Владимир Иванович Ступак
Мне изредка вспоминается эта история, и грустная и чуть-чуть вызывающая улыбку, как и вся наша жизнь. Для меня это был эпизод из многих, кому то была трагедия. Но, надеюсь, со временем, из трагедии она тоже стала просто эпизодом и в дальнейшем у её участников всё сложилось хорошо.
Летний субботний день, ближе к вечеру, в квартиру позвонили. Гостей мы с женой не ждали, просто так тоже вряд ли кто придёт, а о неприятностях командиру полка могут сообщить и по телефону. Открываю дверь, стоит женщина лет сорока со строгим выражением лица.
- Владимир Иванович?
- Слушаю вас.
- Я мама лейтенанта Б., мне нужно с вами поговорить.
- Проходите, пожалуйста.
Женщина, заметно волнуясь, продолжила свой монолог.
- Я намерена жаловаться на вас вашему руководству, а так же обратиться в газету «Красная звезда» с жалобой на вашу вопиющую предвзятость к моему сыну.
Вот те раз, но я уже начал догадываться с чем она пришла, попросил присесть, успокоиться и немного подождать. Объяснил, что мы поговорим чуть позже, а пока я приглашу прямо сейчас непосредственных командиров её сына для разговора с ней. Пусть она задаст им любые интересующие вопросы, а потом, если что останется непонятным, уже обсудим и со мной.
Тут же позвонил командиру и заместителю командира эскадрильи, в которой служил лейтенант Б, объяснил, зачем они нужны командиру полка у него дома, чему они ну очень удивились.
Поскольку мы почти все проживали компактно, через пять-семь минут оба приглашённые уже звонили в дверь, жена ещё пошутила, что сегодня у нас день открытых дверей и подала всем троим чай. Я не стал вмешиваться в беседу, мои подчиненные оба опытные и разумные командиры, справятся с ситуацией и без моей помощи.
Ну а теперь конкретнее. В конце прошлого года в полк прибыло пополнение из выпускников одного славного училища лётчиков в количестве четырёх человек. Событие не такое и выдающееся, практически каждый год приходят молодые лётчики и опыт их ввода в строй у нас был хороший. Но был маленький нюанс, они выпускались на МиГ-21, а их нужно было переучить на Як-28. Но и такой опыт у нас уже был. Два года назад пришли восемь выпускников с МиГ-21-х, которых мы впервые переучивали в полку, но в общем, справились. Правда, с одним из молодых лётчиков возникли проблемы. Как я уже упомянул, опыта переучивания выпускников училища у нас не было, какое количество вывозных полётов забивать в план до выпуска самостоятельно на боевом, мы не представляли. Например, я прибыл в полк тоже с МиГ-21 и после трёхгодичного перерыва на учебу в академии попросил четыре полёта, чего мне вполне хватило. На методическом совете полка молодым лётчикам решили дать по двадцать полётов, получилось нормально, вылетали уверенно. А о некоторых выдающихся командиры звеньев говорили, можно уже было выпускать после пяти-семи полётов. Но у лейтенанта Г. после двадцати полётов никак не получалась уверенная посадка. Добавили ещё десять полётов. Снова сомнения. Ещё десять, ну нет уверенности. Докладываю командующему, что слабоват, надо списывать на двойное управление. Конечно, наслушался в ответ. Страна столько денег затратила, в училище сумели научить, а вы бестолочи готового лётчика переучить на утюг не можете, учите. Добавили ещё полётов и выпустили на боевом месяца на полтора позже остальных лётчиков. Начал летать, планировали с ним опытных штурманов, вот уж кому не позавидуешь. Штурман то помочь может только командами, да отсутствием дрожи в голосе. Но устойчивости в полётах не было. Несколько раз всё хорошо, а иногда так приложит самолёт, в общем, не давал расслабиться. Тем не менее, уже наступил октябрь, все молодые, за исключением Г., сдали на третий класс, а Г. продолжал неспешное продвижение по программе. Вот и седьмого октября у него был спланирован полёт в зону по приборам под шторкой с командиром аэ Шеманаевым П.П. Я уже выполнил один полёт в начале лётной смены и решил подняться на КДП к руководителю полётов. Погода хорошая, воздушная обстановка простая, но как мгновенно всё может поменяться. На посадку заходила спарка, мягко приземлилась и тут в эфире раздался тревожный голос помощника руководителя полётов.
- Ручку нейтрально, ручку нейтрально, убираются подкрыльевые стойки.
Через несколько секунд выпустился тормозной парашют, самолёт просел и передняя часть фюзеляжа упала на бетонку. Из-под фюзеляжа вырвался сноп искр и тут же из самолёта вылетело катапультное кресло и упало на полосу вместе с лётчиком. Катапульта сработала от трения пиропатрона о бетон, а спасательный парашют и не должен был выпуститься, слишком мала высота подброса кресла на данном типе катапульты. Очень тяжело описывать эту картину, как на твоих глазах погиб прекрасный человек, отличный лётчик, любимец женщин и подчиненных Павел Шеманаев. В результате расследования катастрофы выяснилось. После выполнения задания в зоне под шторкой и уже на посадочном курсе инструктор прибрал обороты одного двигателя для отработки имитации захода на посадку и посадки с одним неработающим двигателем. Простейшая вводная, выдерживай обороты оставшегося двигателя на 4-5% больше и всё. Но для Г. это стало слишком сложно. Шасси он выпустил на повышенной скорости. На замечание инструктора, - посмотри, какая у тебя скорость, - он, вместо того, чтобы чуть прибрать обороты и установить необходимую скорость, шасси убрал. На реплику инструктора, - ну зачем ты шасси убрал, скорость уже 450, - шасси выпустил снова и тут же зачем-то кран выпуска поставил нейтрально. При этом шасси сошли с замков убранного положения, но не встали и не зафиксировались в выпущенном, т.к. слишком быстро кран был установлен нейтрально. Кстати, через несколько дней в рамках расследования лётного происшествия я проводил на такой же спарке лётный эксперимент для проверки наших предположений по действиям молодого лётчика, приведших к катастрофе. Они подтвердились.
Полёт в рамках лётного эксперимента был спланирован в то же время, что и в день катастрофы. Это было важно, т.к. солнце светило прямо в кабину и нужно было убедиться, что инструктору действительно было плохо видно, что горят только лампочки выпуска передней и задней стоек. И они горели от замыкания концевиков стоек под собственным весом, но на замки не встали. А вот подкрыльевые стойки даже до концевиков выпущенного положения не доходили, они выходят против потока и просто провисли и лампочки, конечно, не горели, но инструктор этого не видел из-за яркого солнца в кабине, при этом звук выхода и дополнительный внешний шум от стоек слышал, что создало иллюзию полного выпуска колес. Дальше ситуация развивалась следующим образом. Услышав информацию о складывании подкрыльевых стоек, молодой лётчик тут же поставил кран шасси на выпуск. При этом, самолёт сажал инструктор и он же выпустил тормозной парашют. Гидронасос погнал жидкость на выпуск шасси, однако создаваемого давления не хватало, что бы самолёт «отжался» от полосы и что бы стойки встали на замки выпущенного положения. Однако этого усилия хватило для разрушения хомута крепления гидроцилиндра уборки-выпуска передней стойки. Стойка сложилась в нишу, фюзеляж под кабиной инструктора стерся о бетон до пиропатрона катапульты, который и сработал. Сначала я подумал, что катапульту привел в действие молодой лётчик, поскольку он ранее летал на самолётах МиГ-21, кресло которых позволяло покинуть самолёт даже пробеге на скорости не менее 130 километров в час. Но нет.
Я почему так подробно описал ситуацию, вроде не имеющую отношения к лейтенанту Б. И у первого и второго лётчиков инструкторы в выпускной лётной характеристике записали: «Перерывы более десяти дней сказываются на технике пилотирования. Требует повышенного контроля за лётной подготовкой». И вот ещё свежи в памяти воспоминания о Павле и причины, приведшие к его гибели, а тут ситуация почти один в один. Лейтенант Б. выбивается из четвёрки по лётной подготовке в худшую сторону и с похожими как у Г. симптомами. Я спрашивал у командира звена, не перестраховывается ли он. Но нет, добавили еще двадцать полётов и можно бы выпускать, но опять, нет стабильности, теряется при вводных в воздухе, да и лётная характеристика инструктора из училища подтверждает, у парня могут в будущем быть проблемы, лучше перевести на самолёты с двойным управлением, или на наземную работу. На этот раз возражений у вышестоящего командования по дальнейшей судьбе Б. не было, что подтвердил и инспектор боевой подготовки ВВС округа при личной проверке.
Мама лейтенанта Б. общалась с его командирами часа полтора. Они ушли, а она подошла ко мне и сказала, что вопросов у неё ко мне нет, ей всё понятно и даже спасибо за креативный подход к судьбе её сына. Но тут уже я начал выяснять, с чего это она решила, что я предвзято и чуть ли не умышленно списал его с лётной работы. Но начну с того, что я тоже заканчивал это же славное училище и выбрал себе спутницу жизни из его окрестностей. Об этом в «Литературном салоне «Авиатор» есть рассказ «О любви с первого взгляда». Уважаемый мной отец жены работал почти всю жизнь в автопарке училища водителем большегрузной машины. Лейтенант Б. тоже не искал себе невесту в далеких краях и на четвертом курсе женился на местной красавице, да вот только к выпуску что-то у них не заладилось и уехал он в полк один, оставив рыдающую молодую жену и ругающих его тёщу и тестя. Удивительно, но тесть лейтенанта Б. тоже работал в этом училищном автопарке. И надо же такому случиться, в один из парко -хозяйственных дней сидели работники гаража в одной компании после трудовой недели и отдыхали. И как в таких случаях бывает, обсуждали всякие актуальные темы. Как уж там получилось, но тесть лейтенанта Б. пожаловался, что его дочку обидели и теперь она страдает, выпускник женился, но разлюбил и уехал в полк один, без неё. Кто-то из компании спросил, а куда уехал, сильно обидно было бы, если за границу. Тесть лейтенанта Б. называет гарнизон и тут встрепенулся мой тесть, - так в этом гарнизоне мой зять командиром полка служит. Хочешь, я ему скажу, и он его спишет к такой матери. Разговор на эту тему на этом закончился, но и это не всё. Отец лейтенанта Б. тоже в этом автопарке работал, да и жили они в городке училища. Может этот хмельной треп так и канул бы в лету, но когда лейтенант Б. через некоторое время позвонил маме и рассказал о своих проблемах, она видимо, поделилась неприятной новостью с подругой, та ещё с кем то и тут кто-то и вспомнил обещание моего тестя. Конечно, круг замкнулся. Ведь что получается, тесть сказал, зять сделал. Но я-то об этом ни сном, ни духом, о чём и сказал собеседнице.
Беседа с комэской и его заместителем похоже была убедительной. Мать легче убедить в опасности некоторых увлечений и желаний её ребёнка и уж тем более в профессии лётчика. Я не знаю дальнейшую судьбу лейтенанта Б., больше пересечься не довелось. Надеюсь, жизнь у него сложилась удачно и он не держит обиды на своих командиров. Рассказав об этом случае, я умышленно не называл ничьих фамилий, кроме Павла Павловича Шеманаева. Кто тогда был рядом и так вспомнит своих сослуживцев, а Павла Павловича хочется ещё раз вспомнить как уважаемого человека и сильного лётчика, светлая ему память.
Предыдущая часть:
Продолжение: