я ваще-то писатель

—Что с ним сделали эти двое? —Какие двое? Серафим Сергеевич тут же пожалел, что задал свойственный его ученой натуре уточняющий вопрос. В глазах Владимира Владимировича Синицы свирепело пламя, а воздух в столовой и до прихода полковника начинал отчетливо пахнуть керосином. —Какие двое?! Ты что, идиот, Сергеич? — Полковник схватил ведущего научного сотрудника за воротник и ткань в руках война безвольно захрустела, — Или ты меня за дурака держишь? —Владимир Владимирович, ну как можно, я же сердечник, — Взмолился Серафим Cергеевич, привычно не ощущая под ногами твердой почвы. Полковник отпустил ученого,...

Этот рассказ о том, как за нерушимыми стенами убеждений появляются пространства для их переосмысления

Я долго не писал и когда я долго не пишу — это обычно связано с тем, что я счастлив. Это болезненные, нервные, режущие изнутри моменты хочется вылить на бумагу, чтобы хоть как-то от них избавиться. Но счастливые, «ясные дни» оставляешь себе. Их достаточно. Господи, как легко бы я все променял на то, чтобы иметь только такие дни. Но они кончились. Мы кончились, я и Она. И теперь настало время об этом написать. Я начну сначала, наверное. Даже не знаю, когда больнее возвращаться — в сладкий поцелуй начала этой истории или открытой ране ее завершения. Но мне придется пройти весь этот путь заново, чтобы найти эту трещину на виниловой пластинке моей жизни и понять, что пошло нет так...

Майк сказал завести дневник, и похоже это первая глупая вещь, которую он сказал мне. Справедливости ради, я видел его всего один раз, на встрече Анонимных Алкоголиков. Черт, а мне можно называть его по имени, если клуб анонимный? Наверное, я забегаю вперед, так что начну сначала, дорогой дневник. Пару дней назад я прибирался дома, как вдруг раздался звонок в дверь. Мне не нужно было смотреть в глазок, чтобы узнать кто был у меня на пороге — с той стороны несло смертью за милю. —Это ты, Антонио? Я думал, у меня пару деньков отпуска, —сказал я, приложив голову к двери. Я знал, что все равно открою ее...

Я вышел на привокзальную площадь Новосибирска в девять утра и когда Тома не взяла трубку я почувствовал смесь противоречивых ощущений — как будто я одновременно слишком подготовился к этому путешествию, и как будто я не подготовился к нему совсем. Мы договорились, что Томе нет смысла меня встречать, ведь это утро субботы и я могу просто заказать такси. Я вспомнил что, когда приезжал в прошлый раз Тома повела меня в кофейню неподалеку и купила мне кофе и кокосовый эклер, который она считала лучшим в городе. Я не очень разбираюсь в эклерах и еще меньше в Новосибирске, но мои отношения с этим городом нельзя назвать простыми...

—Только весь день не сиди за компом, хорошо? Вставай хоть иногда, — Марина натянула перчатки, но тут же сняла одну, увидев в зеркале прихожей только ей видимое несовершенство прически. —Да сегодня все равно не получится уйти с головой в работу, ты же знаешь, — Андрей добавил к своим словам усмешку, вспомнив, что не только у него проблемы. —Заяц, это просто день, — Марина взяла Андрей за плечи и посмотрела ему в глаза, — Знаешь что? Давай после работы посмотрим этот дурацкий фильм, на котором я всегда засыпаю? Я постараюсь не засыпать. —Я начинаю думать, что я тебе действительно нравлюсь, — Андрей рассмеялся по-настоящему и обнял жену...

—Это че такое? — спросил моряк, показывая на банку, стоящую на верхней полке в углу тату-салона. —На кругосветку коплю, — отвечает Ваня, не отвлекаясь от инструментов, — че бить-то будем, дядя? Дядя грузно кладет руку на стол и поворачивает к Ване предплечье с грубым рисунком якоря. —Можешь дорисовать, чтобы якорь в земле лежал? Да поглубже. —Ну, это подороже будет, чем новый рисунок, — Ваня садится напротив и начинает обрабатывать руку, — а зачем в земле-то? —Чтобы напоминание было, — усмехнулся моряк, — чтобы не унесло снова. —А что, часто уносило? — Ваня прикрывает интерес сарказмом, — Далеко?...

Солнце поднималось над безмятежным океаном, что лениво толкал плавучую лабораторию «Аврора Бореалис» к побережью Лос-Анджелеса. Обманщик и златоуст, Джонатан Бенджамин Джонсон всеми силами держал дверь в рубку закрытой и силы его покидали. — Доброе утро, Чарльз! — Привет, Джон Бен! — На лице у Чарли растянулась белозубая улыбка и он протянул ассистенту свою широченную ладонь. Джонатану не нравилась такая фамильярность, но опыт говорил ему, что это хороший знак, когда вышестоящий ученый относится к нему как к старому другу. Значит по его голове стало чуть легче пройтись. — Большой день сегодня,...

—Я что-то нажала и все наладилось, — весело сказала Светка, когда Олег залетел в квартиру. Шарф на его шее был перекручен, душил и кололся. Пытаясь отдышаться, Олег скинул ботинки и прошел в кабинет. Действительно, все работало. Все еще тяжело дыша, Олег ослабил шарф и непонимающе посмотрел на Светку. —Слушай, ну я перепугалась. Думала все коту под хвост. А ты же рукастый, и близко живешь. Олег жил не то, чтобы очень близко. В Светку Олег влюбился на первом курсе, в клубе. Светка хорошо танцевала, а он сидел на диване и смотрел. Это было пять лет назад. —Олежа, слушай, мне уже идти пора. Спасибо, что пришел...

—Да иди ты к черту, Зинка! Семь лет назад друзья Сергея Петровича Кабины и не подумали бы, что он может быть так груб. Но все друзья Сергея Петровича погибли в кораблекрушении вдали от берегов Ялты, пока Сергей Петрович ругался с кассиром. Дима, школьный друг Сергея Петровича, всегда шутил, чтобы скрыть печаль в глубине своих голубых глаз. Дима часто звонил Сергею Петровичу и звал его и его друзей на отдых — то на шашлыки, то на страйкбол, то к морю. Казан, студенческий друг Сергея Петровича, идею про море поддержал как только представил знойных ялтинских красавиц, которых он несомненно бы охмурил на зависть Сергею Петровичу и его друзьям...

—Ты нормальный? Где ты шлялся? – Марина стоит в коридоре, сонная и красивая. —Да я рыжик менял… Значит, сначала я пошёл в соседний ларёк «Глория». За прилавком стояла Рубина, что ничего хорошего не предвещало. —К чорту ходи, чорт, я щас брата позову! – Начала она, как только увидела меня из-за огромной банки с леденцами. —Рубина, родная, разменяй рыжик, пожалуйста! – Я снял с головы кепку и стал просительно жать ее в руках. —Какой рыжик, чорт пэдальный, а ну пашел отсюда, щас брата позову. У Рубины есть два брата и с одним из них мы пару раз щёлкали водочку в гараже, так что я особо не дрейфил...

Мадрид полыхает огнем. —Вот таким я его, почему-то, всегда себе и представлял, — говорит Динк. —В огне? —Да нет, красным. Ну с детства, как услышал про Мадрид, подумал, что он красный. Сверху пронесся полицейский вертолет. Повсюду выли сирены. С холма за стадионом Сантьяго Бернабеу было слышно, как бьются стекла витрин. То, что началось как хулиганство, теперь превращалось в революцию. Тоттенхэм раскатал Реал 3:0 в финале Кубка УЕФА. —Пойдем, Чарли, — Динк встал с травы и поднял мяч финтом Линекера Младшего. Пижон херов. Нам нужно было спуститься вниз до авениды Сарагосы, повернуть на право...