Субъективный путеводитель

От тюркской юрты бурят-монгольский гэр отличает конструкция: тут жерди (уняа) прямые, а там - изогнутые. Свод юрты у тюрок выглядит куполом, а у монголов - пологим усечённым конусом. Как я понимаю, такая конструкция лучше держит ветер и сохраняет тепло лютыми монгольскими зимами, но в техническом плане куда менее совершенна: почти половина веса гэра приходится на пару центральных столбов (тээнги), поддерживающих обруч потолочного оконца. Оно как раз есть у всех степных народов, и заменяло им красный угол... вернее, синий: кочевники обожествляли Вечное Небо, иконой которого и выглядел круг в потолке. А вот называют его все по-разному: у казахов - шанырак, у туркмен - туйнук, а у бурят - тооно. Занавеси скрывают канат - складные сетчатые стенки, иногда дополненные циновками: этакое "нижнее бельё" сборно-разборного дома. Войлочная "одежда" юрты у бурят включала урхэ ("клапан" тооно), туургэ ("стены") и дээбэри (дополнительная защита со стороны господствующих ветров), а фиксировали всё это волосяные верёвки зээг и пояс хошлон. Помещение юрты кажется единым только на первый взгляд: с юга (у входа) была "прихожая" и место для незваных гостей; восточная (правая) и западная (левая) половины считались соответственно женской и мужской, а напротив входа жили старики, садились почётные гости и располагался буддийский алтарь. Он тут представлен, а вот мебели и снаряжения на забайкальскую юрту музею почему-то не хватило - но на прошлых кадрах можно заметить, что кумысные бадьи стабильно стоят справа. Лишь у входа на кадре выше видны абдары, а на кадре ниже - гобелены из конского волоса. Как материал для плетения чего-то бы то ни было он был у бурят популярен всегда, но в таком виде это искусство возродили в 1982 году Светлана Ринчинова и Тамара Тимина в декорациях для Улан-Удэнского драмтеатра.

Теоретически, в Цейском ущелье Северной Осетии есть какие-то деревни - но очень мелкие и висящие высоко на горе. Глухая окраина, задний двор Алагирии, когда-то Цей был, видимо, охотничьими угодьями правящего воинского клана Царазонта, которые несли черепа добытых животных на далёкий дзуар (святилище) Реком. Память об этом, увы, не спасла от истребления горных лосей и кавказских зубров в эпоху Российской империи. А вот целебный воздух остался, и помня, что горцы тут лечились от чахотки, местный выходец-железнодорожник Бабу Зангиев построил деревянный дом и стал сдавать в нём комнаты. Дальше дело продолжили Советы: в 1930-х годах в Цейском ущелье появились первые альплагеря, в 1972 их дополнили горнолыжки, а туда зачастили барды с Юрием Визбором во главе. В 1980 году большая часть ущелья, кроме курорта и дороги к нему, вошли в состав существующего с 1967 году Северо-Осетинского заповедника. Словом, Цейское ущелье - это колыбель туризма в Осетии и одно из немногих её мест, знаменитых на всю страну ещё при Союзе. При всём том, ущелье небольшое - что-то около 13 километров по гладкой и пустой дороге, от Рога Изобилия взбирающейся на мучительно крутой подъём. Почти у начала ровного места - валун с изображением Сослана Дзугаева Иосифа Джугашвили Сталина на одной стороне и Коста Хетагурова на другой, куда как более заросшей. В местной трактовке оба - лучшие из осетин. И в общем дорога оставляет странное чувство. С одной стороны, ты понимаешь, что летишь на вертолётных высотах - за ветвями по левую руку то и дело разверзается узкая бездна, с края которой наверное дна не видать, а над верхушками деревьев показываются зубастые, необычайно крутые и скалистые горы. Но всё это - именно мелькает за деревьями: вблизи Цейское ущелье - это густой, непроходимый лес. На одном из валунов у обочины - Три слезы Бога, официальный символ ассианства.

Бурон среди горных сёл вдоль Транскавказское магистрали выделяется наличием какой-то да инфраструктуры. В частности - пары кафе, в одном из которых компания военных отмечала, видимо, благополучное возвращение. Зашли туда и мы, и бабушка с внучкой за буфетом встретили нас радушно, да и пирогами мы остались вполне довольны. Но вот когда пришло время идти - счёт оказался явно большим, чем ожидалась. Внучка, потупив глазки, невиннейшим тоном сказала, что это вот бутылка лимонада стоила 300 рублей... и ведь теперь не поспоришь! В целом, осетины - народ честный, но именно в таких местах совершенно забываешь о привычке держать ухо востро. Ныне в Буроне живёт около 300 человек, а в 1950-х числилось 1,7 тысяч - рудников тут не было, но многие ездили работать в Мизур и Садон. Две достопримечательности Бурона же видны на первом кадре. Слева с бугра глядит Афсати - бог леса, покровитель охотников и их добычи, и более всего удивителен этот памятник тем, что поставили его в 1975 году, когда ещё не расцвело пышным цветом ассианство: А вот Рог Изобилия, в который упирается мост - последний в моей серии из Десяти символов Осетии, расставленных в 2020 году по горам энтузиастами из мастерской "Мах-Конд". По ним можно строить оглавление: в Куртатинском ущелье я видел Стеклянного барса, в Тагаурии - Букву Ӕ и Скифский Акинак и чуть поодаль Колесо Балсага; в Дигории - Стрелы Сослана и гигантский Фандыр (музыкальный инструмент) на пути в Галиат. Остались за кадром Танец с Кинжалами в Згиде, куда мы просто не доехали, Коста Хетагуров выше по ущелью, которого не заметили в упор и Скамья-Рог у въезда в Дигорию, в первый же год уничтоженная набегом вандалов. Этот рог - тоже у въезда: за мостом начинается Цейское ущелье.

Живя за стенами острогов, пашенники платили оброк казакам, а потому совсем не удивительно, что в старой Сибири последние заняли нишу дворянства. Лишь в 18 веке, когда стали редкостью набеги туземцев, на смену острогам пришли станицы, где казаки несли службу "с пашни". Первой станицей Бурятии была ныне исчезнувшая Киранская около Кяхты, поставленная в 1727 году на границе - тогда урегулированной столь окончательно, что неизменна она до сих пор. В 1851 году станицы Бурятии вошли в Забайкальское казачье войско с центром в Чите, тогда обособившееся от Сибирского. Станицами в Сибири называли и казачьи предместья городов: усадьба атамана в музей Верхняя Берёзовка, что на окраине Улан-Удэ, попала не из степной глуши, а из Заудинской станицы, фактически продолжающей за рекой Старый Верхнеудинск. Это именно усадьба с мощными амбарами - владея землёй, а воюя разве что с разбойниками и контрабандистами, казаки трёх самых восточных войск (Забайкальского, Амурского и Уссурийского) хорошо оседлали торговлю. Дату её постройки теперь уже не установить, но точно не позже 1881 года, когда опись усадьбы была сделана в купчей. Зато можно предполагать, что атаман родом с Дона или Кубани: усадьбу окружает типично казачий баз (забор в человеческий рост из горизонтальных досок на вкопанных в землю столбах), а к "круглому дому" (как тут называли избы с 4-скатной кровлей) вместо сеней пристроена веранда в добрую треть его величиной: Только веранда в Сибири тоже срубная. В ней выставлен мир казака. С веранды начинается короткий коридор с чеканными и расписными сундуками, по бокам которого - двери четырёх комнат. Вид у них местами зажиточно-сельский, а местами - совершенно городской. В амбарах и завознях - экспозиция инвентаря и транспорта. Включая полуразбитую дощатую лодку, удивляющую своим состоянием. Над всем этим как навес стоит гигантская сосна с необычайно частыми ветвями, под которую так и просится какой-нибудь бурхан.

В углу Верхней Берёзовки, музея деревянного зодчества на окраине Улан-Удэ, одиноко дом пашенного крестьянина из села Батурино, срубленный в 1880 году. По крайне, надо сказать, архаичной технологии - если в Европейской части России крыша "на самцах" и брёвна "под конёк" выдают избу допетровской эпохи, то в Сибири так строили вплоть до наплыва "столыпинских" переселенцев. Ведь пашенный крестьянин - не всякий пахарь: в Сибири это было официальное название государственных крестьян, по сути дела сосланных обрабатывать казенные пашни. Большинство из них попали сюда при Петре I из схваченных вдали от дома беглых крепостных и отслуживших рекрутов, и многое в их быту оставалось с тех времён неизменным.

Горняцкий Мизур, что в Алагирском ущелье Северной Осетии, и после закрытия всех рудников смог удержаться наплаву лишь благодаря смене градообразующего предприятия - впереди сверкает стеклом и пластиком Зарамагская ГЭС, один из самых удивительных технических объектов России. Хотя бы потому, что в кадре - лишь её финал, а сооружения электростанции тянутся на четверть сотни километров по ущелью. Общей мудрёностью строившаяся с 1976 года Зарамагская ГЭС может потягаться разве что с Зеленчукской, стоящей сразу на трёх реках. ЗарГЭС - вся на Ардоне, но даже так умудряется держать сразу несколько всероссийских рекордов. Так, вода из её водохранилища, где стоит небольшая Головная ГЭС (или ЗарГЭС-2) течёт параллельно дороге, но высоко в горах, по самому длинному в России деривационному тоннелю (14 262м, а среди всех тоннелей, кроме метро, он уступает лишь Северо-Муйскому на БАМе) и падает с самой большой высоты на самые мощные в России ковшовые турбины, внешне похожие на современную версию старых добрых водяных колёс. Больше всего впечатляет именно высота падения (на языке гидроэнергетиков "напор") - 619 метров. Вторую по этому параметру, старейшую на Кавказе и опять же находящуюся в Осетии Гизельдонскую ГЭС Зарамагская превосходит более чем вдвое, и высочайшую в России русловую Саяно-Шушенскую ГЭС - и вовсе почти в три раза. В бывшем СССР сравнимы с ней несколько гидроэлектростанций в Казахстане, Армении (где я их даже видел) и Грузии, а в мире... увы, списка ГЭС с самым высоким напором я не нашёл, как ни старался, однако явный лидер тут - Бьердонская ГЭС (она же Клезон-Диксенс) в Швейцарии с напором в 1748 метров и мощностью 1269 МВт. Ещё мощнее среди деривационных двойная ГЭС Гранд-Инга (1883 МВт) в Конго и совсем уж гигантская Цзинпин-2 (4800 МВт) в Китае, но вот как раз на них напоры не очень-то впечатляют: количество воды всё же важнее, чем высота, с которой она падает. По мощности ЗарГЭС явно крупнейшая в России среди деривационных - 342 МВт: это сравнимо с Рыбинской ГЭС, но только без трагичной Атлантиды. Строилась она почти полвека, и окончательно вошла в строй в 2020 году.

В Верхней Берёзовке, "скансене" Улан-Удэ, дорожка отделяет от бурятского Старожильческий комплекс, который так символично открывает Этапный амбар. Он привезён из села Кульский Станок на старом Сибирском тракте, идущем от Улан-Удэ до Читы на сотню километров севернее нынешней федеральной трассы. Первопроходцем ссылки в Бурятии считается укpaинский гeтмaн Демьян Многогрешный, угодивший в Селенгинск в 1673 году. Но куда больше арестантов проходили этот край транзитом - к Петровскому заводу, Нерчинским рудникам и прочим диким степям Забайкалья. Само выражение "идти по этапу" связано с устройством Великого Кандального пути - этапами назывались его сегменты по 20-25 вёрст, между которыми невольники ночевали в таких вот амбарах с камерами без окон и часовыми на веранде. И можно представить, как Ванька Кривой играл тут в кости с Васькой Каином на жизнь Сеньки-конокрада... а скорее все трое попросту дрыхли без задних ног.