Папа

Этот сон повторялся из раза в раз, когда заканчивались потоки слёз, остатки еды с прощального обеда отправлялись в холодильник, затухали печальные разговоры с родственниками, настигала тягучая тяжёлая тишина в комнатах, где умирали люди. Прабабушка, бабушка, папа… они все "сообщали" о себе сразу после похорон. В одном и том же месте, в одинаковом сценарии сна. Я уже писала про наш зелёный дом с голубыми окнами: дом детства моего папы и мой. Они все говорили со мной там, как будто это была точка, куда должны были попасть их души, хотя бы на первое время...

– Отделение полиции … района. – Здравствуйте. У меня отец умер. Рак. Скажите, кого нужно вызвать? – Фамилия, имя, отчество, год рождения. Адрес. Кем приходитесь. Номер ваш контактный. Судмедэксперт приедет в течение нескольких часов. Ждите, он один на весь город. Я слышала о том, что во время потрясения человек наблюдает за собой как бы со стороны. В тот момент я испытала это состояние: голос оператора звучал как из глубокого холодного колодца, отдающего сыростью и гулким безразличием. Мои ответы скрипели чьим-то чужим голосом, а я на самом деле всё продолжала гладить папину ледяную руку...

Его последнее лето было прохладным, часто шли дожди и было мало солнца. Начиная с мая 2022 года, нас мало заботил вид из окна, а сетования на погоду касались лишь урожая, о котором заботились мама. – Если бы не земля, огород, я бы с ума сошла. У меня это «если бы» заключалось в маленькой дочке, которая не давала погружаться в тёмные мысли, в ежедневной бытовой рутине, которая поддерживала мнимое ощущение стабильности. Она рухнула 5 сентября. Утро того дня было все ещё добрым, пока я ответственно исполняла свои ритуалы...

С раком лёгких четвёртой стадии он курил тайком, пока ещё был на своих ногах. Мы, конечно, были вне себя, мы думали, что он бросил ещё три месяца назад, когда узнал диагноз. Заподозрить его в лукавстве по запаху мы не могли. Это были не классические сигареты, а электронные, которые не отдают табаком, поэтому раскрыть его «тайну» мы смогли только когда он слёг, и ему пришлось признаться, так как «заначка» кончилась. Зависимость от никотина брала своё, и в очередной поход в магазин за продуктами я попросила продавщицу представить совсем незнакомый мне ассортимент «стиков»...

– Если уж меня лечить берутся, значит, не совсем безнадёжно. Мужик в палате говорил, что семь лет уже сюда ездит.  – Надо бороться, будем надеяться, пап. – Капсулы эти новые вроде помогают, меньше болит процентов на пятьдесят. Только у них эффект какой-то побочный, ноги немеют, как иголочками колет кто. – Может быть ещё потому, что сидишь всё время в одной позе.  Папа сидел на диване с электронной книгой в руках, подтянув худые угловатые колени к впалой груди. Вторая порция химии уже текла по венам...

Папина рука в кожаной перчатке, на которую я привыкла опираться в самые снежные бури бессильно опустилась и сама искала за что ухватиться, лишь бы не упасть. Заболевание начало захватывать власть со скоростью, которой позавидовали бы отчаянные революционеры. Однажды папа не смог сам завязать шнурки на ботинках. Это была очередная плановая госпитализация. Вторая мучительная химия. План был простой и уже «отработанный»: такси, мама встречает его у входа, очередь из таких же болящих и борющихся, анализы, палата, химия, дом, восстановление...