Отчаянная Домохозяйка

– Лена, доброе утро! Расскажи мне подробно, что у тебя запланировано на сегодня. Елена взглянула на телефон – ровно восемь утра. Как всегда. Галина Ивановна звонила каждый день в одно и то же время уже полтора месяца. – Доброе утро, Галина Ивановна. Сейчас собираюсь на работу, потом... – Во сколько выходишь из дома? Во сколько будешь на работе? Что на обед? Во сколько домой? Мне нужно точно понимать твой распорядок. Елена прижала телефон к уху и закрыла глаза. Андрей уже ушел – у него сегодня рейс в область...

— Лена, у меня есть прекрасная новость! — Валентина Петровна врывается в квартиру без звонка, размахивая ключами, которые Андрей дал ей "на всякий случай" еще полтора года назад. — Здравствуйте, Валентина Петровна. — Елена поворачивается от плиты, где готовит ужин. — А новость какая? — Я переезжаю к вам! — свекровь ставит на пол спортивную сумку. — Аренда закончилась, хозяйка решила продавать. Так что теперь мы будем жить одной семьей. Елена чувствует, как что-то холодное сжимается в животе. — Как это...

– Дима, ты что здесь такое устроил? – Анна остановилась в дверях прихожей и уставилась на горы коробок в гостиной. – Я ничего не устраивал! – Дмитрий медленно снял куртку, глядя на завалы картонных упаковок разных размеров. – Это точно не моя работа. – Тогда кто? В квартиру никто не врывался, замок целый. Анна прошла дальше и остановилась посреди гостиной. Коробки стояли аккуратными стопками от пола почти до потолка. Между ними оставались узкие проходы, а диван был полностью заблокирован. – Мама! – внезапно осенило Дмитрия...

– Ну что, твоя сестричка опять не забрала детей? – Ольга глянула на часы на кухне. Половина одиннадцатого вечера. – Светка сказала, что задержится на работе. Клиент какой-то важный приехал, – Дмитрий даже не поднял глаз от телефона. – Завтра заберет пораньше. – Дима, завтра она тоже найдет отговорку. Как и позавчера. И на прошлой неделе. Артем и Кира уже спали на диване в гостиной. Десятилетний мальчишка обнимал семилетнюю сестру, они даже во сне не отпускали друг друга. Ольга тихонько накрыла их пледом...

— Сделай потише, — сказала Ирина, не оборачиваясь. Она стояла у раковины, счищая пригоревшую гречку со дна кастрюли. Ногтем. Жесткая губка давно превратилась в сальную тряпку — свекровь любила вытирать ею стол, хотя Ирина покупала для стола специальные салфетки. Салфетки лежали в упаковке, нетронутые, «на праздник», а губка впитывала жир, крошки и сладкие липкие пятна от чая. Телевизор за спиной продолжал бубнить. Какое-то ток-шоу, где все кричали одновременно, перебивая ведущего. — Тамара Павловна, — Ирина повысила голос, но старалась, чтобы он звучал ровно...

– Лен, а они опять все приедут к нам? – Дмитрий застыл в дверях кухни, держа в руках телефон. Елена обернулась от плиты, где жарила котлеты на ужин. По лицу мужа она поняла, что сейчас услышит что-то неприятное. – Кто приедет? – Мама звонила. На Новый год к нам едут Игорь с Наташей и Катей, тетя Роза, её сын Саша. Семь человек получается. Елена выключила газ и повернулась к мужу. За пять лет семейной жизни эта сцена повторялась каждый праздник с тошнотворной регулярностью. – И пусть приезжают. Но готовить для всех больше не буду...

— Не туда ставишь. Ну кто так стаканы сушит? Разводы же будут. Дай сюда. Полотенце вырвали из рук. Резко, по-хозяйски. Татьяна даже пальцы разжать не успела, как вафельная ткань, жесткая, застиранная до дыр, уже была в руках золовки. Галина Петровна, грузная, в своем неизменном цветастом халате, который пах жареным луком и дешевым кондиционером для белья, энергично натирала стекло. Татьяна стояла посреди собственной кухни, прижимая к груди пакет с кефиром, и чувствовала, как немеют ноги. Она только вошла...

— И не надейся, что я тебе дверь с первого раза открою! Звони, звони, у нас звонок крепкий, советский, не то что твои нервы! Елена убрала палец с кнопки звонка и глубоко вздохнула. За дверью посшаркали тапочки, лязгнул один замок, потом второй, затем цепочка. Всё это напоминало процедуру разгерметизации шлюза на подводной лодке, только вместо океанской воды за дверью плескался затхлый запах корвалола, жареного лука и старой пыли. Дверь приоткрылась на щель. В проеме возник глаз Анны Петровны — блеклый, водянистый, но сканирующий пространство с цепкостью таможенного рентгена...

– Мама будет жить с нами. Навсегда. Елена замерла посреди коридора, держа в руках пакеты с продуктами. За спиной мужа виднелись два больших чемодана и невысокая женщина в темно-синем пальто. – Как это навсегда? – голос звучал странно даже для неё самой. – Её квартиру затопили соседи. Ремонт займет месяцы. А может, и больше, – Дмитрий избегал её взгляда. – Галина Петровна, проходите, снимайте пальто. Свекровь молча кивнула и направилась в гостиную, оглядывая все с выражением человека, который оценивает территорию перед захватом...

— Стой, куда прёшь в обуви? Я только полы намыла! — рявкнула бы Ольга, если бы дома кто-то был. Но в прихожей стояла та гулкая, ватная тишина, какая бывает только в пустых квартирах в семь утра. Она привалилась плечом к косяку, чувствуя, как гудит поясница. Смена выдалась адовая. В третью палату привезли инсультника, грузного дядьку, который всю ночь пытался выдрать катетер и орал матом на санитарок. Ольга его ворочала, меняла белье, уговаривала, а теперь правое плечо ныло так, будто туда вбили ржавый гвоздь...

– Виктор, а может твоя сестра хотя бы раз приготовит ужин? Или хлеб купит? – Анна с силой опустила сумку с продуктами на кухонный стол. Виктор поднял взгляд от телефона. – Что случилось? – Ничего не случилось. Просто третий месяц я кормлю взрослого человека, а она даже спасибо толком не говорит. – Лена между работами сейчас, ты же понимаешь. Денег у неё нет. – А на такси деньги есть? Вчера видела, как она уезжала. Виктор пожал плечами. – Наверное, на собеседование ездила. Что ты к ней придираешься? Анна начала выкладывать продукты из сумки...

— Ключи от нашей квартиры верните, завтра меняю замки! — голос невестки звенел не от истерики, а от того холодного, режущего металла, который бывает в голосе человека, принявшего окончательное решение. Татьяна Андреевна замерла. Рука, которой она только что собиралась поправить съехавший набок берет, безвольно опустилась. В прихожей повисла тишина — густая, липкая, пахнущая чужим освежителем воздуха «Морской бриз» и жареным луком. Этот запах лука, который она сама же и принесла, надеясь угостить молодых домашними котлетами, теперь казался неуместным, почти оскорбительным...