Беляков

Не всегда то, что видишь оказывается тем, что видишь. В самолете они сели рядом со мной. То есть я у прохода, они ближе к окну. За эти билеты я заплатил дороже: они с пространством для ног, лететь все же ночью. Женщину я разглядел сразу: молодая, симпатичная, фигура хорошая. Если б не такие обстоятельства, я бы, может, и поболтал с ней о чем-то. Когда разговариваешь с красивой девушкой – полет идет ярче, приятней. Но ей было не до меня. Ее бутуз очень елозил. Она помогла ему снять курточку, тот остался в майке с яркой надписью...

Был у меня когда-то страстный роман, в юности. Во всем ее облике, тихом, но довольно низком голосе, чуть отрешенном взгляде, в ломких жестах – во всем это было что-то русалочье. Она всегда будто чуть ускользала насмешливо. Но главное – у той моей девушки были красивые, густые, темные волосы. Длинные, закрывали плечи. Немудрено, что я был ей просто заворожен. И мы гуляли, целовались, я строил даже робкие планы на будущее. А дальше случилось ужасное. Как-то она возникла с каре. То есть резко обрезала волосы...

Да, согласен, кладбище не лучшее место для знакомств. Но справедливости ради: наша встреча случилась за оградой. Я вышел от своих, просто курил, никуда не спешил. После кладбища не хочется тут же нестись в город, в метро, сами понимаете. Нужна пауза. Так, для себя. Тут он подошел, извинился, попросил сигарету. – Спешил ужасно, думал, опаздываю, сигарет не купил, – он усмехнулся. – А здесь выяснил, что похороны на час позже, ошибся. Ничего страшного, подожду. Базя меня часто ждал… когда был живой...

Так Вика сказала Алику, мужу. Она даже назвала его не обычным «Алик», а по паспорту – Альбертом. Это было сигналом: Вика ужасно сердита или на мужа обижена. Случилось это вечером, Алик пришел с работы, он был стажером в адвокатской компании, собирался посмотреть какой-то боевик… Но Вика пристала с расспросами, что там с его продвижением, он уже полгода стажером, не пора ли ему поговорить с начальством, на что Алик отмахнулся: «Устал, не хочу говорить, на суде торчал целый день». Вика обиделась, вообще...

Вот наша микрособачка. Ездила тут с нами на дачу. А на соседнем участке бегала такая же микрособачка той же породы чихуахуа. Их вообще полно развелось. Идешь по улице – сплошные чихи вокруг. И не просто в руках томных девушек, вроде игрушек – нет, вполне серьезные дяденьки с ними важно прогуливаются. Недавно я вдруг сообразил, что псовый «ландшафт» сильно изменился с времен моей юности. Тогда никаких чихуа мы не знали, тогда любили крупных собак. Причем, было это странно, учитывая жилищные условия...

Вышел утром из дома. Много дел впереди. Да, конечно, жара, но разве она меня остановит. Тем более, что среди прочего встреча с очень милой девушкой. Так что я даже оделся понарядней, весь в белом. Даже кеды на мне белые. Мужчина в белом должен производить впечатление, мне кажется. Если он, конечно, не толстый. Но я вроде не толстый… Да, тут на фото не я, сами знаете кто, все нынче смотрят футбол, но я точно не хуже был в тот прекрасный момент, хахаха. Ладно, отвлекся. Шагаю бодро к метро. Чувствую – левой ноге как-то не очень...

Зловещая. Кругами вокруг. Гудит и высматривает. А я в мягком кресле, я в жаркой истоме, не двигаюсь. Но муха садится на левую ногу. И вроде бы – чорт с ней, пусть сидит на ноге, жалко мне, что ли, но почему-то не хочется, чтобы муха сидела на моей левой ноге. И на правой тоже не хочется. Превозмогая себя, чуть шевелю ногой. Муха взлетает. Но ненадолго. Муха делает несколько стремительных виражей, опять садится на левую ногу. Причем, на то же самое место. Аэродром нашла, понимаешь. Они вообще гении навигации – эти пакостные насекомые...

Так, говорю, давай закурим. Мы бродили по Москве, любимое наше занятие с прошлого века, заходили иногда на чашечку кофе. И после чашечки надо точно закурить. «Ну давай», отвечает друг. Закуриваю, а друг стоит как дурак. А ты что, спрашиваю. «Лёх, я с осени уже не курю». Тут у меня выпадает сигарета и еще блокнот, в который я записываю авторучкой свои посты. Как это, говорю, не куришь? Здоровье, врачи сказали? «Нет, просто». И это крушение основ мироздания. Этот мой друг курит, наверно, лет с десяти...

Однажды в каком-то учреждении должен был я то ли просто расписаться в бумажках, то ли получить какую-то сумму и опять расписаться. Неважно. Важно, что совершалось это через окошко, весьма маленькое, чтобы увидеть, кто там сидит, надо было согнуться, а мне было лень. Здравствуйте, кричу я в окошко, вот паспорт! Мне отвечают глухо «здрасьте» и забирают мой паспорт. То есть я вижу одну только руку. Дальше увидел вторую, когда надо было уже расписаться: одна рука держала бумажку, вторая показывала ноготком, где ставить мою закорючку...

А где-то на далеких антресолях он лежит до сих пор – мой чемодан, жесткий и черный, изнутри заклеенный фотографиями из журналов. Мой пионерский чемодан. До сих пор хорошо помню, как мы с мамой его собирали в пионерлагерь. Многоне требовалось, носки вот сюда, рубашку клетчатую для танцев в клубе вот сюда… Обязательно надо было положить что-то от комаров, они терзали по ночам наши юные тела. Проверенным средством был одеколон «Гвоздика». Его противный запах стоял во всех палатах, ну еще помноженный на средство «Тайга» и бальзам «Звездочка»...

Нет, я люблю всякие кафе-рестораны. И мне не жалко денег на хорошую еду. И на чаевые хорошим официантам не жалко. Но есть одна проблема – вода. Вот просто бутылочка, понимаешь, воды. Ноль двадцать пять литра. Почему, блин, она стоит триста рублей? Эта задрипанная бутылочка. С чего она стоит как целый салат или две трети супа том ям или половина щучьей котлеты? И мне по фигу, что она называется сан бенедетто или сан пеллегрино. Никто не отличит ее от архыза или нарзана. Представьте только водного...

Был случай год назад на перроне Белорусского вокзала. Собирался я тогда в город Смоленск, перед заходом в вагон проверка билетов и документов. Впереди меня женщина, ну просто женщина. Дает проводнице свой алый паспорт. Та смотрит в него и чуть хмурится: «Это ж не вы!» «Как не я? – возмущается женщина. – Это я, присмотритесь!» Проводница – то на лицо женщины, то в паспорт на фото. «Нет, вроде похожи… Но как-то не очень…» И тут я смотрю тоже на лицо этой женщины. И мне все становится ясно. Она сделала губы...