Вероятно, что-то подобное уже было у кого-то из неопостсовременных философов, но пальма не читатель, пальма – однодольное растение, Россия – наше отечество, смерть – неизбежна.
Любая власть для объяснения себя формирует и формулирует определённый исторический нарратив, который легитимирует господство именно этих, а не вон тех. Для этого она задним числом переупаковывает образы правителей прошлого, значимых исторических фигур, событий и социальных институтов так, чтобы было понятно – иначе и быть не могло. Как таксидермист изготавливает чучела из когда-то живых животных, набивая их, так и создатели актуального госнарратива наполняют новым содержанием старые имена и даты, помещая их в настоящее.
Власть всегда некроцентрична, как и в целом мир победившего месомефа. «Если бы великий Крутобылов был жив, он был бы точно за нас!».
Из некроцентризма вытекает некроколониализм: символической власти над своими мёртвыми мало, нужно установить господство над НекроДругим.
В этом смысле действия небратьев предельно логичны. Они некроколонизируют русское прошлое, русскую историю, русское искусство: Булгакова и Гоголя маркируют как украинцев, а вот «москальских империалистов» Пушкина и Екатерину Великую сбрасывают с корабля укросовременности. Таким образом некроперемогают и некропануют.
Сюда же укладывается и борьба американских воукистов-мультидентаристов с Мёртвыми Белыми Мужчинами, и некрокоммунистические сны российских красных консерваторов.