За внешней простотой слов старца Павла Груздева неизменно открывалась поразительная глубина, способная перевернуть сознание.
Один случай особенно ярко подчеркивает его прозорливость и проницательность.
Уж что Бог послал
В первую неделю Великого поста к отцу Павлу приехала игуменья, которую он глубоко почитал. Вопреки строжайшему посту, он радушно усадил её за стол со студнем и мясом, приговаривая:
«Матушка, давай хоть по восемь-то капель. Уж что Бог послал».
Три часа дня, пятница, а они вкушают скоромное, и на все недоумения батюшка с улыбкой повторяет:
«Уж что Бог послал».
Когда игуменья уезжала, он вновь напутствовал её теми же словами. Лишь по прибытии в обитель она осознала их пророческий смысл: в монастыре сгорел курятник и пилорама, а монастырский грузовик сорвался с моста на главную железнодорожную магистраль страны, что повлекло огромные штрафы. В отчаянии она позвонила старцу:
«Батюшка, у нас несчастье!».
И в ответ услышала спокойное:
«Что уж Бог послал».
Его прозорливость спасала многих от роковых ошибок, но чаще его «странные» на первый взгляд поступки служили для вразумления. Язык юродства Христа ради требует от человека духовного усилия, и лишь тот, кто был готов с верой принять слово старца, обретал понимание и получал наставление.
Благодарность
Всей его жизни сопутствовали поразительные любовь и доброта. Он стремился помочь каждому — и в лагерной зоне, и на приходе, не отвергая никого и не держа зла даже на своих мучителей. Перенеся немыслимые испытания, отец Павел не ожесточился сердцем. Он вспоминал:
«Вышел из лагеря, снял шапку, перекрестился и говорю: “Спасибо, дорогие мои, что вы меня столько лет кормили и поили”».
Эта живая, всепрощающая любовь и несокрушимая вера родились в тяжелейшей школе жизни, которая научила его глубочайшему состраданию. Батюшка рассказывал об ужасах лагерных бараков, откуда каждое утро выносили тела умерших. Получив пропуск за пределы зоны, он рискуя собой поддерживал заключенных.
«Слава Богу, в тот год урожай был на грибы, — делился он с чадами. — Упер у одного ведро соли, вырыл в лесу яму, обмазал глиной, обжег — получилась бочка. Насолил грибов, а зимой топориком отколю и в барак отнесу».
Три раза плакал
Отец Павел признавался, что в жизни плакал лишь трижды. Первый раз — когда в лагере протянул хлеб изможденной девушке, а она отстранилась со словами:
«Я честь за хлеб не продаю». «Я побежал и заревел, — говорил он, — какая бывает чистота и высота!».
Второй раз слёзы навернулись, когда в голодную пору он, уже отчаявшись, побрёл в заснеженный лес и увидел чудо: под еловыми лапами, напрочь свободными от снега, росла целая поляна грибов — явная милость Божия.
Третий раз он плакал уже после открытия Троице-Сергиевой Лавры. Глядя на монахов у мощей преподобного Сергия, он мучился сомнением:
«Неужто они настоящие, а не чекисты, и меня не заложат?».
Не выдержав, он подошел к одному иноку, коснулся его и с трепетом спросил:
«Ты настоящий или нет?».
Священство
Духовные чада старца свидетельствуют: за всеми его шутками и прибаутками таился глубочайший смысл. Любая его строгость или резкость преследовала одну цель — спасти душу человека, открыть ему евангельскую истину. Отец Павел обладал таким даром любви, что даже короткое общение с ним привязывало человека навсегда. От него исходило такое тепло, что к нему хотелось возвращаться вновь и вновь — эти дары были заслужены им исповедническим подвигом.
Своё служение Богу и людям отец Павел выразил в чеканной формуле:
«Не народ слуга священнику, а священник — слуга народу».
Он искренне сокрушался о состоянии современного духовенства:
«Попов сегодня как клопов, а вот батюшек-то мало».
Многие и сегодня не способны постичь его духовной высоты, которую он по смирению скрывал под маской юродства. Он учился у дореволюционных монахов — людей несгибаемой веры и строгого благочестия. Будучи таким же, он сознательно ел мясо на людях в пост или употреблял крепкое слово, если того требовало дело. Но за всем этим внешним скрывались необыкновенная душевная чистота и истинная любовь.
Его богатая натура проявлялась и в любви к поэзии — на любой случай у него была припасена притча в стихах, а если не было, он тут же сочинял сам. Но главным его делом была молитва. «На службе он стоял словно духовный столп, — вспоминают очевидцы. — Этот маленький ростом человек молился как гигант, и все присутствующие словно на крыльях возносились вместе с ним». Совершив таинство, он мог запросто обратиться к Господу у престола: «Господи, помоги там Сережке, что-то с семьей…». Он поминал всех по памяти, вступая в живой диалог с Небесным Отцом.
И по сей день живая память об отце Павле передается из уст в уста. Люди помнят батюшку, на его могиле постоянно служатся панихиды и никогда не бывает пусто.
Светлая память архимандриту Павлу!
Слава Богу за всё!