403 подписчика
Капитолоцен
Важнейшей частью данной работы является название. Повторюсь, в книге собраны беседы на разные темы, но вот главная тема одна. Она заключается в анализе капитализма как философского явления, как своего рода операционной системы. Капитализм - далеко не только экономическое, но и цивилизационное, и культурное явление. Некоторые постмодернистские авторы называют его «капиталоценом»[1](способ понимания капитализма как географически связанной и исторически структурированной системы) по аналогии с «плейстоценом» (неформальное обозначение ледникового периода), «голоценом» (межледниковый период) и т.д.
«Капиталоцен» -- это специфическая форма бытия. Это бытие внутри капитала, бытие с капиталом, бытие по законам капитализма. Соответственно, парадигма капитализма или капитализм как парадигма -- это тезис. И для того, чтобы понять, что мы имеем дело с тезисом, нам надо от этого тезиса отстраниться, занять критическую дистанцию, иначе мы никогда не поймем, что речь идет о какой-то парадигме.
Обратите внимание, что за все тридцать три года существования новой России слово «капитализм» вообще не упоминалось. До какого-то момента сопряженного с ним термина «либерализм» тоже не было. Потом его стали использовать как пейоративную (уничижительную) категорию по отношению к политической оппозиции. И вот тут «либерализм» ворвался в нашу жизнь, хотя его тоже долгое время прятали. А вот на термин «капитализм» до сих пор наложено «табу». Почему? Если мы что-то называем каким-то именем, то мы занимаем по отношению к названному, обозначенному явлению некоторую дистанцию. Называние предполагает дистанцию. В этом смысл имени. Как только мы что-то назвали, мы уже превратили это в объект (ob-jectum), поставили его перед собой. Без такой дистанции мы как бы «растворены» в том или ином явлении.
Почему животные и камни не знают языка? Потому что они не знают дистанции. Мартин Хайдеггер (немецкий философ-экзистенциалист и феноменолог. Наиболее известная работа «Бытие и время») говорил, что звери живут в открытости, а человек уходит во внутренний мир, уходит в свою собственную интериорность. И так возникает то пространство, которое заполняется Логосом или именем[2]. Так устанавливается дистанция. Если мы назвали капитализм «капитализмом», мы заняли дистанцию по отношению к нему. Мы превратили капитализм в объект нашего рассмотрения, мы его экстериоризировали (перевели во внешний план). Следовательно, мы сами удалились в себя, ушли от той матрицы капитализма, которую мы обсуждаем.
Итак, первый и важный вывод: термин «капитализм» сам по себе является антикапиталистическим, поскольку, если говорить, что капитализм есть «капитализм», сразу возникает идея о том, что, возможно, есть и «не-капитализм»? Особенно революционным этот термин становится тогда, когда капитализм тотален, образует своего рода Матрицу, чье существование само по себе должно быть с необходимостью скрыто, чтобы Матрица была максимально эффективной и доминирующей.
У раннего Маркса в «Экономико-философских рукописях»[3] встречается очень интересная идея о различии между формальной доминацией капитала и тотальной доминацией капитала[4]. Формальная доминация капитала происходит тогда, когда существует рабочий класс, осознающий себя классом, отдельно стоящим от капиталистов и, соответственно, подчиненным ему, но все-таки обладающим определенной исторической субъектностью. Доминация капитала есть подчинение пролетариата капитализму, но еще не полное поглощение его капитализмом.
И вот ранний Маркс говорит, что, может быть, наступит такая эпоха, когда доминация капитала будет не формальной (класс на класс), а тотальной, когда пролетариат просто растворится в капитализме. Так оно и произошло. Сегодня пролетариата нет, а капитализм есть, т.е. пролетариат абсорбирован капитализмом. И поэтому слово «капитализм» больше не произносится. В эпоху формальной доминации капитала он произносился, а при тотальной доминации капитала все забыли, что капитал как некое явление есть. И, соответственно, все забыли, что может быть «не-капитал» или «антикапитал».
3 минуты
4 мая 2023