Телефон завибрировал в половине шестого утра, выдернув Женю из сна. Она щурилась, пытаясь разобрать номер на экране. Незнакомый. Сердце екнуло — такие звонки, да ещё и в такую рань обычно не к добру. Может, с мамой что-то? Женя схватила смартфон и нажала на зеленую кнопку.
— Да, алло! — голос дрожал от волнения.
— Ну здравствуй, дорогая сестричка, — протянул знакомый голос Софии, пропитанный привычной смесью сарказма и претензии. — Это что, ты меня в черный список закинула? Я со своего номера звоню — гудки короткие, как будто ты с кем-то трещишь без остановки. Пришлось с чужого телефона дозваниваться. Объясни, с каких пор ты родственников игнорировать начала?
Женя села на кровати, чувствуя, как сон улетучивается. София, как всегда, не утруждала себя приветствиями или хотя бы намеком на вежливость.
— Соф, ты серьезно? Пять утра на часах, — Женя старалась говорить спокойно. — Зачем звонишь? Я твой номер заблокировала, потому что ты достала. Каждую неделю одно и то же — деньги, деньги, деньги. С чего ты взяла, что я тебе что-то должна? Живи своей жизнью, работай, как все. Хватит клянчить.
София хмыкнула в трубку, будто Женя сказала что-то забавное.
— Ой, какие мы гордые, — ее голос стал слаще, но с явным ядом. — Ничего, сестричка, жизнь тебя еще научит доброте. Бог, он все видит. Не хочешь по-хорошему? Ну, пожалеешь.
— Ты мне ещё угрожать вздумала? — Женя не ожидала услышать такое от сестры.
— Короче, когда деньги отправишь? Сколько ещё ждать? Или мне на коленях нужно ползать, чтобы ты мне помогла? — голос Софии стал еще более требовательным, она не любила, когда её заставляют ждать.
Женя закатила глаза и нажала отбой. Разговор, как обычно, ни к чему не привел. Она легла обратно, уставившись в потолок. Рядом заворочался её муж Иван.
— Опять Соня? — пробормотал он, не открывая глаз. — Дай угадаю: нашей принцессе срочно понадобилась финансовая помощь. На что теперь? Новый маникюр или мировое турне?
— Не сказала, — буркнула Женя. — Просто требует, и все.
Иван приподнялся на локте, глядя на нее с легкой насмешкой.
— Слушай, сколько можно? Не бери трубку, и дело с концом. Она же как пластинка заевшая — одно и то же. А ты себя потом накручиваешь. Мазохист ты у меня, что ли?
— Да я её номер занесла в чёрный список, так она с другого позвонила. С другой стороны, если я буду отвечать, она маме нажалуется, — Женя потерла виски. — Мама потом мне будет названивать, ныть, как Соня бедствует. И по новой: круг ада без выхода.
Иван фыркнул и уткнулся обратно в подушку.
— Ну, наслаждайся тогда семейным цирком.
Такие разговоры в их доме были уже ритуалом. София, младшая сестра, никак не могла смириться, что Женя живет лучше — стабильная работа, квартира, верный и любящий муж. София же предпочитала роль вечной жертвы обстоятельств, регулярно выпрашивая у Жени деньги. Сначала Женя помогала — ну как не поддержать сестру в трудный момент? Но когда суммы перевалили за сотню тысяч, Иван поставил ультиматум: хватит раздавать деньги направо и налево. Женя не спорила — муж был прав. Но София сдаваться не собиралась.
***
Женя и Соня росли в обычной семье, где любви хватало, но распределялась она неравномерно. Мама, Вера Андреевна, и её второй муж Григорий старались дать девочкам все, что могли. Женя, старшая, появилась на свет от человека, который исчез, едва узнав о беременности. Вера Андреевна тянула дочь одна, работая на двух работах. Женя рано поняла, что рассчитывать можно только на себя, и привыкла не ныть.
Когда Жене было семь лет, в их жизни появился Григорий. Он быстро стал для девочки родным человеком. Григорий мастерил с ней поделки для школы, возился на даче в огороде, учил кататься на велосипеде. Когда у Жени случилась первая влюбленность, она побежала делиться не к матери, а к нему. Даже после первого разрыва Григорий не сюсюкался — просто обнял и дал выплакаться. Вера Андреевна, напротив, держала дистанцию. Ее любовь выражалась в строгих правилах и замечаниях: «Опять двойку схватила? Учись, а то дворником будешь».
Спустя несколько лет, после появления в их жизни Григория, родилась София, и Вера Андреевна переключила все внимание на младшую дочку. София стала центром ее мира. Если малышка капризничала, мама бросала все дела, чтобы ее успокоить. Женя, которой к тому времени было одиннадцать, часто присматривала за сестрой, пока мать бегала по делам. Вера Андреевна перед уходом всегда говорила: «Гляди, чтобы с Софией все было в порядке. Не дай бог что — тебе отвечать».
К четырем годам Софию отдали в детский сад. Там она быстро прославилась как главная ябеда. Каждый вечер девочка неслась к матери с жалобами: то воспитательница посмотрела не так, то мальчик отобрал куклу, то подружка не поделилась фломастерами. Вера Андреевна тут же мчалась разбираться. Однажды воспитательница, Анна Петровна, пыталась объяснить, что София сама спровоцировала конфликт, забрав у другой девочки карандаши и устроив сцену, когда ее попросили поделиться. Вера Андреевна вспыхнула:
— Вы что себе позволяете? Она ребенок, ей четыре года! Ваша работа — следить, чтобы дети не ссорились, а не замечания раздавать. Еще раз услышу, что вы на мою дочь голос повысили, — пожалеете.
Анна Петровна только вздохнула. София, несмотря на возраст, уже умела манипулировать. Перед Григорием она была ангелочком — улыбалась, вежливо благодарила за конфеты. А с матерью и в саду вела себя как маленькая, властная королева.
Женя к сестре относилась с теплом. Она не ревновала — Григорий давал ей достаточно внимания, а мамина строгость давно стала привычной. Женя обожала Соню. Когда она подросла и начала подрабатывать, водила сестру в кафе, покупала ей мороженое, возила в парк аттракционов. Один раз даже потратила весь отпуск, чтобы свозить Софию в Москву — та мечтала увидеть Красную площадь. Для Жени сестра была почти как дочка. Она и не замечала, как София привыкает, что все ее желания исполняются по щелчку пальцев.
***
София выросла, но привычка получать все на блюдечке никуда не делась. В двадцать с небольшим она выскочила замуж за Андрея — мужчину, который, казалось, был готов носить ее на руках. Андрей зарабатывал прилично, баловал жену подарками, закрывал глаза на ее капризы. У них родилась дочь, Лиза, которая стала всеобщей любимицей. София купалась в любви и достатке, пока не решила, что ей мало одного мужчины. Андрей узнал об измене и через пару месяцев подал на развод. Всё имущество осталось при нём, также он добился, чтобы дочь проживала с ним. София осталась с чемоданом вещей и уязвленным самолюбием.
После развода София вернулась к родителям. Григорий устроил её на работу в местном магазине, но София продержалась ровно неделю. «График неудобный, начальник орет, зарплата копеечная», — заявила она и уволилась. Жить на пенсию родителей было не так комфортно, как на зарплату Андрея, но София не унывала. Она всегда находила, у кого попросить денег.
Однажды она позвонила Жене, чтобы рассказать как провалился её очередной «гениальный» план. В трубке послышались всхлипы:
— Жень, я влипла. Ты не представляешь, как мне стыдно. Родители из-за меня остались без гроша!
— Что на этот раз? — Женя уже поняла, что разговор закончится просьбой о деньгах.
— Подруга рассказала про одну схему. Вкладываешь сто тысяч, через месяц получаешь триста. Она сама так заработала, показывала выписку! Я у мамы с папой заняла, вложила. И мне правда вернули триста! Ну я и подумала, что можно больше заработать. Взяла еще двести, потом еще сто. А потом все рухнуло. Это была пирамида, Жень. Родители без денег, мама в больнице, папа на таблетках. Мне нужно пятьдесят тысяч на лекарства. Пожалуйста, я отдам, как только смогу.
Женя выслушала и едва сдержалась, чтобы не заорать. Но что толку? София — взрослый человек, а родителей жалко. Она перевела деньги и пообещала помогать по мелочи каждый месяц. София, к ее чести, даже устроилась кассиром в супермаркет. Правда, ненадолго.
Вскоре она познакомилась с Олегом. Мужчина не был принцем — прижимистый, властный, с квартирой, где каждый угол пах скупостью. София переехала к нему, но романтика быстро сменилась бытом. Олег следил за каждым рублем, требовал, чтобы София убирала, готовила и не смела тратить деньги без его разрешения. Вечера она проводила с пылесосом, а не с бокалом вина, как мечтала.
Когда Григория сбила машина и он умер в больнице, семья осталась без его пенсии — главного источника дохода. Олег предложил переехать к Вере Андреевне, а его квартиру сдавать. Вера Андреевна и София согласились. Олег взял финансы под контроль: выдавал на продукты строго по списку, запрещал покупать что-либо лишнее. Арендные деньги он складывал на счет, объясняя, что так выгоднее.
— Проценты капают, — говорил он, глядя на женщин, как на неразумных детей. — А вы все растратите, и что тогда?
София и Вера Андреевна молчали. Спорить с Олегом было бесполезно. Женя с Иваном помогали, как могли — присылали деньги, оплачивали коммуналку, привозили одежду. Но София все равно считала, что сестра ей недодает.
— Ты должна больше, — заявила она однажды. — Мама тебя растила, а ты теперь в городе жиреешь, пока мы выживаем в этой дыре.
— Соф, я вам каждый месяц деньги перевожу, — Женя старалась не сорваться. — У нас свои траты, ремонт, дочка машину купила.
— А нам, значит, прикажешь голодать? — София повысила голос. — Неблагодарная ты, Женька.
Иван, услышав разговор, только хмыкнул:
— Может, Олега своего попросят раскошелиться? Или он им еще за воздух счет выставит?
***
София не унималась. Последний ее звонок выбил Женю из колеи. Сестра, как обычно, начала без предисловий:
— Жень, я квартиру покупаю. Уже договор подписала, теперь нужен первоначальный взнос. Без него ипотеку не дадут. Если откажусь, штрафы такие, что я не расплачусь за сто лет. Выручи, а?
Женя замерла, пытаясь осмыслить услышанное. Квартира? Ипотека? София, которая не могла неделю проработать в магазине, вдруг решила обзавестись недвижимостью?
— Соф, ты серьезно? — Женя старалась говорить ровно. — Мы с Иваном за свою квартиру расплачивались несколько лет, никто нам не помогал. А ты, прежде чем подписывать, хоть подумала, как платить будешь? У тебя же ни работы нормальной, ни сбережений. Как тебе вообще банк ипотеку одобрил?
— Ой, началось, — София фыркнула. — Тебе легко говорить, ты в своем городе сидишь, в отдельной квартире, а я тут с мамой мучаюсь. Она вечно меня пилит, то ей не так, это не эдак. Квартира — это выход. Буду жить в пяти минутах от нее. Позвонит — приду, если надо — помогу. А так хоть свое пространство будет.
Женя молчала. Жизнь с Верой Андреевной и правда не сахар — та с возрастом стала еще больше придираться по мелочам. Но брать ипотеку без копейки за душой? Это было чистое безумие. Иван, слушавший разговор, покачал головой:
— Она хоть понимает, что ипотека — это не рассрочка на платье? Лет двадцать расплачиваться придется.
Женя решила обсудить все с мужем. После долгого спора они пришли к компромиссу: помогут с взносом, но с условием. Вера Андреевна должна переписать свою квартиру на Женю. Иван настоял:
— Это минимум гарантий. Если София опять облажается, мы хоть не на ветер деньги кинем. Не тебе, так дочке нашей достанется.
Женя озвучила предложение сестре. Ответом стал поток крика в трубке. София орала, что Женя хочет отнять у них с матерью последнее, что помощь должна быть «по-семейному», без всяких условий. Вера Андреевна, подключившись к разговору, поддержала дочь:
— Женя, как тебе не стыдно? Мы же родные люди! Ты что, нас на улицу выгнать хочешь?
Женя слушала их вопли и чувствовала только усталость. Она молча нажала отбой. Хватит. Пусть разбираются сами.
Иван, увидев ее лицо, только усмехнулся:
— Ну что, сестричка снова показала класс? Может, теперь хоть выспимся без их утренних концертов?
Женя кивнула, но в душе было неспокойно. София, конечно, перегибает, но как бросить мать? Это уже слишком. Или нет? Она пока не знала ответа.
***
Месяц после последнего разговора прошел в тишине. София и Вера Андреевна больше не звонили, и Женя, к своему удивлению, почувствовала облегчение. Телефон перестал быть источником утренних стрессов, а вечера с Иваном и дочкой стали спокойнее. Но где-то на краю сознания все равно тлела мысль: что там у них? Не голодают ли? Не попала ли София в очередную передрягу?
Однажды вечером Жене пришло сообщение от старой знакомой, живущей в родном городке. «Ты в курсе, что София опять всех удивила?» — гласила первая строка. Женя нахмурилась и открыла переписку. Оказалось, София не только не отказалась от идеи с квартирой, но и умудрилась найти деньги на взнос. Как? Попросила у Лизы, своей дочери, которая жила с отцом. Лиза, видимо, из жалости или чувства долга, заняла у Андрея приличную сумму и отдала матери. София, конечно, клялась вернуть все до копейки, но знакомая только посмеялась: «Мы-то знаем, как она возвращает».
Женя отложила телефон и рассказала Ивану. Тот лишь покачал головой:
— Ну что это вообще такое? Жаль девчонку, но, может, хоть так научится не вестись на мамины сказки.
Женя кивнула, но внутри было неспокойно. София всегда находила, у кого выпросить деньги, но теперь она втянула в это дочь. Где та черта, после которой даже родственные узы рвутся? Женя не знала.
Через пару недель позвонила Вера Андреевна. Женя, увидев номер, замешкалась, но все же ответила. Голос матери был усталым, без привычной напористости:
— Жень, я понимаю, что ты обиделась. Но ты бы видела, как мы тут… София по уши в долгах, Лиза с ней не разговаривает, а я одна в квартире сижу. Может, приедешь? Поговорим?
Женя выслушала и пообещала подумать. Но в глубине души уже знала: приезжать она не станет. Не потому, что не любила мать или не жалела сестру. Просто устала быть их вечным спасательным кругом. София сделала выбор — пусть теперь сама разбирается с последствиями. А Вера Андреевна… она тоже всегда выбирала младшую дочь.
Иван, заметив ее задумчивость, подвинул к ней тарелку с ужином:
— Хватит себя грызть. Ты им полжизни помогала. Пора и о нас подумать. Дочка вон на курсы просится, да и отпуск бы не помешал.
Женя улыбнулась. Он был прав. София, Вера Андреевна, их бесконечные просьбы — все это осталось где-то там, в прошлом. А у нее была своя жизнь, и она собиралась ею наслаждаться.