Субъективный путеводитель

Километрах в 30 южнее Улан-Удэ по трассе "Байкал" встречает увенчанная смотровыми площадками Омулёвская сопка, по-бурятски Хапсагай, а по-туристски - Спящий Лев. На обращённый к трассе пологий склон народ раньше заезжал машинами, пока за дело не взялись волонтёры из "Большой Байкальской тропы", строительство которой на самом Байкале так и буксует с 1970-х. Здесь они поставили резные ворота с очень толковым инфостендом о красотах Тарбагатайского района, а для надёжности ещё и проложили по колее деревянную лестницу. Поднимаемся вдоль скального гребня. Пишут, что в его камнях есть две ниши, оставшиеся вероятно от меркитских (см. прошлую часть) сигнальных огней, а уже в современных повериях слывущие чашами Огня и Воды. Якобы, брошенные в них монетки сулят соответственно бурное, яркое время с шансом на успех или, напротив, покой и стабильность. Но мы никаких чаш не приметили - всё внимание оттягивают виды Селенги. Текущая из глубин Монголии река масштабов Дона или Днестра, - полноводнее обоих (до 935 м³/с), но короче (1024м), - главный приток и главный загрязнитель Байкала. Здесь она уже переродилась из степной змеи в спокойную и широкую сибирскую реку, приняв показанные в прошлой части Чикой и Хилок. Вот - вид вниз по течению, где за дальними сопками раскинулся Улан-Удэ. Ближе - село Кардон с неожиданно изящным мостом (1939) Трансмонгольской железной дороги. В речном русле раскинулся остров Тобольск, название которого я сразу же отождествил с каким-нибудь пароходом, ходившим в златокипящую Кяхту... хотя знающие люди в комментах написали, что парохода "Тобольск" на Селенге никогда не водилось. Выше по течению интересных деталей нет - просто очень красиво. Ну а чтобы увидеть Спящего Льва - нужно проехать чуть дальше по трассе.

Вырулив из глухих просёлок на юге Бурятии, мы встали ночевать километров за 30 до Улан-Удэ в придорожной гостинице Таинственной хотя бы тем, что на яндексе она имеет рейтинг 5 и 539 отзывов, чисто по стилистике не очень-то похожих на накрутку. Скидку за отзыв тут не предлагают, и даже не просят по-человечески его оставить - всё вполне искренне, так что заселялись мы с ожиданием чего-то потрясающего. Не смутило нас отсутствие мобильной сети и весьма средненький по качеству вай-фай. Столь же средненьким оказалось кафе на первом этаже, а над столами телевизор с каким-то федеральным каналом портил аппетит кадрами танков и руин. Номер мне дали чистый и просторный, однако - со сломанным дверным замком. На весь этаж - два унитаза, одна раковина и один душ, очереди в который пришлось ждать под вечер больше часа. Лёг я поэтому за полночь, спал крепко, а на утро в мой сон вдруг вторглась незваная музыка. Следом взревел мотор: вся гостиница просыпается ровно тогда, когда садится за руль первый водитель фуры или самосвала. А случается это немногим позже рассвета: Фуры - и немалая часть трафика на трассе "Байкал", этом звене самой дальней на свете дороги.

В самом центре Гюмри притаилась армяно-евангелистская церковь. Армяно-протестанты - явление куда более редкое, чем армяно-католики, и начиналось в 1846 году в Константинополе с кружка пиетистов. След этого течения остался в азербайджанском Гёйгёле, бывшей немецкой колонии Еленендорф: пиетисты - это такие лютеране-раскольники, имевшие к лютеранству те же претензии, что когда-то Лютер к католичеству. А ещё они, как и наши староверы, искали Беловодье, или вернее мечтали построить его своими руками где-то между Араратом и Обетованной Землёй. Поэтому немудрено, что в Закавказье пиетизм нашёл благодатную почву, ну а ещё через пару поколений, когда угас первый романтический запал, пиетисты тихо и спокойно вернулись в ряды лютеран и со временем обратили в эту веру некоторое количество местных. Духовное управление Евангелическое церкви в Армении я показывал в Ереване, по стране у неё 50 молельных домов (неприметных внешне; зал одного из них - на втором фото) - и лишь одна церковь.

По пути из Кяхты вдоль Чикоя сосновый бор вдруг расступился индустриальным пейзажем. Это Окино-Ключский угольный разрез, с 2008 года поставляющий топливо на колоссальную ГРЭС в Гусиноозёрске. Продравшись через угольную пыль и разбитые самосвалами ухабы, въезжаем в Окино-Ключи - крупное село (1 тыс. жителей), основанное в 1767 году семейскими, как в Бурятии называли переселённых сюда Екатериной II староверов. Новая древлеправославная церковь встречает у въезда. Но мы притормозили не ради неё: Окино-Ключи - одно из 2-3 мест за весь день, где ловит сеть, и единственное - где есть магазины! В одном я купил сразу две бутылки воды, и одну из них немедленно выпил. Ну а грунтовка, здесь отходящая на восток к следующим райцентрам Бичура и Мухоршибирь, оказалась ещё очень даже сносной - просёлка, которой мы продолжили путь на север, выглядела пугающе. Вновь переехали реку - теперь не Чикой, а Хилок, чуть более длинный (840км) и в разы менее водный (97,6 м³/с) приток Селенги, вдоль которого в Забайкалье проходит немалая часть Транссиба. За мостом - ещё одно старообрядческое село Подлопатки (1 тыс. жит.), где больше церкви запоминается воинский обелиск. А жителям - не позавидуешь: что с севера, что с юга дороги тут одна другой страшнее. И я сейчас уже не вспомню, сколько мы продирались ухабами то в раскисшей земле, то в разбитом асфальте, но по карте от Окино-Ключей до нашей следующей цели - примерно 60 километров. Дорога вывела к следующему повороту на восток по Тугнуйской долине вдоль речки Сухара. Мы же пересекли долину поперёк, и там, где вновь стали набирать высоту, мимо вдруг проплыл довольно симпатичный въездной знак - дорога эта ещё и вполне официальная!