Рассказы. Алексей Игнатов.

Фокусник – плохое слово. Оно напоминает о человек в цилиндре и черном плаще, который с натугой вытаскивает из воздуха монетки на детском празднике. Куда лучше звучит слово «иллюзионист». Повелитель иллюзий, способный показать все, что захочет, пройти сквозь стену, взлететь, вынуть живого тигра прямо из воздуха. Фокусник дурит людей, а иллюзионист создает для них новую реальность. Да и сама реальность разве не одна большая иллюзия? Люди видят то, что хотят увидеть. И шоу начинается! Шоу Зервана Дайсони. Его имя собрало в зале всех любителей высококлассного обмана, мечтающих стать его жертвой. Эти люди не шуршали бумажными кульками и не булькали стаканами с газировкой, не разговаривали...

Пятнистое тело скользило в густой траве. Ирбиса называют снежным барсом, но сегодня он пытался скрыться от смерти в зеленых зарослях, а не в снегу. Рев моторов и выстрелы гнали его дальше от деревьев, от скал, от любого укрытия. Удар грома разорвал воздух, и зверь шарахнулся в сторону. Он не понимал разницы между громом и выстрелом, но хорошо понимал страх. Странный гром пугал, как пугала и пуля, которая ударилась в землю рядом с ним. Он видел, что бывает от такого грома, двое его сородичей уже испытали силу грома на себе. Их тела остались лежать позади, но ирбис все еще пытался выжить. Он не знал, что бежать некуда...

Ритуал взлета самолета всегда проходит одинаково, без отступления от правил. Стюардессы покажут, где аварийные выходы, как пользоваться кислородной маской и как застегивать ремень. Мотор загудит, и огромная груда железа начнет разгон перед взлетом. Мало кто смотрит на стюардесс в это время, но они все равно покажут все, что должны показать. Маркос на них не смотрел. Он закрыл глаза и просто ждал, когда все закончится. Возможно, он молился про себя, или ругался, или все сразу. Когда самолет затрясло на взлете, он сдавил подлокотники кресла, как будто он собрался их задушить. Только после набора высоты, когда облака в иллюминаторе остались позади, Маркос отрыл глаза и расстегнул ремень...

Старомодное письмо, написанное от руки, слишком длинное для эпохи чатов и смайликов, приехало в издательство как безбилетник. Автор приколол его к последней странице рукописи романа «Повешенный». Роману еще только предстояло стать книгой, но уже сейчас никто не сомневался – книгу ждет успех, поклонники и экранизации. Рукопись пройдет редактора, типографию и станет бестселлером. Через сотню лет люди все еще будут читать полный эмоций и поэзии роман о жертвенности, о том, что за все в жизни приходится платить. Главный редактор лично принял пакет с рукописью, прочел ее, и только тогда нашел само письмо...

Он умирал, и знал, что спасения нет. Или не было – до того дня, как новый врач вошел в его комнату. Обычно жизнь не дает второго шанса и длится совсем недолго, а смерть приходит раз и навсегда. Утешительные мечты о рае и новом рождении не волновали ту кучу немощной плоти, которая пока еще носила имя Артен Шекрам. Он не верил ни в ад, ни в перерождение, ни в тьму, которая ждет на той стороне. Нет никакой той стороны! Есть только полное исчезновение. Еще 20 лет назад он бы посмеялся над чужими страхами, и сказал, что раз нет загробной жизни, то и бояться нечего. Что пока есть он сам – нет смерти, а когда придет смерть, не будет его, так что с костлявой старухой он никогда не встретится...

Господин Эмиль Марат Санторе точно знал, что в аду ему не место. За что он здесь? Он же не убивал людей! Он почти ничего не украл, да и жене изменял совсем не часто. Он просто добропорядочный гражданин, честно выполнявший свой долг! Только что он сидел за своим окошком в конторе, принимал очередного просителя с папкой бумаг. Проситель пытался добиться пересмотра границ земельного участка, а это дело совсем простое. Почти плевое. Надо только получить разрешения в профильных комитетах, поставить подписи, подготовить несколько справок – десятка два, всего-то! И оплатить экспертизу, которая замерит границы участка...

Когда кружка полетела в голову Ксандра, он пригнулся, пропуская фарфоровый снаряд над головой. - Ты охренела? - спросил он спокойно и вежливо. От криков нет толку, выяснить отношения лучше спокойно, да и наносить удар тоже стоит с улыбкой, не предупреждая о нем заранее. Ксандр любил делать сюрпризы. Он не кричал, а сразу бил. Кричала только Меллина. - Ты урод! - вторая кружка ударилась о стену. – Таскаешься с какими-то бабами! В костюмчике, с галстучком, скотина! А как для меня, так денег нет? Третья кружка разлетелась в мелкие брызги. Ксандр улыбнулся, радостно и искренне. - Слушай, Меллина! Ты все не так поняла, на самом деле я просто...

Часы не были сломаны. Я видел много странного, но все равно, как последний упертый дурак, убеждал себя, что часы сломались. В глубине души я хотел верить, что все наши эксперименты, все опыты, которые мы ставили – просто игра. - У меня часы сломались! Спешат, - пожаловался Эрик, когда пришел в мою мастерскую под самое закрытие. Со сломанными часами всегда идут к часовщику, но странно слышать от Эрика что-то про часы, а не про машины. Обычно стоит ему открыть рот, и оттуда уже почти звучит рев моторов. Если он говорит не про коробку передач или новое шоссе, то это уже довольно удивительно. Я вскрыл часы и не нашел в них поломок...

Самое сложное, что есть на свете – это время. И самое простое – тоже. Любой может сделать машину времени, забраться в нее, нажать на кнопки и рвануть куда-то. А вот разобраться с последствиями уже не каждому по силам. Бесценные свидетельства Отправка путешественника во времени – это дело торжественное и важное. Он первый! Не он изобрел машину, над ней трудились сотни специалистов, но он испытает ее. Сложно решиться на такое, но в расчетах точно нет ошибки, машина исправна, она посылала в будущее приборы, крыс, обезьян. Дело за человеком. Его путешествие – это прыжок всего на минуту вперед, в котором все учтено и беды не случится...

Ветер поднимает песок и несет вдоль стен построек, не достойных права называться домами. Песок срезает пузыри старой краски, царапает картонные стены, мелкая пыль покрывает оконные стекла там, где они еще есть. Дождь смывает ее, и потоки грязной воды наполняют улицы, но чистые дома, отмытые от грязи, выглядят еще хуже, чем покрытые пылью. Самый старый дом с кривыми стенами покажется роскошным тому, кто вырос в настоящих трущобах, где на домах никогда не было табличек с адресами. Протекающая ванна, полная ржавой воды, стала бы подарком для того, кто несет ведро от водонапорной колонки, одно на пятьдесят домов...

- Когда они уже поймают этого психа! Вот как жить с ним в одном городе? – старик на скамейке отшвырнул газету. – Вечно только и болтают про обеспечение безопасности, ротозеи! А психи людей режут, средь бела дня и никто не чешется! Он с трудом поднялся и ушел, продолжая бормотать себе под нос что-то возмущенное. Газета осталась лежать на скамье. Ветер шевелил ее и подталкивал к краю. Один порыв, и она взлетит вслед за стаей голубей, которых напугал возмущенный старик. Рука с изящным маникюром подхватила газету на половине пути к свободе и полету. Грета пробежала глазами по колонкам текста, разыскивая причину стариковского возмущения...

Совершить поступок – все равно, что бросить камень в воду. От камня кругами расходятся волны. Одна волна чуть качнет поплавок рыбака. Вторая станет цунами и смоет чьи-то жизни. Бросая камень, не знаешь, что будет дальше, какие волны он поднимет. Патрульный Анибаль Соджи бросил свой камень, когда совершил убийство. Так началась его волна. Он не понес наказания, не оказался в тюрьме. Глава Департамента Полиции Кротвиля пожал его руку перед камерами, в сиянии фотовспышек, и вручил награду за спасение жизни. Немного странно, что награда за спасение жизни досталась тому, кто убил человека. Но порой смерть и жизнь так сплетаются, что между убийством и спасением нет никакой разницы...