С историком, лингвистом и переводчиком Зои Лионидас мы говорим о старом добром мифе (или нет?) о том, что в Средневековье в Европе мыться было не принято.
- Зои, если это всё же миф, то откуда он взялся?
- Зачастую нам неизвестно, откуда выплывает тот или иной живучий миф, однако, в данном конкретном случае убеждение во всеобщей «немытости» и «полном отсутствии гигиены в Средневековую эру» имеет вполне конкретного автора.
- Познакомите нас с ним?
- Этого человека звали Жюль Мишле – один из основателей французской исторической науки. Как известно, любой ученый, даже самый гениальный, обладатель всех возможных премий остается человеком, со своими слабостями и пристрастиями – другое дело, что ошибки великих, в отличие от ошибок простых смертных, зачастую приводят к очень и очень нехорошим последствиям.
Заслуги Мишле перед историей неоспоримы, однако, в одном он все же оказал сослужил науке дурную службу, сформулировав свой знаменитый тезис о том, что «Средневековье – это тысяча лет без единой ванны». Как многие ошибки, тезис этот оказался поразительно живуч, и даже прекратив свое существование в серьезной науке, благополучно продолжает жить во всевозможных маргинальных и откровенно псевдонаучных писульках, столь дорогих сердцу определенного читательского контингента. Что сказать о подобных личностях? Кто-то верует в Христа, кто-то в Аллаха, ну а кто-то верует в помойку. Каковы адепты – такова и вера! Но оставим насмешки и обратимся к фактической стороне вопроса.
- Откуда взял Мишле этот свой тезис и почему столь упорно его отстаивал?
- Вернемся в первую половину XIX века. В еще очень молодой исторической науке жестоко борются два течения: теория прогресса и теория упадка. Первая предполагает, что человечество, начав с первобытного (или говоря языком того времени «дикого») состояния, неуклонно двигалось вперед по пути прогресса, вплоть до привычной для тех времен цивилизации пара и электричества.
Противоположная точка зрения (исторически восходившая к теологии) утверждала, что первоначальное человечество было в достаточной мере цивилизованным, но с какого-то момента принялось скатываться все ниже, вплоть до состояния хорошо знакомых людям той эпохи «дикарей», занимавшихся охотой и собирательством.
Мишле, убежденного прогрессиста несложно было понять. Что он видел? В его время еще была вполне свежа память о «великой ночи».
- Что это за "ночь" такая?
- Смертельный страх перед водой, охвативший Европу в течение полутора столетий (XVI-первой половины XVIII в.), когда мытье полагалось исключительно медицинской, и достаточно рискованной процедурой, предаваться которой можно было только под наблюдением врача или старшего и опытного члена семьи – а по возможности и вовсе заменять его обтиранием уксусом, пахучими эссенциями и частой сменой белья. Что должен был думать последовательный прогрессист, видя это явление, для той эпохи совершенно непонятное и необъяснимое? Только одно – раньше было еще хуже, и все утопали в грязи и жили в навозе подобно свиньям.
Конечно же, как образованный человек своего времени, он прекрасно знал римскую историю, и столь же отлично помнил о термах Каракаллы, термах Нерона, Агриппы... и т.д. и т.п. Посему, скрепя сердце, в виде очень неприятной уступки «регрессистам», приходилось признать, что древняя цивилизация была много выше в этом плане, однако, по причине варварских нашествий впала в скотское состояние, из которого сумела вылезти исключительно в век Просвещения.
- Но ведь эта "Великая ночь" - не порождение "тёмного средневековья". С чего вообще она взялась?
- Великая Ночь представляла собой проблему, над которой ломали головы и прочие светила тогдашней науки. Вкратце перечислим гипотезы, которые в разное время выдвигались для объяснения этого феномена.
Версия 1. Бани закрылись в начале XVI века, т.к. окончательно превратились в злачные места.
Строго говоря, во многом этот взгляд соответствовал истине. Как в Древнем Риме (да что греха таить – и в современности) бани зачастую превращались в скрытые и явные публичные дома. Никакие королевские указы, и даже показательные казни особо зарвавшихся банщиков ситуации не помогали. Однако, гипотеза не отвечает на главный вопрос – с чем оказалась связана повальная водобоязнь эпохи?
- Ну действительно, что ж не мыться теперь вовсе, чтобы блуда избежать? А какие еще версии?
- Вторая версия. Бани были закрыты как место сборища всех недовольных и место для политической пропаганды.
- Ну тоже, так себе...
- Теория не выдерживает критики; для сборищ такого рода подошло бы любое общественное заведение, а на худой конец и просто – достаточно крупный дом, принадлежащий состоятельному собственнику. В неспокойное начало Нового Времени подобное в самом деле происходило сплошь и рядом, и непонятно, почему предметом недовольства стали именно бани. К тому же... см. выше.
- Бани были закрыты, ибо вызывали недовольство церковных иерархов.
- Ну это, самая популярная версия!
- И снова мимо. Слепой фанатизм Раннего Средневековья к этому времени остался в далеком прошлом; более того, даже вызывал насмешки у образованных классов. Да и предположение это благополучно повисает в воздухе, т.к. не существует никаких внятных доказательств враждебности церкви к баням и мытью как таковому.
- Даже так?
- Максимум чего желали (и в самом деле добились) церковные иерархи – раздельного мытья мужчин и женщин, причем установление это, как мы с вами знаем, живо до сих пор.
Версия №4. Водобоязнь стала отчаянной попыткой защититься от вездесущей чумы.
Черная смерть 1346—1353 гг., выкосившая по разным расчетам от четверти до половины населения Старого Света ко времени, о котором идет речь, могла бы остаться в умах людей в качестве страшного воспоминания, однако, однажды появившись на европейском континенте чума стала с пугающим постоянством возвращаться снова и снова. Положим, эти новые эпидемии уже не имели того размаха, как та незабываемая первая, однако благополучно уносили в могилу тысячи людей. Не помогали никакие меры и никакое искусство врачей; первая противочумная вакцина появится на несколько столетий позднее.
Не имея ни малейшего понятия о микромире, и полагая причиной чумы «гнилой воздух» наши с вами предки были достаточно наблюдательны, чтобы понять – страшная болезнь проникает через кожу; причем для того, чтобы защититься от нее не помогает никакая одежда. Это мы с вами знаем сейчас, что входными воротами для чумы служат микроскопические трещинки и повреждения кожи, но тогдашняя наука, не имея подобных знаний винила во всем расширенные поры. Что расширяет поры (и тем самым по тогдашним представлениям) способствует болезни? Горячая вода!
- Ну да. В пору распространения этой страшной болезни любые версии её остановки могли и должны были рассматриваться.
- Посему, ради сохранения здоровья и самой жизни наука стала запрещать мытье. Закрыть, запечатать все поры кожи, и тем самым остановить страшную беду. Лучше претерпеть неудобства, чем чистеньким и свежим лежать в гробу!
- Какие времена, даже мыться страшно.
- Естественно, переломить сложившиеся убеждения получилось не сразу. В течение полутора столетий люди отчаянно сопротивлялись подобным убеждениям, вплоть до того, что одному из парижских магистратов, заикнувшемуся о том, что следует закрывать бани во время эпидемий пришлось в буквальном смысле спасаться бегством от разъяренных банщиков.
Однако, со временем чума сумела сломить даже самых упорных. Естественно, вода никуда не делась, ее в обязательном порядке предписывали младенцам, больным и беременным, однако молодым и здоровым – ради сохранения жизни от горячей воды предписывалось воздерживаться, или по крайней мере, сразу после окончания процедуры натирать тело густыми мазями.
- И как долго продолжалось это антигигиеническое движение?
- Сложившаяся ситуация, как было уже сказано, останется в подобном состоянии в течении полутора сотен лет, пока чума будет медленно, но неуклонно отступать. Причиной ее исчезновения станет, конечно же, не водобоязнь, а снос за ненадобностью городских стен и преодоление скученности – самого страшного бича средневековых городов. Чума уйдет и вслед за тем ванны и бани благополучно вернутся в быт народов, тогда как Великая Ночь останется как материал для исторических сочинений и лакомый кусочек для желтых газет.
***
Кстати, предлагаем вам вспомнить, чем же пахнет Осень Средневековья?