- А я проходила мимо. Смотрю, свет горит. Думаю: «Дай-ка забегу на огонёк». Ну и что с того, что свет горит? Он горит и когда я хожу с маской из голубой глины, и когда намазываюсь депилятором, и когда веду урок, тоже свет горит, и когда у нас гости… Дядя Володя иногда предлагает: - А чё ты, гуляешь там на Фестивальной, будешь проходить мимо, зайди к Петровым. Как это ты меня так лихо к Петровым пригласил, не спросив личного мнения Петровых! - А чего? Они всё равно дома. Нет уж! Незваный гость хуже татарина...

Возвращаясь с молочной кухни, Вера прижимала к себе авоську, сидя в трамвае, и вдруг ее взгляд упал на мужчину, который сидел через проход. Странно, до чего же люди бывают похожими. Поежившись, она отвернулась к окну, но вскоре опять посмотрела на мужчину, ее будто тянуло к нему взглядом. Он тоже посмотрел на нее и вдруг дернулся. Его взгляд не отрывался, а губы едва слышно прошептали: "Вернучик...Верунчик..." Ей показалось, будто время остановилось, она никого вокруг не видела и не слышала кроме него...

Мне без тебя Не научиться жить. Встречать рассвет и провожать закаты, Над прошлым птицей Раненой кружить, И от тоски изнемогая падать... Мне без тебя не научиться петь, Вдыхать свободно, Полной грудью воздух, С одним крылом И птице не взлететь, А для меня Мир на двое расколот...

На прошлой неделе я проживал в гостинице с семьёй. И во дворе, и в столовой (которую велено было называть «рестораном») постоянно крутили очень неплохие шлягеры, в которых всё казалось удачным: и мелодия, и слова, и голос. Особенно мне понравился классический сонет, положенный на простенькую, но не примитивную мелодию: «Но я буду с тобой или буду один, дальше не сбежать, ближе не подойти. Прежде чем навек поменять номера, Салют Вера.» Сбой ударения в последнем слове добавлял сонету то самое шекспировское обаяние, которого бы не хватило, если имя девушки не было бы исковеркано диким горцем...