Заметки любителя удивляться

Телефонный звонок раздался пронзительно громко в охваченной предутренним сном квартире. Михаил очнулся, открыл глаза, потом взглянул на лежащую рядом жену. Катя тоже уже не спала, разбуженная резким звонком телефона. А тот все звонил, звонил… Михаил взглянул на будильник. Половина пятого утра. - Да что же это такое, - негромко возмутился Михаил. – Кому там неймется в такое время, поспать не дают. Не будем брать трубку, еще целых два часа можно спать. Позвонят, позвонят, да отстанут - пробормотал он, закрывая глаза и намереваясь вновь заснуть...

В последние дни ноября часто шли дожди – обложные, холодные, навевающие тоску и уныние. Небо было затянуто тяжелыми, мрачными тучами. Они неторопливо плыли одна за другой с запада на восток и, казалось, что им не будет ни конца, ни края. В прошедшую ночь начала декабря вновь шел долгий, нудный, моросящий дождик. Наступившее утро оказалось нерадостным – пасмурным и хмурым. Солнце уже который день не показывалось на небосводе, будто обиделось за что-то и на этот город, и на его жителей. Вокруг все было серо, неуютно и слякотно… Незаметно опять начал моросить дождь...

- Бабуль, а откуда у тебя золотая цепочка с крестиком появилась? Что-то я ее у тебя не видела, когда ты уезжала в свой санаторий. – Прикупила там что ли? Полинка взяла из рук своей родной бабушки Ирины Андреевны дорожную сумку на колесиках и, улыбаясь, смотрела на нее в ожидании ответа. - Ой, Полечка, это долгая история, да и не интересна она тебе, пожалуй, будет. Давай-ка поехали домой, что-то я устала. Хочется скорее добраться до родного порога и отлежаться, отдохнуть от отдыха. Все-таки дорога утомительна...

Когда Валентину Андреевну впервые привезли на коляске в палату, она с трудом встала с нее и уселась на свободную койку. Палата была на четверых – кроме нее здесь находились еще три женщины. Познакомились. Татьяна Все с любопытством глядели на новенькую. С чем она поступила в клинику – не спрашивали. Все здесь были сердечники и ожидали oпepацию. Страшились, конечно… Ведь oпеpация на сердце – это вам не фунт изюма, как сказала одна из женщин по имени Татьяна. Но все ждали, каждый свою операцию. Кто-то терпеливо, а кто и с нетерпением – уж лучше бы поскорее...

Любовь Васильевна, задумавшись, готовила на кухне завтрак, когда зазвонил телефон. Вздрогнув от неожиданности, она взяла трубку и взглянула на экран. Звонил Витька, четырнадцатилетний внук родной сестры Раисы. - Странно, Витька звонит с утра, почему-то не сама Рая... Заболела что ли… - Баб Люб, баб Люб, - услышала она срывающийся голос мальчишки, в котором звучали слезы. – Баб Люб, бабушка… Голос у Витьки перехватило, он смолк, только слышалось его частое, прерывистое дыхание. - Витя, что с Раей? Она заболела? – заволновалась Любовь Васильевна...

Таня торопливо взбежала по ступенькам на свой этаж, попутно шаря в сумочке в поисках ключа. Не отыскав его, нетерпеливо забарабанила в дверь. - Мамочка, открывай, это я! - Танюша, ну что же ты шумишь на весь подъезд. Ты ведь уже не студентка, а учительница, разве забыла? Вот и веди себя соответственно, – выговаривала мать, закрывая за дочерью дверь. – Могла бы и сама замок открыть. Не слушая, Таня радостно кинулась к матери, обняла, чмокнула в щечку. Тут же, раскинув руки, закружилась по комнате...

- Анюта, ты слышала – Катерину-то дети Антона поперли из квартиры. Ну Катю Зотову из семьдесят девятой. Валентина Евдокимовна, разгоряченная этим известием и желающая немедленно обсудить его хотя бы с кем-нибудь, обрадовалась, увидев свою соседку по подъезду Анну Павловну, живущую на пятом этаже. Та с тележкой, наполненной продуктами, возвращалась из магазина. Валентина уже с полчаса сидела на лавочке у подъезда в ожидании знакомого лица, чтобы поделиться этой информацией. И, наконец, ожидание ее было вознаграждено, появилась Анна Павловна...

Алена, наслаждаясь утренней прохладой, неторопливо шла с рынка, куда ходила за медом. Муж заболевший попросил. Старый, засахарившийся мед еще остался с прошлого года, но мужу захотелось свежего, жидкого, янтарного. Нынешней качки. Стояла середина июля, макушка лета. Город изнывал от жары. Уже неделю термометр показывал около сорока градусов. И это в тени. А на солнце градусник так нагревался, что и делений его не хватало. Сейчас, поутру, было хорошо по сравнению с дневным зноем, и Алена тихонько шагала, задумавшись...

- Ира, может быть, ты уже, наконец, переедешь ко мне? Ну что мы с тобой встречаемся как подростки - набегами? Жили бы вместе, встречали бы вдвоем каждый новый день… Или ты сомневаешься в чем-то? Может во мне? - Ну что ты, Никита, какие сомнения? Просто привыкла я жить одна, сама себе хозяйка. Встаю, когда хочу, занимаюсь тем, чем хочу. Да и ты, думаю, привык к своему образу жизни. Ирина с Никитой встречаются уже несколько лет то на его территории, то у нее в квартире. Никита давно живет один в собственном доме...

- Вань, ты куда после госпиталя подашься? – спросил солдат, лежащий на соседней от Ивана койке. – Я слышал, что тебя через неделю выписывают. - Да вот думаю пока, - искоса взглянув на соседа, и немного помолчав, ответил Иван. – На распутье сейчас. Хочется попасть в места, откуда я родом – на Алтай. Может быть, остались там хоть какие-то родственники. Хочу поискать. А нет, так вернусь в края, где прошли мое детство и юность – в Воронежскую область. Сосед уже знал, что Иван воспитывался в детдоме...

- Знаешь, Тоня, что я тебе скажу, - не выдержала тетка Аксюта. – Ты забыла, как жила эти годы? У тебя на руках семеро детей. Ну и зачем ты его возьмешь – мужа слепого? - Как жить будете? И вообще, Тоня, - ты что, семижильная? Не выдюжишь, надорвешься и пойдут твои дети по детдомам или того хуже… НАЧАЛО ЗДЕСЬ Тут уже девчонки не выдержали. Они сами не заметили, как кубарем скатились с печки и с криками бросились к матери. Старшие дети тоже вскочили, подбежали. Оказалось, что все дети не спали, слушали...

Валя неожиданно проснулась от тихого разговора. Две ее сестренки Зина и Вера сопели рядом на печке, досматривая свои сны. Вале шесть лет и она в семье самая младшая. А семья у них большая – у нее два старших брата и четыре сестры. Отца своего Валя не помнила. Ей не было и двух лет, когда началась война и он ушел на фронт. А разговор в комнате продолжался. За окном занимался февральский рассвет. Валя узнала голоса их соседки тетки Аксюты и матери. Мать читала какое-то письмо и они тихо разговаривали...