Балаково-24

Я просыпаюсь от назойливого звука будильника. Протягиваю руку и нащупываю телефон на тумбочке. Экран ярко светится, показывая кучу непрочитанных сообщений и уведомлений. С тяжелым вздохом я сажусь на край кровати, пытаясь собраться с мыслями. — Доброе утро, Макс, — раздается голос из кухни. Это моя жена, Аня. Мы женаты уже десять лет, и она всегда встает раньше меня. — Привет, — отвечаю я, заходя на кухню. Она готовит кофе, не отрывая глаз от планшета. — Ты видел последние новости? — спрашивает она, быстро пролистывая ленту...

Максим нехотя уходил на работу. В голове его кружились плохие мысли. Вдруг с отцом что-нибудь произойдёт, пока его, Максима не будет дома. Еще и командировка приближается. Оставить папу не на кого. Все заняты, да и как-то неудобно просить чужих людей. В обеденный перерыв ему на глаза попалось объявление с номером медсестры. Молодой человек решил позвонить ей. – Хорошо, я приду, – пообещала женщина и положила трубку. Уже вечером она ждала Максима у входной двери его дома. Это была худенькая с серыми глазами и курносым носом девушка лет двадцати семи...

Я стоял у окна, наблюдая, как дождь барабанит по стеклу. Вика всегда любила дождливые вечера, но в последнее время она стала отстраненной. Я чувствовал, как между нами растет невидимая стена. — Сергей, я ухожу на йогу, — сказала она, входя в комнату. — В такую погоду? — удивился я. — Да, это меня успокаивает, — ответила она, избегая моего взгляда. Йога... Раньше она никогда не интересовалась этим. Что-то было не так. Я решил не задавать лишних вопросов, но внутреннее беспокойство не покидало меня...

Яков Петрович прожил долгую и насыщенную жизнь. После выхода на пенсию он увлёкся садоводством и чтением классической литературы. Его жена, Мария, была рядом на протяжении сорока пяти лет, и их дом всегда наполнялся смехом и теплом. Но после её внезапного ухода мир для него потускнел. Однажды вечером к нему зашёл его сын, Алексей. — Папа, у меня есть для тебя кое-что, — сказал он, держа в руках небольшое устройство, похожее на планшет. — Что это, Лёша? — с любопытством спросил Яков Петрович. — Это новая технология...

Надежда уже сбилась с ног, ища нужную электричку. Здесь на вокзале их очень много стояло. Два десятка путей, много народа, сумок, чемоданов… У Нади даже голова закружилась. Если бы она знала эту станцию достаточно хорошо, а она абсолютно ничего не знала. В городке жила тетя молодой Нади. Надо было проведать ее на выходных. Всё-таки болезнь у Ирины Викторовны длилась целых два года, а родственников, кроме нее, Нади, у тетки больше не осталось. Неожиданно взгляд девушки упал на идущую мимо одного поезда семью...

Лера с трудом выдавила улыбку, заходя в квартиру. Как только дверь за ней закрылась, её лицо вновь приняло уставший и хмурый вид. Сняв с запястья браслет, она бросила его на тумбочку, где уже лежали два других. Усевшись на диван, Лера прикрыла глаза, пытаясь хоть на минуту перевести дух. После короткого отдыха она всё же направилась на кухню, где уже был её сын. — Привет, мам! — весело крикнул Олег, не отрываясь от планшета. — Привет, Олежек, — с улыбкой ответила Лера, пытаясь скрыть своё истинное состояние...

Одно обыкновенное утро в хирургическом отделении могло бы ничем не отличаться от других. Но в этот раз к нам поступил мужчина, которого сняли с рейса из Парижа. Ему было около 70, и по виду он был не самым здоровым человеком — кожа желтоватая, глаза потухшие. При осмотре стало ясно: дело плохо. Печень увеличена, как камень, множество метастазов, рак желудка в последней стадии. Онкологи даже не взялись — слишком поздно. Его звали Виктор Петрович. На вопрос, почему так долго тянул с лечением, он лишь тяжело вздохнул: – "Я знал, что болен...

– Оксан, ну помолчи уже, – попросила коллегу Ира. – Целыми днями только и можешь, что языком болтать. Та сделала вид, будто не слышит, и продолжила: – Нет, девочки, об этой парочке гудит весь офис. Все знают про наших Юрку и Дашку, так почему я должна молчать? Ира снова вмешалась в разговор: – Хотя бы потому, что мы на работе! Это личное дело каждого, с кем и как ему заводить роман. – Хм… А как же репутация офиса? Как же наше достойное лицо? – громко возмутилась Оксана. – Я бы на твоём месте заткнулась, – более грубым тоном ответила ей коллега и отвернулась к компьютеру...

Лена весь день ходила подавленной. Ведь с утра так надеялась устроиться на эту работу, а ее снова не приняли. Куда еще она могла податься, как не горничной после недавно оконченного колледжа… Объявление о трудоустройстве она искала неделю. Встала очень рано, надела свой лучший костюм, а их у Лены было всего два, и отправилась в двухэтажный дом престижного района её города. Девушку встретила высокая полноватая женщина и резко сказала, что она сама только что пришла работать сюда. Ничего не ответив, Лена развернулась и ушла быстрыми шагами...

Екатерина Васильевна всегда была женщиной строгой и рассудительной. Её окружение знало её как человека практичного и бережливого, даже слишком. Если кто-то из знакомых обращался за помощью — будь то материальной или моральной — она взвешивала, что это даст ей взамен. Многие называли её скупой, но за спиной, потому что напрямую никто не смел осуждать. У неё была своя философия: "Жизнь — это борьба за ресурсы, и тот, кто не копит, проигрывает." В молодости она упорно работала бухгалтером, откладывая каждый рубль...

– Опять застряла! – проворчала Снежана, выходя из своего новенького авто. Женщина недавно его приобрела. Подруги с завистью говорили: – Меняешь машины, как перчатки! – И что с того? – в ответ им смеялась Снежана. – Главное, что не мужиков так меняю. Приятельницы хохотали. Снежана казалась им серьёзной леди, которая умеет добиваться своего. Такая уж точно не станет встречаться с каким-нибудь альфонсом или обычным лодырем. Всем казалось со стороны, что Снежана живет припеваючи, сама для себя. Ездит летом по всяким курортам, покупает себе шмотки, балуется золотишком...

Маша третий год подряд жила с сыном одна. Перебивалась случайными заработками. Работу в городе трудно было найти. Бывший муж не хотел платить даже алименты. Задолженность у него, конечно, росла, однако от этого Маше и ее маленькому Ярику не было «ни холодно, ни жарко». Мужчина находил кучу оправданий, лишь бы не отдавать деньги для ребёнка. Не было у Гены никакой совести. Какая там совесть, если он и женщин менял, как перчатки. Со всеми без разбора встречался. Вот Маша и решила его бросить, да пятилетнего Ярослава спасти...