, чтобы меня любили, лучше — я, потому что я — лучше люблю». Её не устраивала любовь мужчин, тот мизер, что они могли ей дать, качество этой любви.
Цветаева бесстрашно и беззащитно распахивала свою душу, приглашая другого на такую же откровенность. Это отпугивало. Людям такие Эвересты чувств недоступны, они их утомляют, как необходимость всё время тянуться на цыпочки. Редкий адресат не смущался, получив письмо, написанное с такой шекспировской силой проникновения в его душу. Сюжет этой переписки будет всегда один и тот же, исход — предначертан, финал — неминуем.
Адресатов было множество. С одними у Цветаевой были романы в настоящем смысле этого слова, с другими она так никогда и не встретилась. Все они были недолгими гостями её души.
В письме Aнне Тесковой Цветаева с горечью признавалась: «Меня не любили. Так мало! Так — вяло! По-мужски не любили...»
Она понимала любовь по-другому. Из письма Петру Юркевичу: «Мне не нужно любви, мне нужно понимание. Для меня это — любовь. Я могу любить только человека, который в весенний день предпочтёт мне — берёзу. Это моя формула».
Из записной книжки: «Я так стремительно вхожу в жизнь каждого встречного, который мне чем-нибудь мил, так хочу ему помочь, «пожалеть», что он пугается — или того, что я его люблю, или того, что он меня полюбит и что расстроится его семейная жизнь. Мне всегда хочется крикнуть: «Господи Боже мой! Да я ничего от вас не хочу. Вы можете уйти и вновь прийти, уйти и никогда не вернуться — мне всё равно, я сильна, мне ничего не нужно, кроме своей души
Кто же они были, адресаты Марины Цветаевой, те, кто восстали из её стихов и писем, те, кто вдохновили на бессмертные творения духа? Что связывало её с Петром Эфроном — братом мужа, юным Осипом Мандельштамом, Блоком, Никодимом Плуцером-Сарна, актёром и режиссёром Юрием Завадским, художником Николаем Вышеславцевым, издателем Абрамом Вишняком, журналистом Александром Бахрахом, студентом Константином Родзевичем и другими?
Об этом вы услышите в новых публикациях из эссе Наталии Кравченко «Марина Цветаева и её адресаты» на канале «Стихи, звучащие для вас».
nmkravchenko.livejournal.com/38284.html
Уважаемые почитатели и ценители русского слова! На канале «Стихи, звучащие для вас» слушайте стихи русских и советских поэтов, пишите о своих впечатлениях! Если вам нравится, ставьте лайки, делитесь с друзьями! Подписывайтесь на канал: dzen.ru/...5e619d13d1
Из записной книжки в год смерти: «Сегодня, 26 сентября, мне 48 лет. Поздравляю себя — тьфу, тьфу —с 1) уцелением; 2) с 48 годами непрерывной души».
Бытует мнение, что умение любить — это талант. У Марины Цветаевой на любовь был сверхталант, а отсюда — сверхпотребность любить самой, испытывать тайный жар, всё то, что вызывает сердцебиение. Она столько раз подчёркивала, что — не-женщина, что сердце - «единственное женское» в ней, столько раз уговаривала себя: «и не страшно мне ложе смертное, и не сладко мне ложе страстное»... И при этом была — сверх-женщиной, слишком женщиной. Так многого хотела, что, кажется, ничего не получила. Так громко кричала, что, кажется, никто не услышал.
О, души бесценный дар!
Слёзный след жемчужный.
Бедный, бедный мой товар,
никому не нужный...
Цветаева — поэт чрезвычайно искренний, возможно, самый искренний в истории русской поэзии. Она ни из чего не делает тайны.
И не на то мне пара крыл прекрасных
дана, чтоб на сердце держать пуды.
Спелёнутых, безгласных и бесстрастных
я не умножу жалкой слободы.
А ханжам, осуждающим её, Марина высокомерно отвечает:
Суда поспешно не чини:
Непрочен суд земной!
И голубиной — не черни
Галчонка — белизной.
А впрочем — что ж, коли не лень!
Но, всех перелюбя,
Быть может, я в тот чёрный день
Очнусь — белей тебя!
Марина творила человека по образу и подобию своей мечты.
В мире, где реки вспять,
на берегу реки
В мнимую руку взять
мнимость другой руки.
Это формула её поэзии, её любви, её отношения к жизни. Влюбившись, Цветаева не признавала границ и преград, бросалась в человека, как в омут, и ждала ответной самоотдачи. Но увы... Нередко её, как она сама говорила, «выносило на шестой сорт человека». Потом неизбежно оказывалось, что он меньше, мельче, ничтожнее, и тогда она, по словам Ариадны Эфрон, «перестрадав, развенчивала».
Ненасытностью своею
перекармливаю всех!
Но иной она быть не могла. Поэт Александр Туринцев, приезжавший из говорил о Цветаевой: «Она не нравилась мужчинам. Мы, мужчины, - мы ведь гусары. Мы завоёвываем женщин. Мы приходим и уходим, а они должны нас ждать. А Марина Ивановна не хотела ждать. Она всегда хотела сама. А этого мы не любим. Нет, она не была привлекательна как женщина".
В письме Наталье Гайдукевич Цветаева как бы отвечает на это: «А может быть, Наташа, я никогда не хотела, чтобы меня любили, лучше — я, потому что я — лучше люблю». Её не устраивала любовь мужчин, тот мизер, что они могли ей дать, качество этой любви.
Цветаева бесстрашно и беззащитно распахивала свою душу, приглашая другого на такую же откровенность. Это отпугивало. Людям такие Эвересты чувств недоступны, они их утомляют, как необходимость всё время тянуться на цыпочки. Редкий адресат не смущался, получив письмо, написанное с такой шекспировской силой проникновения в его душу. Сюжет этой переписки будет всегда один и тот же, исход — предначертан, финал — неминуем.
Адресатов было множество. С одними у Цветаевой были романы в настоящем смысле этого слова, с другими она так никогда и не встретилась. Все они были недолгими гостями её души.
В письме Aнне Тесковой Цветаева с горечью признавалась: «Меня не любили. Так мало! Так — вяло! По-мужски не любили...»
Она понимала любовь по-другому. Из письма Петру Юркевичу: «Мне не нужно любви, мне нужно понимание. Для меня это — любовь. Я могу любить только человека, который в весенний день предпочтёт мне — берёзу. Это моя формула».
Из записной книжки: «Я так стремительно вхожу в жизнь каждого встречного, который мне чем-нибудь мил, так хочу ему помочь, «пожалеть», что он пугается — или того, что я его люблю, или того, что он меня полюбит и что расстроится его семейная жизнь. Мне всегда хочется крикнуть: «Господи Боже мой! Да я ничего от вас не хочу. Вы можете уйти и вновь прийти, уйти и никогда не вернуться — мне всё равно, я сильна, мне ничего не нужно, кроме своей души
Кто же они были, адресаты Марины Цветаевой, те, кто восстали из её стихов и писем, те, кто вдохновили на бессмертные творения духа? Что связывало её с Петром Эфроном — братом мужа, юным Осипом Мандельштамом, Блоком, Никодимом Плуцером-Сарна, актёром и режиссёром Юрием Завадским, художником Николаем Вышеславцевым, издателем Абрамом Вишняком, журналистом Александром Бахрахом, студентом Константином Родзевичем и другими?
Об этом вы услышите в новых публикациях из эссе Наталии Кравченко «Марина Цветаева и её адресаты» на канале «Стихи, звучащие для вас».
nmkravchenko.livejournal.com/38284.html
Уважаемые почитатели и ценители русского слова! На канале «Стихи, звучащие для вас» слушайте стихи русских и советских поэтов, пишите о своих впечатлениях! Если вам нравится, ставьте лайки, делитесь с друзьями! Подписывайтесь на канал: dzen.ru/...5e619d13d1
…
Наталия Кравченко
Подборка ·
Стихи, звучащие для вас
· 5 из 6Далее: Наталия Кравченко "Марина Цветаева и её адресаты. Пётр Эфрон"
Наталия Кравченко · 5 из 6