Дмитрий Шнайдер

Жёлтый кенар в тесной клетке Ни за что мотает срок. Он теперь марионетка. Человек к нему жесток. Возомнил себя бескрылый Прокурором и судьёй. Бунтовать не хватит силы. Против наглости людской. Не сбежит из этой зоны Златокрылый мелкий зек. Беззащитный заключённый Не способен на побег.

Диалог – дорогая и редкая штука. В диком хаосе слов он не часто звучит. Слишком мало желающих слышать друг друга. Слишком много иллюзий, амбиций, обид. Ворох мнений по миру кружит словно вьюга И о чём-то своём каждый рот говорит. Диалоги, как дети, рождаются в муках. Нелюбимы людьми, вымирают как вид. Говорить – это навык, а слушать – наука...

Мне с тобой совсем не скучно, А легко и интересно. Ты – мой самый дикий случай. Наполняешь повсеместно Каждый день своим звучаньем, А сознание весельем. Испугались все печали И попрятались по кельям. Лёд тоски растаял в сердце Голос твой, как лучик, греет. И потоки килогерцев Всё задорней и смелее...

Стоишь во мраке беспросветном И робко смотришь в темноту. Дрожишь от страха. В сердце бедном Не стук, а грохот. За версту Слыхать, как ты боишься ночи. И с каждым мигом всё сильней Она беду тебе пророчит. Ты преклонился перед ней И громко молишь о пощаде, Не веря в завтрашний рассвет. И словно прячется в засаде Могучий слаженный квартет: Торшер и люстра и фонарик И бра и всё подключено...

Как бы ни была сильна Власть судьбы жестокой, Ни гражданская война, Ни проклятий строки, Ни могучий ураган, Ни чума, ни голод, Ни десятки рваных ран, Ни директор школы Не способны разлучить Вовочку с Наташей. Лишь компьютер, может быть, Так же в жизни важен. Так же важен, как мечта Быть навеки рядом. Страсть подростков так чиста, Но прикован взглядом Вова к яростной игре...

Застолбил местечко в небе Между пышных облаков. Там ещё ни разу не был, Но лететь уже готов. Разноцветный, толстый шарик Рвётся в радостную высь. Солнца ласковый фонарик Мне сигналит: «Понеслись!» Я спешу навстречу свету. Подымаюсь выше крыш. Впереди, по всем приметам, Лишь безветренная тишь.

Море вынесло на берег Чьё-то матерное слово. Я ушам своим не верю. Сердце слушать не готово. Задержался на мгновенье Поглядеть на эту гадость. Восемь звуков оскорбленья, Как червяк, к песку прижались. Не нашлось беднягам места В безграничном водном мире. Ну и мне милее жесты И метафоры в сатире. Закопал я этот мусор...

Ослик – тоже паровозик. Только мелкий и не курит. Небольшой вагончик возит. Пусть упрям, но не халтурит. Тащит медленно, но к цели Груз и пару пассажиров. Тихо-тихо, еле-еле. По любой дороге мира. Не нужны перрон и рельсы И не ест на завтрак уголь. Не утащит много веса, Но не дороги услуги. Ослик – славный работяга...

Ночь прошла. Настало утро. Солнце радостным лучом, Словно кошек, гладит лужи И весёлый ручеёк. Юный йог читает сутры. Он не ведает о том, Что куда умней и лучше Текст лежит у самых ног. Сотни книг на свете мудрых. Но, буквально за углом, Ясный свет струится в души. Нужно выйти за порог. Лучик солнца – мальчик шустрый Чист, прекрасен, невесом...

Летний дождь – такая прелесть. Лучше чем жара и зной. На него опять надеюсь В этот душный выходной. Опалило солнце землю. Сушь снаружи и во мне. Небо слышит, но не внемлет. А желанье всё сильней. Я прошу блаженной влаги. Но в ответ лишь солнца свет. Золотистый, щедрый, яркий. А желанных ливней нет...

Не спится в час полночный мне. Я погружаюсь в бездну страсти. Есть лишь она. Вселенной нет. Я становлюсь всего лишь частью Её фантазии больной, Её желаний и порывов. Безумной, яркой, неземной Душой холодной, но красивой Связав мой разум, в плен взяла. Живу в тюрьме её сюжета. Любовь сегодняшняя зла – Творенье мёртвого поэта...

В голове гуляет ветер. Местность выбрал он не ту. Лёгок путь его и светел От ушей к большому рту. Нет ни рытвин, ни ухабов. Ограждений тоже нет. Есть красивый образ бабы, Пиво, вобла, туалет. Дальше всё кристально чисто. Ни желаний, ни идей. Лишь кружится ветер быстрый Мысли боком не задев.