Вести с Фомальгаута

...мимо статуи часов, века и века стоящей на Старостарой площади, проходя мимо которых я каждый раз думаю, какими были настоящие часы – не имитации из дерева и металла, а настоящие, живые, - как они ходили по земле, или летали в воздухе, как они жили, а может, и вовсе охотились на людей. Те же мысли посещали меня, когда я проходил мимо каменных изваяний домов и по каменным мостам – но моей фантазии не хватало, чтобы представить их настоящими, живыми, по образу и подобию которых в глубокой древности делали каменные копии...

...у меня со входной дверью был негласный уговор: она должна была точно быть дома в восемь утра, когда я выходил на работу, и в шесть вечера, когда я возвращался домой, а также в выходные во второй половине дня. В остальное же время входная дверь могла гулять, где ей вздумается, заходить в кафе и магазины, совершать небольшие покупки (что было очень удобно) и даже ездить верхом. Так было до того момента, когда на моем пороге появился констебль – и когда я уже готовил фразы о том, что никто не запрещает дверям гулять, где им вздумается, страж порядка огорошил меня фразой, что... - ...вы знаете, что за последние два месяца в городе пропали не меньше сорока человек? - Это ужасно... но при чем здесь я? - Вы не при чем... - Тогда почему же... - ...а вот ваша уважаемая дверь... - А что она? - Вы знаете, сколько человек прошли через неё? - Хотите сказать... – я едва не задохнулся, - вошли в мой дом? - Нет-нет, что вы, не ваш дом, а в дверь! - Когда она... гуляла по улице? - Совершенно верно. Вошли, и... не вышли. - Что же... вам придется подождать до восьми утра, когда дверь вернется домой. - Ничего страшного, я подожду. Констебль действительно уселся на крыльцо, и я даже передал ему через окно чашечку чая. Однако, часы на башне пробили шесть, минутная стрелка перевалила через четверть седьмого, а дверь так и не появлялась. - Может... с ней что-то случилось? – осторожно предположил я, - попала под машину... – и тут же одернул себя, ожидая гневной тирады, что вот, отпускаете свои двери куда ни попадя, а потом случается... но Констебль сказал совсем другое: - Может... дверь поняла, что за её разоблачили? - Разобла... что вы имеете в виду? - ...дверь явно что-то замышляла, когда приглашала к себе людей... Я так и не узнал, что замышляла дверь – то ли она уводила людей к их мечте, то ли наоборот, жадно проглатывала человеческие души. Дверь так и не вернулась домой, и мне пришлось выходить и входить через окно – до того момента, как окно однажды вечером попросило отпустить его на вечер где-нибудь до полуночи...

...часовой мастер предпочитал, чтобы его называли часовыми часами – потому что он и был часами, которые неустанно чинили часы, приносимые ему со всего города. Он брался за действительно безнадежные случаи и мог собрать часы из чего угодно, буквально – из чего угодно, из опавших листьев, из относившихся снов, из ненаписанных стихов и неспетых песен. Когда мы спрашивали, кто собрал его самого – случались такие разговоры за чашкой чая – он или отмалчивался, или рассказывал про какого-нибудь старенького часового мастера, но мы понимали, что это не более чем выдумка. Впрочем мне удалось немного приблизиться к разгадке, когда ровно в полночь часовые часы, уверенные, что их никто не видит, стремительно завертели время назад, на года, на века, как мне показалось – на тысячу лет. Уютный дом на окраине города исчез, оставив бескрайнюю пустыню, где на руинах какого-то бесконечно древнего царства часы начали собирать из обломков свою точную копию – и я уже понял, что случится дальше... Я ушел, чтобы не мешать часам, и не увидел самого главного, как часовые часы вложили в руку своей копии свернутый листок, на котором было написано... а об этом знали только сами часы, и больше никто...