Жизнелюбивая Сибирячка

Непонимание. Страх. Боль. Пекло. Ужас. Но с каждым днем понимаю – так надо было сделать «еще вчера»… А сейчас – сжать зубы и кулаки. Терпеть. Молиться за родных. За женщин и детей. За стариков. За ребят. За мужиков. За всех. – Мама, я нашла Олю! Радостный голос дочери в трубке телефона. А у меня из глаз покатились слезы… Оля – сестра зятя. Да, мой зять украинец. Хохол, как он сам себя называет. Обычный улыбчивый и работящий славянский парень с голубыми глазами. Ни чуточки не злобный. Добродушный и веселый...

Нет, речь не идет о нашествии Мамая. Мамай – это гора высотой 1600 м в южном Прибайкалье. Всего в 12 км от Байкала. Там, где пролегает хребет Хамар-Дабан. Название горы происходит то ли от тюркского имени Мамай, то ли от эвенкийского слова «мома», что в переводе означает «лесистое место». По крайней мере, так написано в «умных источниках». Стоит сказать, что это диковинное название имеют в этой местности сразу несколько объектов: сама гора, перевал, залив Байкала, реки – Большой Мамай и Малый Мамай...

Первое знакомство с Шефом (назову его так) было несколько шокирующим. Представьте: небольшой кабинет начальника одного из технических отделов. Напротив входной двери рабочий стол. Вдоль стен выстроились стулья. В кабинете царит беспорядок. Везде, кроме стола. На столе господствует хаос. Бумаги, папки, микросхемы, отдельно взятые шурупчики россыпью... На фоне пыльных стекол большого окна – мужской силуэт, склонившийся к компьютеру. И вдруг мою обзорную ревизию кабинета цепляет картинка под столом...

Соседка тетя Вера позвонила с просьбой зайти к ней. Нет, ничего не случилось. Просто нужен совет. Еще на лестничной площадке я уловила аппетитный запах выпечки. Так и оказалось – на столе стояло блюдо с пирожками. Уже от порога захотелось их попробовать. Уговаривать меня не пришлось. Через мгновение я сидела за столом и вдыхала аромат румяного пирога. Но предвкушение теплой милой беседы разбили вдребезги слова тети Веры: – Ты представляешь, она назвала меня старухой! Ну, да мне 89-ый пошел. Так и...

Стемнело. Крепчал мороз. А Сынка так и не было. В печке потрескивали сосновые поленья. По дому плавно расплывалось тепло. Баба Нюра весь вечер нервно выглядывала в окно. Накинув тулуп, несколько раз выходила за ворота. Безутешно вглядывалась в хмурые сумерки. Она надеялась увидеть летящего ей навстречу верного друга. Пробовала звать пса по имени. Но даже переклички соседских собак сегодня не было. Мороз разогнал их по теплым конурам. Звездное, черно-синее небо шатром накрыло пустынные деревенские улочки...

Шура лежала на кровати и тихо плакала. Она была одна. Немногочисленные постояльцы гостиницы встречали Новый год в фойе. Там вовсю гудело веселье. А Шура плакала. Ей было горько и обидно: – Как же так? Разве так можно? Родную мать за порог. Ну, пусть неродную, но все равно, почему так? Женщина не знала ответов на эти вопросы. И продолжала тихо всхлипывать. Так получилось, что своих детей у них с мужем не было. Они удочерили трехлетнюю племянницу, родители которой погибли в аварии. Танечке позволяли все...

Настя резко затормозила. В сумерках ночи она заметила на краю тротуара что-то или кого-то. Уличные фонари в пригороде тускло мерцали. И только над остановкой фонарь подмигивал. Видимо, предупреждал быть начеку. Сначала женщина подумала, что это большой черный мешок с мусором. Но вдруг этот мешок стал прыгать! – Собака что ли? – с сомнением пробормотала Настя. Но «собака» стала размахивать ушами. И тогда женщина поняла. Это ребенок! Она еще раз оглядела улицу. Никого. Подъехала к остановке. Но держала ногу на педали газа...

Взрослые мы. В сказки не верим. В чудо не верим. В деда Мороза не верим. Скучно живем. Признайтесь – а так хочется какого-нибудь ма-а-а-аленького чуда! Как в детстве… Славик нажал кнопку вызова. Люба, опуская ключи в сумочку, уже бежала к открывшемуся лифту. Она взяла сына за капюшон и подтолкнула внутрь кабины. Лифт плавно поплыл вниз. Через пару этажей остановился. Вошел молодой мужчина. Люба с сынишкой прижались к стенке. Она впервые видела этого стильно одетого незнакомца. Вмиг в голове пронеслось:...

– Знаешь, я только сейчас понял, что не умею жить без нее… Так начал свой рассказ мой давнишний приятель. Он позвонил, чтобы поздравить меня с Днем рождения. Но привычной шутливой интонации в голосе я не услышала. Чувствуя его подавленное состояние, спросила: – Как ты? Тут же пожалела. В голове пронеслось – сыплю соль на рану! Но Евгений, глубоко вздохнув, заговорил. Я покорно выслушала его исповедь. Не перебивала. Поняла – ему нужно выговориться. Прошло несколько месяцев, как не стало его Ольги...

Летняя тихая ночь. Город еще спит. И вдруг пронзительный звук сотового телефона. За окном темень. Рановато для будильника. Хватаю телефон, чтобы прервать его звон – в соседней комнате спят дети и маленький внук. Спросонья не могу понять, почему на экране «Сергей». Он же ночует на даче. Но в ту же секунду неясная тревога завладевает разумом. Поэтому в трубку я спрашиваю однозначно: – Что случилось? Ответ мужа швыряет меня в паническую яму: – Меня обокрали… Как? Как можно обокрасть спящего в добротной избе человека? Замкнутой ИЗНУТРИ, между прочим...

1985 год. Тында. БАМ. Ежегодный фестиваль «Огни магистрали». Зал кинотеатра «Гилюй» переполнен. Народ сидит даже на ступеньках боковых лестниц. Еще бы – концерт самого Кобзона! Иосиф Кобзон поет с группой музыкантов, вживую. Мы, замерев, трепетно слушаем. Вдруг мелодию вспарывает звук трубы. Он вырывается громким возгласом и тут же заунывно замолкает. Слышится глухой звук падения. – О-о-х! – дружно вскрикивает зал. Оказывается, это музыкант-трубач упал. Правда, не совсем. Кто-то из оркестрантов успел поддержать и опустить его на пол сцены...

Внезапная увесистая пощёчина оглушила Зою. Девушка отпрянула. Машинально закрыла рукой щеку. Лицо полыхало. Тело затряслось крупной дрожью. Слезы навернулись на глазах. Широко открытыми, испуганными глазами она смотрела на мужа. Покачиваясь и опершись одной рукой на стену, Игорь пытался снять кроссовок, стягивая его с пятки другой ногой. Наконец, ему это удалось. Поднял голову. С ухмылкой взглянул на Зою. – Ну, подумаешь… у Сашки покутили… Чего сразу возмущаться-то? Или еще хочешь? Он тараном ринулся на жену...