Субъективный путеводитель

Отведать хорезмской кухни в Узбекистане оказалось не так-то просто, в хоть сколько-нибудь приличных местах всё надо заказывать заранее, а то, что есть "здесь и сейчас" - обычно банальные плов-самса-шашлык-лагман. В Каракалпакии, помню, всё облизывался на вывески "балык-куырдак" (то есть жареная с овощами амударьинская рыба), но там, само собой, заказать заранее у меня не было времени. А вот в Хиве "зелёный лагман" шют-аш (по-моему, с обычным лагманом у него общего немного) и тухум-береки - вареники с яйцом внутри, неожиданно вкусные. Хорезмский плов заранее заказывать обычно не надо, но в противоположность бухарскому он считается самым простым - рис, лук и мясо, да и то не всегда: здесь плов - еда, а не действо. В целом же, как мне показалось, кухня в Хорезме скуднее, а готовят тут в среднем хуже, чем в Центральном Узбекистане - пустыня... Отдельным впечатлением можно назвать хорезмский чай - попробовав его впервые, я подумал, что его заваривают на минералке, но в Хорезме просто такая вода.

Миф о том, что Тбилиси - армянский город возник от того, что 95% его жителей на момент присоединения к России были армяне. Но - то не было нормой: для грузин роль единственной столицы Тбилиси терял лишь вынужденно во всяческих оккупациях. А вот в 1795 году шах-скопец Ага-Мухаммед Каджар сжёг и вырезал буквально весь город, пощадив (хотя и далеко не всех - тогда погиб, например, поэт Саят-Нова) лишь армян, более комплиментарных к Ирану. В руинах город пролежал десятилетия, а грузины, лишь в 1920-х годах став большинством, селились тут как чужаки. И даже национальная интеллигенция вроде "отца отечества" Ильи Чавчавадзе происходила из поместий. Ещё на прошлом рубеже веков Тифлис по размеру и богатству армянской общины (47 тыс. чел.) уступал лишь Стамбулу, вжившись в роль культурной столицы Восточной Армении. Даже знаменитая партия армянских националистов "Дашнакцутюн" начала путь в 1890 году отсюда. В тепершней Армении тбилисские выходцы встречались мне немногим реже бакинских, выделяясь интеллигентностью, надменностью и безупречным знанием русского языка. Более того, уехали они тогда же: достигнутый к 1959 году пик общины в 150 тыс. человек. держался вплоть до распада Союза. Сейчас в армян Тбилиси полсотни тысяч, 5% населения, но на глаз нетрудно дать все 20: армянскими остались многие старые районы. Внешне, впрочем, я не отличу армянина от грузина, а армянская активность в Тбилиси еле видна.

У весеннего путешествия было две сюжетные линии. Одна - о русском наследии Маньчжурии, а вторая - про саму Маньчжурию, её природу, историю и колорит. За этим всем из Муданьцзяна мы отправились медленным (даже по российским меркам) дизелем в посёлок Дунцзинчен, а оттуда взяли такси за 20 юаней в соседнее село Бохайжень. Ну а Бохай - это царство (698-926) со знатью из кочевников-мохэ (предки маньчжур), корейскими крестьянами и ремесленниками, колониями японских купцов на побережье и неуклонно поглощавшей всё это своеобразие культурой китайской династии Тан. В составе Бохая было и Приморье, ну а мы приехали на городище одной из 5 его столиц, Восточной столицы Лунцюаньфу. У входа - касса: музеи в Китае бывают либо бесплатные, либо дорогущие, и тут с нас попросили 30 юаней за вход. Позже мы убедились, что у городища нет никаких оград, и просто пройдя метров 200 вдоль автодороги, мы могли бы пройти сюда бесплатно. Городище - и есть городище: фундаменты и макеты дворцов да кусок стены 17 века, когда военачальник Шахрода восстановил эту крепость как базу речного флота против казаков на Амуре. На выходе мы расспросили симпатичную сотрудницу-кореянку о том, куда тут ещё пойти, и она рассказала про музей (за 50 юаней) и храм Синлун (за 20 юаней). Три километра до них мы шли всё теми же китайскими сёлами, где мало ухоженность и футуризма, но очень много труда. По пути обнаружилась, внезапно, дунганская мечеть, не отличимая внешне от китайского храма. Музей оказался уже закрыт, а вот в храм мы успели за 10 минут до закрытия. На входе встретил человек с неприятным лицом, в котором мои друзья сразу опознали чекиста - такие в Китае прилагаются к действующим храмам, а Синлун - действующий. Причём, как и большинство сельских храмов Китая - синкретичный сразу для всех традиционных религий Китая. В его глубине нашёлся базальтовый фонарь - один из трёх полностью уцелевших предметов Бохая, сохранившихся до наших дней. Пётр сразу узнал в нём какие-то японские атрибуты, а я вспомнил, что это не Япония повлияла на Бохай, а наоборот - из Бохая пришла немалая часть культуры Японии. Вернувшись на попутке, крошечном электромобиле, просевшем от нашего веса, в Дунцзинчен, мы уехали в Муданьцзян тем же неспешным дизелем.

Помимо недавних переселенцев, в Тбилиси есть и русские старожилы. Они не заметны... но это не значит, что их нет. Русская община уменьшалась весь ХХ века: 28% в 1897, 18% в 1959-м (125 тыс. - пик абсолютной численности), 10% накануне распада СССР, и 1% ныне. Фотоаппарат взамен сломавшегося я покупал у русского жителя дальней окраины, но понял это лишь с его слов: манерой общения с проходившими мимо грузинами и даже внешностью он не выделялся, да и звали его Георгий. Больше - следов: вот например пельменная, очень дешёвая и заметно злачная - не в туристическом центре, а на задворках Исани.

Думаю, не меня одного на карте Китая забавляло название Муданьцзян. Ну а вот теперь для меня это уже не просто точка на карте. Впрочем, ничего более интересного, чем название, тут нет: миллионный город даже по мнению моих немало в Китае повидавших спутников удивительно безлик и однообразен. Из примечательного тут огромный новый вокзал под модерн, странное здание наподобие сталинки да памятник 8 партизанкам, которые утопились в реке, чтобы не попасть в плен к японцам. Между - одинаковые кварталы одинаковых домов, среди которых лишь Улица Корейского Колорита выделяется дубляжом иероглифов корейскими буквами на вывесках кафе. Что же до названия, то его городу дала река Мудань - в переводе с китайского Пионовая, а с исконного для этих мест маньчжурского - Извилистая.

От Суйфэньхэ до Муданьцзяна - самый сложный для осмотра участок КВЖД: дело в том, что в 2015 году линию тут фактически построили заново, по новой спрямлённой трассе, а на старых станциях осталось лишь движение грузовых поездов. Но осмотреть их хотелось... И вот рано утром доехав электричкой до станции Мулин с колоссальным вокзалом среди полей, мы взяли за 15 юаней такси до старой станции Илинь с очень красивым вокзалом 1920-х годов. Путь к нему, правда, преграждал товарняк, через который китайцы строго запретили перелазить - дескать, скоро пойдёт, хотя перелезть - 5 секунд, а ждать отхода нам пришлось минут 10. Назад шли пешком сквозь трудовую китайскую глубинку, грунтовками да бетонками среди кирпичных халуп эпохи Мао. И всюду - трактора, мотыги, мелкие заводики, едущие куда-то драндулеты с вторчерметом и жмыхом и долгие-долгие взгляды на тех, кто ни по какой логике китайца не мог идти по этим деревням. Разумеется, те китайцы, что отвечали за безопасность - не исключение, а потому от входа в вокзал до посадки на поезд мы прошли штук 5 различных проверок паспортов.