История в историях

"В слове враг содержится древний корень верг-, означающий, согласно исследованиям академика О. Н. Трубачева, что враг – это извергнутый из человеческого сообщества, изгой, отторгнутый людьми. Слова, которыми описывается значение слова враг, – недруг, неприятель, супротивник, супостат – свидетельствуют о том, что враг – это бывший друг, отвергнутый и изгнанный за измену или другое злодейство из дружины или иного содружества: «Не вспоя, не вскормя, ворога не наживешь». Врагом, согласно русским представлениям, может быть и свой по крови человек, и чужак. Враг – в первую голову изменник и предатель, пренебрегший нашим русским добром и нарушивший верность дружбе. И если к чужаку отношение у русских настороженно-отстраненное, то к врагу – непримиримо-враждебное. Когда враг – бывший свой, его презирают, как изгоя и предателя, им брезгуют и сторонятся его, как протухшей падали. Если же враг – чужой изменник дружбе, то тогда в русской душе вздымаются два негодующих чувства – отстраненная неприязнь к чужому и яростная мстительность к врагу, потому что опасность, исходящая от пришельцев, страшнее, чем от врагов своего рода-племени, когда в них видят супостатов и противников. Чувство самосохранения, как архетип поведения, заставляет русских занимать национальную круговую оборону..... И все же в отношении к врагам наш народ, в отличие от иных, к примеру азиатских или кавказских народов, проявляет удивительные бесхитростность и благородство. Мы предпочитаем сначала улаживать недоразумения мирно, бесконфликтно, путем переговоров и уговоров, потом мы предупреждаем врага о нападении. Этот древний архетип поведения проявился еще у князя Святослава Храброго, по свидетельству Нестора-летописца, бросавшего вызов неприятелю: «Иду на вы!». Русские и сегодня таковы, в отличие от тех же горцев, которые бьют сразу, без предупреждения. Азиат – тот и вовсе нападет исподтишка, сзади, бьет в спину. Осуждать за это их невозможно, таковы архетипы их национальных характеров.... У русских совершенно иной стиль поведения. Сначала русские пытаются решить конфликт миром, вступают в переговоры, но и тогда, если мирные переговоры ни к чему не приводят, русские все равно не нападают, в ход идет брань – словесная оборона." Т. Миронова "Броня генетической памяти"

"Друг – особо доверительное обращение у русских. Нам невозможно отказать тому, кто просит: «Послушай, друг!», «Сделай, будь другом!». Ведь в словах «будь другом» содержится древняя клятва верности, готовность принять в соратники того, к кому обращаешься с просьбой. И самые лучшие в жизни поступки, бескорыстные и искренние, русские совершают «не в службу, а в дружбу». В нас заложено нашим языком «любить друг друга» и «жить дружно», артельно, сообща, ватагою друзей: «Дружно – не грузно, а врозь – хоть брось». И поговорка о настоящей дружбе, когда надо вместе пуд соли съесть, сохраняет точный счет проверки друга временем. Пуд соли два человека могут съесть, десять лет разделяя общую трапезу. Разумеется, язык предостерегает от безоглядности и неразборчивости в выборе друзей: «Рад другу, да не как себе», предостерегаем «Дружиться – дружись, а за топор держись». Понятие друг в русском языке гораздо шире, чем смыслы слов свой и брат. Другом для русского может стать и чужой, если он принимает русское предложение соратничества «будь другом», что означает быть не только и не столько задушевным приятелем, но прежде всего членом дружины, соратником, боевым товарищем. Древнерусская дружина как раз и состояла из давших клятву верности другов-соратников, воинов-однополчан. На формуле «будь другом!» построено многоплеменное русское государство, которое на основах дружбы и мирного соседства этой клятвой соединяло с русским народом другие племена и народности России. Эта же формула «будь другом!» рождала военные союзы, начиная от русско-половецких походов Владимира Мономаха и заканчивая объединенными силами Варшавского Договора против НАТО. Особенность русского человека в том, что он в друге видел названного брата. У нас такое представление сохраняется в понятиях воинского братства, монашеского братства, медицинского братства и сестричества. Возможно, это связано с тем, что понимание дружбы как соратничества, как воинского братства, а значит, готовности к жертвенному подвигу за други своя, всегда было нам столь же дорого, как и кровное родство. Это удивительное для других народов русское свойство предопределило имперскую мощь нашего народа, который принимал на правах дружбы другие племена в свою страну, давал им равные с собой права, уважал их самобытность, просвещал Православием, но не принуждал к крещению. Такая черта свойственна исключительно русским, строившим свою Империю не на принуждении и завоевании, а на добровольном вхождении народов в государство. Так были присоединены Грузия, Армения, Осетия, Абхазия, казахские улусы. Там, где племена просто жили на своей земле, не имея государственных потенций, а это и башкиры, и чуваши, и мордва, и буряты, и множество других сибирских племен, – они оставались жить по своим оседлостям, их никто не сгонял в резервации, их никто не отстреливал, как это случилось в Америке с индейцами. Друг и свой равно дороги русскому – древний архетип мышления жив в нас и сейчас. Понятие о друге в архетипах русского мышления постоянно сопрягалось с представлением о враге. Эти два слова образовывали такое же смысловое противопоставление, как свой и чужой." Т. Миронова "Броня генетической памяти"

"... . Когда не европеец впервые приезжает в Россию, он бывает приятно изумлен и обрадован; а когда русский впервые приезжает в Европу — то он чувствует себя отрезвленным и разочарованным. Кто узнает русского лично — тот полюбит его. Пока европейца знаешь по его заслугам — до тех пор он тебе импонирует. Русский человек, может быть, и плохой делец, но братский человек. Он мастер давать и помогать — и дает с тактом и нежностью. Он гостеприимнее всех народов Земли. Он чувствует глубоко, умиляется и плачет. Русские люди и называют друг друга не по титулам и званиям — а просто по имени и отчеству. Просты и скромны — русские ученые. Сердечны и отзывчивы русские писатели. У русского человека — человек человеку не волк, а Бог (Преп. Серафим говорил — «человек человеку радость»). Русский человек — не одержим западным честолюбием и властолюбием: в глубине души он хочет угодить Богу, устоять пред Его лицом, а не пред человеками. Эта русская братскость есть выражение веры и Царства Божия. Русский человек уверен — что любящий Бога будет любить и людей; и обратно. А любить — значит, уважать. Русский человек — настолько укоренен в вечности, что способен наслаждаться настоящим мгновением. Для европейца характерно страхование жизни в страховых обществах; для русского — пренебрежение к скопидомству. Верным инстинктом русский чует, что капиталист — раб своего капитала и что жадность есть страх и безбожие. Отсюда же у русского — не историческое, а религиозно-метафизическое созерцание истории. В истории он стремится не ухватить все и все запомнить — а постигнуть религиозный смысл событий. Русский человек творит свою историю религиозным ожиданием, сверхчеловеческою способностью страдать и терпеть. Поэтому русская культура есть метафизическая культура, а западная — техническая культура; и будущее принадлежит России. Русский человек добр не из чувства долга, а потому, что это ему присуще, что он иначе не может. Это нравственность не рассудка, а сердца. Воображение у русского человека — богато, дерзновенно и глубоко. Европеец — техник. Русский — романтик. Отсюда у него два особых дара: способность к чужим языкам и дар к сцене и театру. Русские актеры не играют, а живут на сцене. Перед русским театром — всякий европейский искусственен, натянут и дилетантичен. Европейца тянет к специализации. Русского — к целостному созерцанию. Европеец — расчленяющий аналитик. Русский — всепримеряющий синтетик. Он стремится не побольше знать, а постигнуть связь вещей, уловить сущность. Русский способен как никто — слить поэзию, науку и религию; и в этом — будущее за ним, а он сам — человек будущего. В России иное понимание Евангелия. У русского народа целый ряд христианских добродетелей является устойчивыми национальными добродетелями — христианство как бы врождено славянской душе. Русские были христианами до своего обращения в христианство. Поэтому христианство распространилось в России не мечом, как у Карла Великого, а само, легко и быстро — избранием. Русское сердце было открыто не Ветхому, а именно Новому Завету. Так оно и осталось; в русской душе есть данные, делающие русского человека самым верным сыном Христа. Вот откуда русская национальная идея: спасение человечества придет из России. Это самая глубокая и самая широкая национальная идея из всех, имеющихся у других народов." (Немецкий философ Вальтер Шубарт  «Европа и душа Востока»)

«Западноевропейский человек рассматривает жизнь, как рабыню, которой он наступил ногой на шею… Он не смотрит с преданностью на небо, а, полный властолюбия, злыми враждебными глазами глядит вниз, на землю. Русский человек одержим не волей к власти, а чувством примирения и любви. Он исполнен не гневом и ненавистью, а глубочайшим доверием к сущности мира. Он видит в человеке не врага, а брата». Англичанин хочет видеть мир — как фабрику, француз — как салон, немец — как казарму, русский, — как церковь. Англичанин хочет добычи, француз – славы, немец – власти, русский – жертвы. Англичанин хочет наживаться от ближнего, француз – импонировать ближнему, немец – командовать ближним, а русский ничего от него не хочет. Он не желает превращать ближнего в свое средство. Это братство русского сердца и русской идеи. И это есть Евангелие будущего. Русский всечеловек есть носитель нового солидаризма. Прометеевский человек уже обречен смерти. Наступает эпоха Иоанновского человека – человека любви и свободы. Таково будущее русского народа. Запад движим неверием, страхом и себялюбием; русская душа движима верою, покоем и братством. Именно поэтому будущее принадлежит России… У европейца — человек человеку волк, всяк за себя, всяк сам себе бог; поэтому все против всех и все против Бога; и героичность его есть очень часто эксцесс себялюбия и гордости — личной или национальной. Это корыстный и хищный героизм. Европеец доволен, когда ему завидуют, и терпеть не может, чтобы его жалели, — это унижение. Поэтому он скрытен, притворяется, чопорен, чванлив и театрально надут — и когда русский это видит, то у него щемит на сердце. Русский подходит к своему ближнему непосредственно и тепло. Он сорадуется и сострадает. Он всегда склонен к расположению и доверию. Быстро сближается. Он естествен, и в этом его шарм. Он прост, интимен, склонен к откровенности, стремится быть полезным. Новый человек Европы не заметил, как он прошел через иудаизацию христианства и утратил и Бога и Христа. В России иное понимание Евангелия. Русские были христианами до своего обращения в христианство. Поэтому христианство распространилось в России не мечом, как у Карла Великого, а само, легко и быстро — избранием. Русское сердце было открыто не Ветхому, а именно Новому Завету. Так оно и осталось; в русской душе есть данные, делающие русского человека самым верным сыном Христа. Вот откуда русская национальная идея: спасение человечества придет из России. Это самая глубокая и самая широкая национальная идея из всех, имеющихся у других народов. Основная социальная идея русского народа такова: общество как церковь, как духовная общность, как свободное многообразие в любовном единстве, как мистическое Тело Христа… И ещё замечательно, что русское безбожие — иное, чем на Западе: оно не холодное сомнение, не безразличие, а огненный вызов Богу, трепещущее кощунство, восстание, жалоба на Бога, может быть, тоска по утерянном Боге. Самое безбожие носит у русских характер религиозного неистовства. И самое понимание Евангелия в России иное, чем на Западе: западное христианство болеет властолюбием — оно насильственно обращает в христианство, это воинственное, милитаризованное учение о Боге, дающем победу; это искажение Евангелия Ветхим Заветом и естественный переход от Ветхого Завета к безбожию… Можно сказать, что европеец — человек дела, а русский — человек души и сердца. И Европа есть страна деловитости, а Россия есть родина души. Душевный человек вчувствуется в ближнего и воспринимает его интуитивно и чутко; ему не важно происхождение, образование, партийность, профессия, титул и орден. ..." (Немецкий философ Вальтер Шубарт о русских из книги: «Европа и душа Востока»)

"Ось Мира находится в ОС токе (течь), там, где в ОС ходит солнце. Отсюда в мифологию и въехала небесная колесница Поэтому Основополагающий слогокорень был заимствован всеми индоевропейскими языками. Возьмите любое славянское слово, касающееся основы, и везде непременно будут эти два неподвижных, как центр Вселенной, знака, несущих осевую суть: остов (каркас, основа), останец (не разрушенная выветриванием скала, стержень горы), ость (основа волосяного покрова пушных зверьков), мост (мостить, закладывать твердую ость, основу дороги), остров, осанка (стать). А город Старый Оскол вообще хранит в названии исключительно космическую информацию. Стар — звезда, ОС кол — говорящее слово (осколок). Короче, где-то в этом районе следует искать воронку от падения крупного метеорита и сам метеорит, если он не был железным и наши пращуры не растащили его по кузницам, чтобы отковать мечи и орала. Слово прикосновение предлагаю разобрать и проникнуться в смысл самостоятельно. Наконец, слово восемь — осемь: емлющая ОСЬ, стоящее на оси. Это не что иное, как колесо, коловрат — восьмилучевая свастика, символ вращающейся Вселенной на мировой оси (небесная колесница). Символ плодородия, космического сеятеля солнечного семени. Буква В действительно отпадает либо, напротив, припадает, но только в тех словах, где есть слогокорень ОС, как в слове острый — вострый. Космос — косма, буквально, к оси манящий. Во всех сказках ведьмы, Бабы Яги, русалки и прочие чародейки кос не плетут, а представлены всегда косматыми, ибо им нечего терять, в частности детородные способности, коих они лишены по своему колдовскому положению, связанному с космосом. Девичью гордость, косу, плели в середине затылочной части головы и носили строго по позвоночнику. Это центр вселенной женского начала, космическая ось будущего материнства, признак целомудрия, девственности, приемник семени ГО. Сразу же после свадьбы и брачной ночи непорочная невеста (не ведающая) обретает знания взаимоотношений мужского и женского начал, становится порочной, то есть живущей по женскому року. Старшая в роду женщина впервые плетет ей две косы, пряча их под плат или повойник — повивает и сохраняет космическую энергию для будущего зачатого потомства. Отсюда родовспоможениц называют бабаками-повитухами. И не от того, что они принимают новорожденного и якобы повивают в пеленки. Пеленки — от пелены, поэтому младенца пеленают. Теперь попробуйте найти в древнегреческой обрядности и мифологии подобные щепетильные, символические тонкости обычаев. Не найдете, поскольку слово космос заимствовано у славян довольно поздно, когда начала развиваться греческая философия и потребовался термин, означающий ось Вселенной. Приводимое выше греческое осмос содержит в себе вполне земной смысл, отношения к оси Мира и собственно к космосу не имеет. Переносный смысл слова коса (косой), возник на основании отклонения от оси. Например, у косы, литовки, которой косят траву, центр находится в косовище — рукояти (ять руками), в черенке (черень — основание), на который крепится косое лезвие, подсекающее траву. Точно так же возникло слово косоглазие — отклонение одного глаза от центра (поэтому ведьмы часто обязательно страдают косоглазием). А дальше получилось «вторичное» гнездо слов: кособокий (отклонение от центра — позвоночника, станового хребта), косорукий (недотепа, отсутствие гармоничного движения рук), косопузый, косноязычный, косопятый (косолапый), косорылый (асимметрия лица) и т.д. Сербское Косово Поле названо так не случайно и было обречено на извечную войну, поскольку там заложено нарушение пространства, отклонение от центра В этом месте действуют иные, прямо противоположные, гармонии, «косые» силы, поэтому и живут там косовары." С.Т. Алексеев "Сорок уроков русского"

"Языческие обряды в русском христианстве Принято считать, что языческие обряды на Руси были жестоко уничтожены христианской церковью. Это не так. Купальские и масленичные игрища, святочные и троицкие народные празднества, сохранившие языческую древность сожжения соломенных чучел Масленицы, прыжков через огонь на Ивана Купалу, хождения ряжеными на святочной неделе по домам и колядование, остались на Руси почти в нетронутом виде. Причем христианские великие праздники соединились с языческими ритуальными игрищами, которые не имели ничего общего с богословием Православия, а были терпимы Церковью и сохранялись как милые русскому сердцу забавы и развлечения. Многие языческие ритуалы вошли в официальную христианскую обрядность. Сакральные обязанности волхвов взяли на себя христианские священники, обращавшиеся к Богу с молебнами об урожае, дожде и прекращении засухи, об исцелении болящих и помощи бедствующим. К ним же перешло освящение дома и хлева, скотины, полученного урожая. О последнем свидетельствуют три августовских Спаса: медовый, яблочный и хлебный, когда в церковь приносится для освящения часть собранного меда, яблок, мука и хлеб. По сути это чисто языческое благодарение Бога. Три Спаса в церковном календаре отмечают разные события церковной истории: в Спас медовый, 14 августа, празднуют изнесение Животворящего Креста Господня, в Спас яблочный, 19 августа, величается Преображение Господа Иисуса Христа на горе Фавор, 29 августа, в Спас хлебный и ореховый, поминается перенесение в Константинополь нерукотворного образа Господа Иисуса Христа. Но в народной памяти эти дни соединяются с жертвоприношением плодов земных Всемилостивому Богу за его помощь и покровительство в земледелии – чисто языческий ритуал. К языческой традиции восходит и украшение христианских храмов елями на Рождество и березами на Троицу. Отголоскам древних культов поклонения природе и древу жизни радуются равно сердца христиан и язычников. Мы с детских лет привыкаем смотреть на убранство деревьев в эти праздники как на священнодействие и, будучи взрослыми, ждем чуда, и воспитываем в этой прекрасной традиции своих детей. В христианские обряды вошли и языческие ритуалы погребения покойных. Языческое причитание заменилось отпеванием, но плаканье сохранилось в народной среде практически повсеместно. Христианская церковь узаконила и тризну – языческую обрядовую поминальную трапезу, на которой для покойного ставились чаша с водой и поминальный блин, замененные в новое время рюмкой водки, накрытой краюшкой хлеба. Церковь сохранила обычай выноса тела вперед ногами, чтобы, по поверьям язычников, покойный заметал свой след волосами и дух его не мог найти дорогу назад. Для этой же, языческой по сути, цели родные покойного должны бросать комья земли в могилу на гроб, как окончательное без возврата прощание с ним. Даже завешивание зеркал в доме, чтобы дух покойного не зацепился за свое отражение, – это сохраненный доныне языческий обычай, с которым никто из христианских миссионеров и не думал бороться. В свадебном ритуале присутствуют языческие обычаи осыпания молодых хмелем и деньгами и хождение жениха и невесты по расстеленному полотенцу – символической дороге жизни. До сих пор на русском свадебном пиру молодых сажают на вывернутую мехом наружу медвежью шубу для богатой и обильной жизни, а это остаток древней веры славян в покровительство языческого тотема – медведя. Вкушение молодыми ритуальных хлеба-соли, подносимых старшим в роду, – тоже наследие язычества. Христианское в свадебном обряде – только венчание. Языческая народная традиция беспрепятственно бытовала и по сию пору сохраняется в среде русских христиан, составляет красивейшую часть свадьбы. В христианской обрядности нашли свое место языческие культы огня и воды, древняя вера в их очищающую силу. Культ огня вошел в церковь в виде обычая возжигания свечей и лампад, освящающих всякое действие христиан в храмах и предохраняющих от нечистой силы. Культ воды преобразился в христианские ритуалы водосвятия, паломничества к святым источникам, лечения святой водой. Т. Миронова "Броня генетической памяти"

"...Прикамье, в соответствии с существующими представлениями об этнической карте Восточной Европы в древности, было населено исключительно финно-угорскими народами, которые мореходами себя не зарекомендовали. Поэтому при всей известности археологического богатства Прикамья ученые недоумевали: а кто же это плавал из Прикамья до Индии на протяжении тысячи лет, с VIII в. до н. э. до VII в. н. э.? В общем, целый народ потеряли! По моей концепции начального периода древнерусской истории, этим народом были древние русы, но не те, которые от «гребцов» и всяких древнегерманских праформ, а те, которые выделились из индоевропейского субстрата Восточной Европы при его распаде одновременно с ариями, что датируется обычно началом III тысячелетия до н. э. Арии ушли на юг, а русы остались в Восточной Европе, и именно их присутствие фиксируется исторической топонимикой, прежде всего восточноевропейскими гидронимами с корнем рос/рус/рас-. Совпадение названия страны, гидронима и этнонима – в нашем случае страна Русь и народ русы – является признаком исконного проживания народа на данной территории. Вывод ясен: фигурка Будды из Северной Индии и ритуальная чашечка из Египта, а также другие заморские предметы могли быть завезены в район шведской области Мэларен только теми, кто имел к VI в. развитые торговые контакты с дальними странами, вплоть до Индии, благодаря наличию развитого парусного флота. То бишь упомянутые торговцы из Восточной Европы, в частности из Прикамья и Приуралья. Все имеющиеся сведения ясно показывают, что не скандинавы осваивали Европу, а Скандинавский полуостров осваивался из Европы, как из Западной, так и Восточной. Сравнительный анализ саамской и древнерусской солярной мифологической традиции обнаруживает, что эти традиции восходят к общему источнику. Причем учитывая ведущую роль в распространении солнцепоклонства носителей индоевропейских языков – к источнику индоевропейскому. Согласно результатам моих исследований, частью этого индоевропейского субстрата являлись древние русы, которых я определяю как народ – современник ариев, исконная территория проживания которого отмечена от Волги до Балтийского моря восточноевропейскими гидронимами с основой – рос/рус/рас-. Мой вывод о древних русах совпадает с результатами исследований А.А. Клёсова по ДНК-генеалогии, согласно которым после ухода ариев на восток (ветвь R1a-L342.2) в Восточной Европе осталась ветвь гаплогруппы R1a-Z280, т. е. центрально-евразийская ветвь R1a, к которой относится большинство современных этнических русских. Соответственно, распространителями солярных культов на восточноевропейском Севере, отразившихся в саамской солярной мифологии, должны были являться индоевропейцы – древние русы, историю которых в Восточной Европе и следует начинать с III тысячелетия до н. э. Именно на такой хронологической глубине мы получаем возможность выявить тот древний культурно-генетический пласт, где отыскиваются ключи к пониманию природы схожести русских солярных мифов с саамскими солярными мифами. Но аналогичная схожесть обнаруживается и с солярными мифами народов Сибири..." Л.П. Грот "Прерванная история русов"

"На Пожарского после избрания Михаила полились потоки грязи и клеветы. Оказалось, именно он ратовал за призвание иностранца на царство и отказывал в доверии местным претендентам. Получалось, рискуя жизнью, тот выдавливал врагов, чтобы затем настойчиво зазывать их обратно. В ход пошли и попытки обвинения в растрате казённых сумм. Подчеркнём, что семейство Романовых ещё с годуновских времён отличали натянутые отношения с будущим руководителем ополчения: тогда тот остро конфликтовал с Лыковым, женатым на родной сестре Филарета Настасье. Теперь же бывшая жена последнего инокиня Марфа при сыне-царе фактически вершила дела вкупе со своими племянниками Салтыковыми. Теми самыми, что вместе с Филаретом дружно присягали всем без исключения, начиная с Лжедмитрия I. При владычестве этой публики у Пожарского оставалось немного шансов удержаться на плаву. Вскоре его втянули в местнический спор с Борисом Салтыковым и официально объявили проигравшим, то есть более худородным, что теоретически означало отдачу в холопы. Хотя дело ограничилось пешим визитом ко двору победителя, поклонами и стоянием на коленях; таким способом Романовы глубоко унизили лучшего полководца. Его родного брата, командовавшего в ополчении передовыми отрядами, отослали из столицы, назначив воеводой в глухую провинцию. Фактически произошёл разгром руководства действительно народного ополчения, в то время как персонажи типа Трубецкого, Милославского, Салтыковых, олицетворявшие предательство, прекрасно освоились в новой обстановке. Подчеркнём, что царская канцелярия впервые в московской истории была устроена на польский манер, как и у Лжедмитрия I. Прежняя пятая колонна осваивалась в новой роли, только её опорой становились не польские регулярные войска, как планировалось изначально, а украинское казацкое воинство, влившееся в элиту. Если до Смуты боярство с литовско-украинским нутром представляло собой узкую группу в верхах, то ныне всё изменилось. Приток новых кадров, обеспечивших трон сыну Филарета, открывал возможности укрепиться уже более основательно. Наиболее существенным препятствием на этом пути была Польша, где считали королевича Владислава законным правителем Московии. Причём так считали не только там, но и практически во всей Европе. Послы Михаила, прибывшие в Австрию с верительными грамотами, встретили более чем холодный приём: с ними явно не желали разговаривать. Во Франции на просьбы московских дипломатов признать избрание нового государя ответили молчанием. Что касается Швеции, то та вообще не прекращала военных действий на северо-западе России; в 1615 году осадили Псков. Очевидно, Романовых воспринимали как лиц, укравших законную власть у тех, кому они же ранее присягали. Из Польши постоянно раздавались упрёки в измене Владиславу, там даже избегали называть по имени Михаила. Поляки ожидали достижения королевичем совершеннолетия, что означало его вступление в права на московский престол; к этому событию и были приурочены военные действия. Их предварило специальное послание, где Владислав напоминал, как его призывали на царство, целовали крест, отправляли послов боярских к отцу для переговоров. Во главе того «славного предприятия» стоял Филарет, который «начал делать не по тому наказу, каков ему был дан от бояр» (то есть пятой колонны), а «прочил и замышлял на московское государство сына своего». Королевич подчёркивал, что едет «неспокойное государство по милости Божьей покойным сделать»." А.В. Пыжиков "Славянский разлом"

"Характер русского солдата Л. Толстой наблюдал, служа офицером на Кавказе. В рассказе «Рубка леса» он говорит: «В России есть три преобладающие типа солдат: 1. покорные; 2. начальствующие; 3. отчаянные. Покорные подразделяются на: а) покорных хладнокровных, б) покорных хлопотливых. Начальствующие подразделяются на: а) начальствующих суровых и б) начальствующих политичных. Отчаянные подразделяются на: а) отчаянных забавников и б) отчаянных развратных».... Отличительные черты отчаянного забавника: «непоколебимая веселость, огромные способности ко всему, богатство натуры и удаль». Главные черты отчаянного развратного: «неверие и какое-то удальство в пороке. Нужно сказать к чести русского войска», что отчаянные развратники «встречаются весьма редко и, если встречаются, то бывают удаляемы от товарищества самим обществом солдатским» (гл. 2). «Дух русского солдата не основан так, как храбрость южных народов, на скоро воспламеняемом и остывающем энтузиазме: его так же трудно разжечь, как и заставить упасть духом. Для него не нужны эффекты, речи, воинственные крики, песни и барабаны: для него нужны, напротив, спокойствие, порядок и отсутствие всего натянутого. В русском, настоящем русском солдате никогда не заметите хвастовства, ухарства, желания отуманиться, разгорячиться во время опасности: напротив, скромность, простота и способность видеть в опасности совсем другое, чем опасность, составляют отличительные черты его характера» (гл. 13). В «Севастопольских рассказах» Толстой, участвовавший в обороне Севастополя, отмечает «спокойное исполнение долга среди опасностей» («Севастополь в декабре месяце»). Стойкость русского солдата оценил Наполеон, сказавший: «не достаточно убить русского солдата, надо еще его повалить». В числе многих парадоксов русской жизни один из самых замечательных тот, что политически Россия была абсолютною монархией, а в общественной жизни в ней была бытовая демократия, более свободная, чем в Западной Европе. Славянофил Хомяков говорил, что по своему характеру русские склонны к демократии. В русском обществе ярко выражена нелюбовь к условностям, иногда бьющая через край, напр., у нигилистов шестидесятых годов. Это заметно даже в религиозной жизни. Леруа-Болье отмечает, что у православных русских существует большая свобода от предписаний Церкви, чем у католиков (том III, кн. II, гл. 4). Шубарт пишет: «Русскому и вообще славянам свойственно стремление к свободе, не только свободе от ига" Н.О. Лосский " Характер русского народа"

О автохтонах севера. "Антропологи ответили на этот вопрос достаточно ясно: уже в мезолите в основной массе захоронений встречается исключительно европеоидный тип. По данным Ошибкиной... а делал и проверял весь хронологический материал Гокман - один из крупнейших наших антропологов. Он пришел к выводу, что в мезолитическом Оленьостровском могильнике - VII-VIII тысячелетия до н.э. - захоронены абсолютно европеоиды, без всякой монголоидности. Еще более четко европеоидность проследила Ошибкина на захоронениях Сухони. О чем это свидетельствует? В эпоху мезолита складываются расовые стволы, вычленяются европеоидная, монголоидная и негроидная расы. Что касается финно-угров, в это время они приобретают то, что называется юкаторской монголоидностью. У всех финно-угорских народов на сегодняшний день, будь то финны, эстонцы, марийцы, мордовцы, я уже не говорю про хантов, манси, эвенков, эвенов, селькупов, у всех у них в той или иной мере присутствует юкаторская монголоидность - низкая лицевая маска, в отличие от европеоидов, у которых лицевая маска очень длинная и профилированная, и именно на этих территориях встречаются наиболее длиннолицые люди в Европе. То есть они европеоидней южных европеоидов: с хорошо профилированными носами и с очень длинными лицами. Если бы здесь обитали финно-угры, то, естественно, должна была быть юкаторская монголоидность. Более того, тот так называемый лопаноидный тип, который Брюсов связывал с финно-угорским, оказывается палеоевропейским приледниковым типом. То есть население, которое сформировалось у самых границ ледника. На этих территориях обитали люди, которые имели довольно значительный культурный потенциал. Они жили на территориях, отличавшихся оптимальными климатическими условиями, и был еще один важный фактор, которого больше практически нет нигде: длинный летний световой день. Что такое для человеческого организма длинный световой день? Я вам могу сказать, что на широте Мезени инсаляция такая же как в Швейцарии на уровне 2-2,5 тыс. метров над уровнем моря; что побережье Белого моря прогревается и получает на 1 кв. м столько же лучей солнца, сколько Индийский океан примерно на четвертом градусе южной широты. За счет огромной инсаляции идет не только накопление биомассы, но и интенсивное развитие живых организмов. Пример - серый гусь, который откладывает яйца в дельте Волги на месяц раньше, чем в дельте Северной Двины, а выводит птенцов одновременно... в дельте Северной Двины развитие зародыша в яйце происходит на месяц быстрее. Более того, когда сравнивали вегетативный процесс таких растений как лен, овес, ячмень, рожь, пшеница, то выяснили, что в среднем вегетация в северных широтах составляет 82-83 дня, в то время, как на юге нашей страны в черноземной зоне 112-118 дней. Посчитайте какая разница. Естественно ждать от людей, живущих на этой территории значительных культурных потенций... Обилие мяса, рыбы, леса, и те оптимальные условия, которые дает лесная зона. В степи в древности люди не селились. Степь - это страшное место, где все зависит от дождей: есть 2-3 дождя - будет урожай, нет - не будет. У монголов: миграционный процесс резко увеличивается, когда степь зеленеет, когда есть чем кормить лошадей, скот, но страшно в степи, когда засуха. А лес всегда давал возможность сохранения воды, поэтому жизнь в лесной зоне была естественно оптимальной... Финно-угры на территориях Северной Европы не являются автохтонным населением. В противном случае уровень их развития должен был быть колоссально высоким. Хозяйственно-культурный тип должен быть настолько высоким, что не славяне бы потом цивилизовывали финно-угров, а наоборот. Когда у нас на исторических факультетах говорят, что славяне принесли сюда навыки земледелия, это настолько странно, потому что, живя в зоне, где находится огромное количество лесовидных суглинков, а лесовидные суглинки идентичны украинским и южнорусским лессам, среднеазиатским лессам Хуанхэ, то есть самым богатым почвам, и что этими почвами люди не воспользовались - это, конечно, смешно". С. Жарникова: финно-угры на территориях Северной Европы не являются автохтонным ..