Поэзия.

Овуляция начальник, Выходной мне пропиши. Подожди, обдумай лучше И с ответом не спеши. Всем начальникам начальник — Самый главный командир. Мою просьбу утвердил. Заседатели сидели. Ее тоже рассмотрели...

Я хотел посидеть у ручья одиноко. Чтоб вокруг никого, лишь погост. Одиноки кресты, хоть их много. Одинокий и я ведь здесь гость. Я пришел не к крестам, а к могиле. Месту, где я кончу свой путь. Пусть ручей меня не обидит. Не обделит слезою своей. Дай мне силы все это не видеть. Дай мне воли все это стерпеть. Как легко может каждый другого обидеть. Но не каждый способен на это смотреть...

Да, скифы мы, пришедшие с востока. Нас тьма и тьма и тьмы. Как во времена Аттилы. Европу мы погрузим в ужас. Тогда она лежала под ногами. Мы пировали в Тевтобургском лесу. Вокруг врагов валялись кучи, Аттила с нами был тогда ещё. Напившись крови до отвала. Рука моя колоть устала. То кровь была поганых римлян. Они тогда уж перестали размножаться. От сытости, разврата и учёности. Их города мешали пасти наш скот...

Российская семья назовёт ребёнка «Орешник» или «Орешница» — в честь баллистической ракеты Об этом рассказал глава семейства из Набережных Челнов Владимир Сухов. Я тоже решил не отставать. *** Храним мы мир На всей планете. Об этом знают Все на свете. Об этом знают. Даже дети...

Писать для меня становится какой-то необходимостью. Как будто это самая главная работа. Если много сделано дел и не написано ни строчки, то через неделю я впадаю в панику. А если ничего не делал, а хорошо, на свой взгляд, написал, то чувствую себя удовлетворённым. Самое интересное — моя грамматика вдруг стала приемлемой. Это не удавалось сделать в течение всей жизни. Несколько раз пытался брать учебник в руки и у меня сразу начинала разламываться голова. Все эти синтаксы, суффиксы ударения, они до сих пор мне ни о чём не говорят. А когда стал писать на людях, стало стыдно за ошибки. К тому же это мешало правильно выражать свои мысли...