-Ну? И когда ты мне собиралась всё рассказать? По дороге в роддом? Или когда твой ребёнок пойдёт в школу, в армию? Женится, принесёт внуков? Когда? Ты...ты...ты мерзость...Как ты могла? Ведь мне говорили, меня предупреждали, дуррак, дурррак, ах какой же я дурак… Я стоял посредине кухни и курил, курил, курил. Подкуривал и тушил недокуренные сигареты на столе, прямо в тарелке, ломал, крошил своими большими руками, белые тонкие тельца сигарет, кромсал их, как ломала и крушила мою жизнь Нина, моя любимая женщина, моя жена...
- Оля, что тебя гложет? Ты второй день сама не своя? Устала? Тебе надоело работать и ты боишься об этом сказать? - Мама, мне не надоела моя работа, тут другое, личное. - С Женей поссорились? - Нет. - А что тогда? - Мама, я не могу пока об этом говорить. Я пойду к себе, у меня завтра тяжелый день. - Так завтра же суббота. - Я знаю. - ответила Оля и зашла к себе в комнату. Ей не давали покоя догадки о том, что Женя может быть отцом Вани. Но как он мог так поступить с пятнадцатилетней девчонкой? Это же преступление...